Ирина Лобановская - Простри руце Твои..

• Название: Простри руце Твои..
• Автор: Ирина Лобановская
• Жанр: Современная проза

Газетная заметка звучала предельно кратко. Привычная журналистская недосказанность, незнание начинающего или небрежность опытного писаки и характерная бессвязность: "Из собора карельского города N. похищен чудотворный список Смоленской иконы Божией Матери XVII века. Кража произошла ночью, когда во всем городе из-за аварии не было электричества. Воры проникли в храм через окно. По преданию более двухсот лет назад возле Успенской церкви на камне горожанам явился чудотворный список Смоленской иконы Божией Матери. В двадцатые годы прошлого века во время закрытия церквей образ вывезли из собора, и вновь икона заняла свое место только через семьдесят лет"....

---

У Олега действительно была такая привычка. И все часто шутили на эту тему. Идут пить пиво, решают, кто с какой закуской: с воблой; сосисками...

- А тебе, Олежка, пиво, конечно, с карандашом?

Он машинально часто брал карандаш и кусал зубами, откусывал краешек. Потом - второй. И так упорно минут за двадцать раскусывал весь карандаш на кучу мелких кусочков. В течение дня мог из одного-двух карандашей сделать на столе одну-две груды обломков. Однажды и этого ему показалось маловато - Олег взял пластмассовую ручку и нервно разгрыз и ее, превратив в яркую горку кусков.

Один из операторов Мосфильма, услышав, что в драме, которую он снимает, будет играть Авдеев, трагически заломил руки:

- Вы что, люди?! Авдеева на киностудию?! Он же мне камеру сгрызет!

С точки зрения психологии тут есть трактовка: у человека постоянная сдерживаемая агрессия, проявляющаяся на подсознательном уровне в виде желания кусаться. Отыгрываться на карандашах.

Шепот в трубке:

- Не плакай и не печаль бровей...

20

Удача - это мера счастья в ширину, тогда как неудача - проба на счастье в глубину.

Ксения оказалась удачливой на сцене и в кино. И неудачливой во всем остальном. Но такого огромного везения - всюду - не бывает. И так ей несказанно повезло: у нее были театр, роли, фильмы, зрители, поклонники... И враги. Тоже закономерно.

- Всем талантам и гениям приходится долго бороться за существование, прежде чем мир признает их, - иногда посмеивался Сашка. - Крепись! Ты попала в число избранных.

Попала... в число... избранных... за что?.. за какие заслуги?..

Иногда твердила себе: "Все, я больше не могу... Нет сил..." Приползала домой в слезах. И отвечала самой себе: "А через не могу..."

И снова: съемки, душные студии, продувные ветра на натуре, вопли режиссеров, истерики партнеров и партнерш... И ее собственные, конечно...

И овации зрительного зала, и премии кинофестивалей, и добрые объятия Лели... И холодные глазки Натальи...

- Маленькая, но кусючая, - говорил Сашка о Наташе Моториной.

И однажды пристал к ней, как дитя малое, но спокойно-сардонично:

- И-е! Натка, ты Сальери!

Она ответила серьезно и пронзительно:

- Я Моцарт!

Тоже большой ребенок.

Сашка посмеивался:

- Нет, Сальери!

Натка отозвалась еще пронзительнее и истеричнее:

- Моцарт!

Она была прирожденным снобом: всюду к месту и не к месту вворачивала о своей близкой дружбе - с самого детства, с московского серо-пыльного двора между громадами домов - с Ксений Ледневой, всегда ходила на все премьеры и просмотры в Дом кино - а Ксеня всегда приглашала подруг - и потом опять монотонно твердила, что вот была... видела... поздравляла... приятельницу детства... Ксению Ледневу... ту самую... которая...

- А ты ее не боишься? - как-то спросил Сашка.

Ксеня удивилась.

- Натку?! С чего бы это?

- А в речке крокодил... - пропел Сашка.

Ксения с досадой махнула рукой.

В последнее время она все чаще и чаще мечтала об одном: чтобы Митя окончил Семинарию, но ничего для этого не делала, даже в церковь его не водила. Хотя туда сын ходил с Сашкой.

Ксеня старалась не заговаривать с ним о сыне. Понимала: так лучше и безболезненнее. И возврат невозможен. Наверное, она во многом виновата перед Митей, а как же иначе? И вообще, почему люди всегда так уверены, что виноваты их дети, которые не слушаются, не учатся и убегают из дома при каждом удобном случае? Почему так редко, так мало взрослые задумываются о собственной вине перед своими детьми?

Ксения часто думала, что Мите так - именно так - лучше. Она все равно не сумела бы в своей вечной театрально-киношной суете уделить ему столько времени, сколько Сашка. И ты его со счетов не сбрасывай... Но... И все-таки... тем не менее... Забор коротеньких насмешливых слов, твердящих свое: "Какая ты мать?.. А еще Варьку осуждаешь... Ты ведь немногим лучше..." И раздавливающая правда этих слов...

Ксеня сделала несколько провалившихся попыток вернуть Митю, всякий раз наталкиваясь на его сопротивление. И отступала. И жила дальше. И пробовала снова...

