Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

• Название: Возвышенное и земное
• Автор: Дэвид Вейс
• Издательство: «Музычна Украйина»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984
• ISBN: 5-300-00924-5, 978-5-300-00924-3, 5-300-00922-9, 978-5-300-00922-9

"Возвышенное и земное"- роман о жизни Моцарта и его времени. Это отнюдь не биография, документальная или романтизированная. Это исторический роман, исторический потому, что жизнь Моцарта тесно переплетена с историческими событиями времени. Роман потому, что в создании образов и развития действия автор прибегал к средствам художественной прозы.

---

Рядом с ним очутился вдруг Папа.

– Пора идти, – сказал он.

В глазах у Хагенауэра блестели слезы, и, чтобы скрыть свои чувства, Леопольд пошутил:

– Не в Италию ведь мы едем… Совсем рядом. Не больше мили пути. Сначала по Гетрейдегассе, потом у ратуши повернуть налево, перейти через реку…

– Я знаю дорогу, – остановил его Хагенауэр. Леопольд дал знак отправляться в путь. Каждый нес то, что ему было особенно дорого. Вольфганг прижимал к себе щенка и клетку с канарейкой. Наннерль гордо держала тетрадь со своими первыми сочинениями и золотую табакерку, подаренную Людовиком XV. Анна Мария несла первую скрипку Вольфганга и шкатулку с прядями его светлых младенческих волос. Тереза взяла колыбельку, в которой она укачивала Наннерль и Вольфганга. Папа никому не доверил диплом Болонской филармонической академии, папский патент, посвящавший его сына в рыцари Золотой шпоры, и первые детские сочинения Вольфганга.

Друзьям не досталось ничего; похоже, подумал Вольфганг, что Папа им не слитком доверяет или, может, не хочет ни перед кем обязываться. Но все пошли проводить их до нового дома.

Квартира всем понравилась. Папа хвастался:

– После полудня тут все время солнце, да и Ганнибальплац, как вы знаете, куда больше Лохельплац. Дом угловой, на площадь выходят одиннадцать окон. И заметь, Анна Мария, этот двор наш собственный, тут и сад есть для тебя.

– Неужели! – радостно воскликнула она и моргнула, смахивая слезы.

– По ту сторону Ганнибальплац – театр, его видно отсюда, – сказал он вдруг, заметив отрешенный вид сына.

– Это очень хорошо, Папа!

Во всяком случае, удобно, подумал Вольфганг. Но радостно оживился, только увидев концертный зал. Папа не преувеличивал: зал оказался и вправду таким же длинным, как Рыцарский зал, да имел и другие достоинства. Высокий потолок был украшен затейливой позолоченной лепкой, пять окон выходили на Ганнибальплац и два – во двор, а сияющий паркет ничем но уступал паркету во дворце. Теперь он понял, отчего Папа чувствовал себя победителем.

Папа показывал всем остальные комнаты, и Вольфганг заметил, что, сознательно или бессознательно, Папа подражает архиепископу. Друзья поздравляли Папу, но Вольфганг не разделял их уверенности в том, что жизнь в этом доме принесет им счастье.

35

Несколько дней спустя в Резиденции состоялся концерт по случаю первой годовщины правления архиепископа Колоредо. В концерте приняли участие три композитора, по мнению его светлости, лучшие в Зальцбурге: Вольфганг Моцарт, Михаэль Гайдн и Джузеппе Лолли. Вольфганг обрадовался, что на его долю досталось писать дивертисмент для духовых инструментов. Музыку веселую, легкую, жизнерадостную.

Но Лолли так неуклюже дирижировал, что Вольфганг подумал: «Да простит его господь, а я не могу». Колоредо, видимо, остался доволен, он дослушал дивертисмент до конца, но не сказал Вольфгангу ни слова. Однако дирижирование Лолли привело Колоредо в такое раздражение, что он прервал следующий номер – тоже дивертисмент, на этот раз Гайдна, вполне заслужившего, казалось Вольфгангу, быть дослушанным до конца, и покинул зал, не дав Лолли исполнить свое собственное произведение – квинтет.

Вскоре капельмейстером назначили Доменико Фишетти. Вольфганг еще в Милане познакомился с пошлыми и посредственными комическими операми этого неаполитанского композитора, последние семь лет занимавшего место капельмейстера в Дрездене.

И тем не менее Лолли не лишился места; и в ответ на просьбу Леопольда назначить его вице-капельмейстером архиепископ заявил, что им будет Лолли. А когда Леопольд попросил пересмотреть решение, утверждая, что Лолли настолько неспособен, что, какое бы место ни занимал, его обязанности все равно будет выполнять он, Леопольд, архиепископ отнесся к этой просьбе скептически и даже намекнул: в Зальцбурге Моцартам надеяться не на что, свое счастье им лучше поискать где-нибудь еще.

Архиепископ отбыл на лето в Вену навестить больного отца, а Леопольд, потрясенный всеми событиями, тут же принял решение готовиться к отъезду.

