Лариса Уварова - Букет кактусов

• Название: Букет кактусов
• Автор: Лариса Уварова
• Жанр: Современные любовные романы
• ISBN: 5-17-006431-4, 978-5-17-006431-1

Студентка первого курса университета Саша Александрова, симпатичная восемнадцатилетняя девчонка из провинциального городка, с головой окунается в студенческую жизнь, где ее ожидают не только радость и веселье, но и тяжелые испытания. У Саши появляются новые друзья. Тут же она встречает свою первую любовь, которая оказывается роковой и круто меняет всю ее последующую жизнь...

---

Они вместе встретили Новый год, пили шампанское за «наше счастье» и даже поговорили о своей свадьбе – отложенной, правда, на неопределенный срок. Успокоенная, Саша сдала зимнюю сессию как и подобало студентке-отличнице и на короткие каникулы в Звенигорск уехала почти что счастливая.

А потом... Потом все сразу полетело в тартарары – покой, счастье, любовь...

После их «медовой недели» то был второй раз, когда Саша снова очутилась в квартире на улице Комиссаржевской: прошел почти год! Ольга Геннадьевна, которую она знала только понаслышке и с которой вовсе не стремилась познакомиться лично, уехала с ночевкой на заводскую турбазу – праздновать восьмое марта. Ожидая Бориса Феликсовича из ванной, «Шурик» от нечего делать стала перебирать пожелтевшие черно-белые снимки, как попало сваленные в картонную коробку. Вот крошечный Борька в детской кроватке, улыбается... Борька на трехколесном велосипеде, чуть постарше... Борька с мамой и папой, наверное, на даче... Пардон, а это кто?..

Александра смотрела на большой, весьма профессионально выполненный портрет молодой женщины, кокетливо опершейся подбородком на сцепленные кисти рук. Если б не прическа – длинные распущенные волосы в мелких кудряшках, – она была бы очень похожа на кинозвезду Лолиту Торес. И если бы не взгляд... Что-то было отталкивающее в этих выразительных, чуть-чуть раскосых, сильно накрашенных глазах.

Саша озадаченно перевернула снимок и прочла надпись, выведенную мелким «кудрявым» почерком: «Моему любимому сыночку и мужу от мамочки». Ниже стояла дата – 25 мая 1982 года. Девушка быстро сопоставила: в марте Борьке исполнилось восемнадцать, значит, эту фотку ему подарили перед самым призывом. Мачеха?.. Ну конечно, других вариантов быть не может. «Любимому сыночку», хм... То, что Борька был когда-то у Ольги Геннадьевны «любимым сыночком», стало для Саши откровением. Он рассказывал совсем другое. И, главное, почему «сыночку и мужу», почему она подарила им один снимок на двоих? Да еще накануне проводов в армию... Странно как-то!

– Что это ты там рассматриваешь?

Борис стоял на пороге комнаты, вытирая полотенцем мокрые вихры.

– Борька, кто это? Твоя Ольга Геннадьевна? Боже, какая трогательная дарственная! Оказывается, вы с ней не всегда были врагами, а?

Она встретилась глазами со своим парнем – и увидела, как его взгляд скользнул мимо нее на снимок, потом метнулся вбок и, описав полный круг по стенам и потолку, наконец-то достиг Александры. Все это длилось доли секунды, но их оказалось достаточно. Мгновенное Борькино замешательство стало тем толчком, от которого в голове девушки проснулась страшная догадка.

Жемчужников холодно усмехнулся – он уже взял себя в руки.

– Это моя новая «мамочка» пыталась выдать желаемое за действительное. Где ты это откопала? Дай сюда!

Он приблизился и протянул руку, но Саша кошачьим прыжком перебралась на другую сторону софы. Широко распахнутыми зелеными глазами она смотрела в лицо женщины, которая нашла «два в одном». Теперь Александра поняла, что ей не понравилось в этом взгляде: то был взгляд проститутки, нацелившейся на клиента.

– Борька, ты... Ты – с ней?!. – Она ошарашенно переводила глаза с портрета на того, кому он предназначался. – Нет, это невозможно!

– Дура ненормальная, что ты несешь?!

Отшвырнув полотенце, Жемчужников перемахнул через софу и зажал Сашу в углу. Она увидела его глаза: они были сейчас совсем белые от бешенства. Он вцепился в снимок, пытаясь выхватить его из рук девушки, но та держала крепко, и артистически-проститутская мордашка Ольги Геннадьевны мгновенно оказалась разодранной на две неравные части.

– Значит, это правда... Ты был ее любовником! Иначе ты бы так не взбесился. Впрочем, почему – был? Может быть, и сейчас...

Саша обессиленно уронила руку с рваным куском фотографии. Борис злобно скомкал в кулаке свою половину – ему досталась меньшая – и зашвырнул бумажный комочек в дальний угол комнаты. В бессильной ярости поискал глазами – что бы такое еще скомкать и зашвырнуть – и остановился на Александре.