Маленький Митя однажды переделал на свой лад главный пасхальный тропарь, который часто поется на Пасху: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав". Он на Пасху пел тропарь вместе со всеми, но не до конца понимал его смысл: что значит "во гробех". И, по "собственному усмотрению", пел так: "и сущим воробей живот даровав".

Сашка хохотал потом, услышав вопрос сына, понимавшего, что он поет неправильно. Но как надо?

- Ты ему плохо объясняешь, - сердито сказала Ксения, выслушав Сашкин рассказ. - Отец Андрей говорил, что молитва должна быть понятна каждому, тем более ребенку.

- И-е! Совсем не плохо.

И промурлыкал:

Старинная беседка,

Увитая плющом...

Сиреневая ветка...

А я тут ни при чем!

Ксения злобно швырнула трубку.

Куда бы ни пришел Сашка - хоть на скамейку во двор - никто никогда не слышал от него рассказов о работе. И новостями он не интересовался, зачастую искренне не знал о том, о чем все горячо толковали уже полгода. Но зато все обязательно и первоочередно слышали от Сашки, что России необходимо возвращение монархии. И его монологи о близком или прошедшем церковном празднике, о том, как надо праздновать, как поститься, как причащаться... Плюс ко всему Сашка вдруг собрался петь в церковном хоре.

Накануне своего очередного дня рожденья позвонил Ксене:

- Заглянешь?

- Без вариантов, - буркнула она.

Понимала: придешь туда на день рожденья и увидишь людей вроде Сашки, которые будут толкать речи про монархию в России и дарить в основном одно и то же - иконы, кресты, ладанки, пояса с молитвами, свечки, просфоры... Ксения поразмыслила и купила подарок соответствующий - икону Богоматери.

Пришла...

- Мама! - обрадовался Митя и бросился к ней.

Прижался светлой головой - весь в Сашку! Притих.

Как трудно жить на Земле... А кто тебе обещал, что будет легко?

И какая она мать...

Вдруг выяснилось, что с подобным подарком одна Ксеня. Обстановка довольно свободная, и гости - вполне светские люди, кто-то даже неверующий. И подарки - огромный сувенирный бокал, книги, что-то по карате, кассеты, техника... кто-то вообще принес деревянную статуэтку, с Востока привезенную, - обнаженную девушку. И одна Ксеня с иконой...

Задумчивая Натка аккуратно расставляла подарки на столе. Вот это сюда, это туда, это вместе, а вот то... Поставила деревянную статуэтку, а возле - Ксенин подарок, как два предмета художественной работы. Секунду подумала.

- Нет-нет, рядом нельзя - не смотрится.

И поменяла расположение, поставила икону в один уголок, статуэтку - в другой. Ксения усмехнулась. У нормального человека, пусть и светского, все равно на уровне подсознания возникает мысль: икона Богоматери и голая баба вместе не стоят, как ни крути, хотя подарки одному человеку.

Команда смирно сидела на диване. Улыбалась. Натка тоже.

- Сашке сделали три дара вроде как волхвы младенцу Иисусу. А именно - ручку - как пишущему человеку, он скоро закончит книгу по экологии, бутылочку вина и православную икону с молитвой.

Удивленная происходящим Ксеня поманила к себе сына.

- А у папы новая установка, - объяснил Митя. - Раньше он как считал? Если человек не православный, значит, дурак, нехристь и вообще поганец, которого на день рожденья приглашать не стоит. А теперь исходит из установки - не скрывай свою веру, но и не выпячивай, а с неверующими дружить не только можно, но и нужно. И второе, между прочим, говорят святые отцы. Мне лично вторая установка ближе...

Ксения вздохнула. Установки... А у нее самой какая?

- Натка, может, выйдешь за Александра? - спросила Ксеня подругу. - Детей объедините. А Митю я заберу.

Наталья посмотрела слишком серьезно. Видимо, такого расклада событий не исключала.

- А куда я дену Юру?

- Куда-нибудь денешь, нам с тобой не привыкать, - буркнула Ксения. - Как бы тесно ни связывали людей дружба, любовь и брак, каждый честно может относиться только к самому себе да еще к детям.

Теперь Натка смотрела злобно. Люди не в силах прощать никаких благодеяний.

- На вопрос, помилует ли Господь Россию, отец Власий ответил вполне определенно: "Помилует. Есть Почаев, Дивеево, есть места, куда люди стремятся исправлять себя"... - просвещал кого-то Сашка.

Ксеня рассматривала его гостей. Да, вполне светский народец: экологи с его новой службы, Митины преподавательницы английского и музыки, журналист... Последний как-то странно посматривал на Ксению.

Она вышла покурить на лестницу. Верная подруга сигарета, всегда такая тихая и молчаливая... Завидные качества.

И вдруг услышала разговор у Сашкиной двери. Видимо, журналист вызвал на площадку Натку - они оба не заметили, что Ксения исчезла из квартиры еще раньше.

- Неприятно мне все это... - возбужденно и нервно говорил журналист. - Я не думал, что придет Леднева... Не знал подробностей... Бывший муж... Ты нарочно все подстроила и многое от меня скрыла?