– Венский капельмейстер Гассман совсем плох, – сказал он домашним, – императрица наверняка подумывает о его замене. Вольфганг написал столько вещей для ее сына, я не допускаю мысли, чтобы она его отвергла. Но, помните, ни слова никому, это не должно дойти до Колоредо. Мы просто хотим повидать наших старых друзей, ну а Мария Терезия всегда считалась нашим добрым другом.

Императрица согласилась принять их с Вольфгангом в Шёнбрунне, и Леопольд решил, что поступил правильно. Она принимала их в Миллионном зале, своем самом любимом.

Вольфганга не тронула бьющая в глаза роскошь Миллионного зала, на который Мария Терезия потратила миллион гульденов. Богатство его отделки скорее отталкивало, чем привлекало. Обилие позолоченных и золотых украшений угнетало.

Перемена, происшедшая в императрице, поразила его. Всего пять лет прошло с их последней встречи, а постарела Мария Терезия лет на десять. Она щурилась через лорнет. Лицо ее пожелтело и обрюзгло. Императрица до безобразия растолстела, и уже ничто не напоминало о ее прежней красоте.

Мария Терезия, видно, страдает от ревматизма, подумал Леопольд, так неловки и неуклюжи все ее движения, а может, у нее и водянка, отекла она изрядно. Вдовий траур, который она не снимала со дня смерти мужа, еще более подчеркивал мрачное выражение ее лица.

Она сделала им знак подойти поближе, и Леопольд заметил висящую у императрицы на поясе сумку с бумагами. Сначала он решил было, что это государственные бумаги, но потом заметил, что это всего лишь ее письма к детям.

Одно письмо особенно не давало покоя Марии Терезии. Огорченная поведением Марии Антуанетты, она без конца обдумывала свой ответ дочери. От посланников в Версале, направленных туда специально, чтобы следить за дочерью, она много наслушалась об опасной враждебности, проявляемой Марией Антуанеттой к нынешней любовнице Людовика XV госпоже Дюбарри, о сумасбродствах и легкомыслии дочери и считала своим долгом предупредить ее: «…если ты не станешь вести себя более сдержанно и осторожно, с тобой может случиться большая беда, по тогда уже будет поздно».

И вот теперь ни с того ни с сего приходится урывать свое драгоценное время для этих Моцартов, которые немногим лучше бродяг и, конечно, пришли о чем-нибудь клянчить. Но Мария Терезия никогда никому не отказывала в аудиенции и гордилась этим. И к тому же интересно посмотреть, остался ли мальчик таким же заморышем или подрос?

– Рассмотрев их через лорнет, Мария Терезия сказала:

– Господин Моцарт, ваш сын выглядит бледным и хилым. Бесконечные поездки измучили его. Вы слишком многого от него требуете.

– Ваше величество, Вольфганг никому ни в чем не уступит. Даже Глюку.

– Вот как? Но ведь он еще ребенок. Посмотрите, какой он маленький!

– Однако его оперы не назовешь маленькими. Ваше величество, если господин Гассман не сможет справляться со своими обязанностями, Вольфганг будет счастлив служить вам.

– Вам следует обратиться к императору. Это по его части.

– Могу ли я поговорить с ним, ваше величество? Он всегда был добр к нам.

– Он в Польше.

Светским тоном, чтобы скрыть свое разочарование, Леопольд сказал:

– Ваше величество, вы можете гордиться тем, как император Иосиф разрешил польский вопрос.

Мария Терезия сидела сгорбившись, тяжело дыша. Но, заметив жалость во взгляде Леопольда, подтянулась и высокомерно произнесла:

– Пришлось забрать эти земли, чтобы оградить империю от России и Пруссии. Только так нам удалось предотвратить войну.

– Должно быть, это потребовало от вас немалых усилий, ваше величество?

– Да! – Она переменила тему. – Вы видели в Италии моих сыновей. Как они? Здоровы? Я поддерживаю отношения с детьми лишь с помощью переписки. Мои обязанности привязывают меня к Вене. Таков уж мой удел.

– Они здоровы, ваше величество. Оба были весьма милостивы к нам.

– Очень тяжело примириться с тем, что дети покидают нас, один за другим.

– Ваша дочь Мария Антуанетта отнеслась к нам с большой добротой, – сказал Вольфганг.

– Давно это было? – Мария Терезия забыла о том времени.

– Вольфганг был тогда еще ребенком, ваше величество, и вы держали его на коленях.

Вольфганг не хотел вспоминать о том времени, когда Мария Терезия держала его на коленях, но он не забыл красоты и очарования Марии Антуанетты.

– Она показывала мне Шёнбрунн, ваше величество.

– Моя дочь была тогда девочкой. Вам повезло, господин Моцарт, наш сын остался с нами, а мои сыновья рассеяны по всему свету.

– Мы благодарны вам за вашу доброту, ваше величество. И очень надеемся, что, если бедный господин Гассман покинет нас, вы не забудете о Вольфганге.

Императрица встала, показывая, что аудиенция окончена.

– Очень милостиво с вашей стороны было принять нас, в те величество.