– Да, правда! Правда! Ты этого хотела? Ну, получай свою правду! Правдоискательница... Это было правдой пять лет назад, но тебе ведь на это наплевать! Тебе непременно надо перетрясти все грязное белье, всех выпотрошить и вывернуть наизнанку, всех сделать несчастными! И себя – себя в первую очередь. Неужели тебе было плохо со мной без этой долбаной правды?! Чего тебе не хватало – внимания? Ласки, секса? Может быть, денег, подарков? Чего?! Ну, так я расскажу тебе всю правду, до конца. Как эта сука положила на меня глаз, когда я был совсем пацаном, и затащила в постель, и приучила меня к себе... Как все эти годы я ненавидел и ее, и отца, и себя, ненавидел – и трахал, понимаешь?!

Это уже была истерика.

– Трахал, потому что не мог остановиться... И вот теперь еще вынужден жить с ней под одной крышей – с ней, которая каждую секунду напоминает мне, какое я дерьмо! Да, я, Борька Жемчужников, – дерьмо! А ведь я так хотел стать героем... Твоим героем, Шурик! Ну что, стало тебе легче от моей правды?! Может быть, еще сильнее полюбишь меня за муки? А я тебя – за состраданье к ним...

– Я тебя ненавижу, Жемчужников. Не-на-ви-жу!

Мелкие клочки фотобумаги полетели в свежевымытую физиономию несостоявшегося героя...

Она не помнит, как тогда добралась до общежития; кажется, на каком-то перекрестке ее чуть не переехал трамвай. В комнате никого не было. Маринка с чистой совестью гуляла в какой-то компании со своим Мишей (к тому времени он уже успел стать ее «лечащим врачом»), остальные девчонки тоже где-то носились: восьмое марта! Александра не стала рыдать и не стала глотать снотворные таблетки, чтобы покончить счеты с жизнью: ей такое просто не могло прийти в голову. Тем более что у нее еще оставалось важное дело. Она села за стол и написала письмо Ольге Геннадьевне Жемчужниковой – письмо на четырех тетрадных страницах мелким почерком. Она высказала ей все, что о ней думает.

Борис появился в университете только на третий день. Когда он решительно приблизился к Саше прямо внизу, в раздевалке, он был совсем спокоен – только очень бледен и сильно отдавал перегаром, которого не смогла забить никакая мятная жвачка. Девушка изумилась: такого с ним еще не было, как спортсмен Жемчужников пил очень мало.

– Ты и правда очень странная, Александра. Гораздо более странная, чем я думал вначале. Ты просто ненормальная! Ну зачем ты ей написала? Чего ты хотела этим добиться? Вызвать у Ольги угрызения совести, заставить ее посыпать голову пеплом и уйти в монастырь? Или сделать мою жизнь еще более хреновой?.. Что ж, считай, что второе у тебя получилось!

Его глуховатый голос сейчас звучал совсем глухо. Это был голос чужого человека. И он никогда раньше не называл ее Александрой.

– Это все, что ты хотел мне сказать?

– Нет, не все...

И Борис добавил те самые слова. Про то, что они, наверное, ошибались, и теперь надо расстаться – «на время». Потом повернулся и твердым спортивным шагом двинулся к лестнице. Саша смотрела ему вслед и думала, что у Борьки плоховато с логикой. Если он считает, что принял за любовь что-то другое, то почему тогда – на время? Нет, она знала: он уходит навсегда.

Вот и все. «Извини, Шурик».

Простить его она не могла. Но и ненависть – вполне искренняя в тот празднично-траурный вечер! – оказалась недолгой. Саша не перестала любить этого типа тогда, когда он изменял ей, не перестала и теперь – когда узнала, что он изменял собственному отцу с собственной мачехой. Наверное, она вообще не сможет разлюбить Бориса! Это невероятное открытие потрясло девушку и выбило ее из колеи гораздо сильнее, чем сам разрыв с Жемчужниковым. До сих пор Александре казалась надуманной и глупой расхожая сентенция, что любят, мол, ни за что – просто так. Как это – «просто так»?! Она, например, совершенно четко знала, за что она полюбила Борьку. Точно так же, как теперь знала, за что должна его разлюбить! Только любовь почему-то оказалась сильнее этого «должна»...

А спустя месяц покинутая Александра с ужасом убедилась в том, что Жемчужников оставил ей еще одну «проблему» – ту самую, которую он так не хотел иметь. Она была беременна.

...Кто-то случайно толкнул ее локтем, и она очнулась от своей спячки наяву. Гроза, кажется, пошла на убыль, но дождь – еще нет. Давка между двойными дверями магазина, где висел телефон-автомат, только усилилась, и духота стояла невыносимая.

Александра взглянула на часы: невероятно! Прошло только восемь минут с тех пор, как она беседовала с Ольгой Геннадьевной. Всего же того, что она за это время прокрутила перед своим мысленным взором, с лихвой хватило бы на восемь лет.

«Ну зачем ты звонила туда, дуреха?! Ненормальная, совсем ненормальная – Борька прав! Все уже ясно, точки над „i“ расставлены. За полтора месяца он не сделал ни одной попытки помириться. Что ты хотела ему сказать? Растрогать известием, что он станет папочкой? Умолять его жениться на тебе или клянчить денег на аборт? Тьфу ты...»