Мартин Сутер - Идеальный друг

• Название: Идеальный друг
• Автор: Мартин Сутер
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94145-419-8

Швейцарский писатель Мартин Сутер сделался мировой литературной звездой после выхода его блестящего дебютного романа «Small World» (1997 г.) Теперь признанный мастер психологического письма неожиданно обратился к сюжету, напряжение и динамичность которого превращают его новую книгу в настоящий детектив. Герой «Идеального друга» – журналист, принявшийся за расследование крупного криминального скандала: в шоколаде, который производит известная фирма, обнаружены смертельно опасные белковые примеси, вызывающие тяжелые поражения мозга, вроде «коровьего бешенства». Вскоре репортер подвергается нападению, получает жестокий удар по голове – и в результате из его памяти стираются события последних пятидесяти дней жизни. Шаг за шагом восстанавливая их, журналист вдруг оказывается в центре драматических событий с самоубийствами и подменами, неумолимо ведущих сюжет к трагической развязке.

---

И на этот раз тоже не сдержался.

– У вас уже был такой случай, как мой?

Доктор Фогель выглядел так, словно оставил всякую надежду пережить жару. После своего последнего пациента он не переменил рубашку и приветствовал Фабио сидя. Видимо, он не испытывал большого желания упражнять память Фабио. Он расспросил его о поездке в Амальфи, и они разговорились.

– Все случаи разные.

– Я имею в виду больного, который до аварии резко изменился, а благодаря амнезии снова как бы переместился на прежнее место.

– Все люди меняются.

– Но не так радикально. Раньше я писал статьи, направленные против таких людей, как Фреди Келлер. И вдруг начинаю таскаться с ним по шикарным кабакам. Я жил с женщиной, выступающей против эксплуатации женщин в секс-бизнесе. И вдруг оказываюсь завсегдатаем стриптиз-бара. Я всегда хохотал над дурацкими пресс-релизами, которые оседают на моем письменном столе. И вдруг пускаюсь во все тяжкие с одной из телок, которые пишут эту белиберду. Я превратился в полнейшую противоположность самому себе.

Доктор Фогель размышлял, закрыв глаза. Возможно, он даже задремал на какую-то долю секунды. Не открывая глаз, он начал вещать:

– В любом из нас скрывается противоположность своему Я. И почти каждый в своей жизни доходит до точки, где приходится решать, не является ли эта противоположность нашим истинным Я. Разумеется, вам не повезло в том смысле, что бегство в ваше alter ego поражено амнезией. Нет, подобного случая у меня не было.

– Я не могу это воссоздать, понимаете? Это желание – ощутить свое второе Я – должно же как-то заявить о себе.

Доктор Фогель открыл глаза и выдернул из ящичка букет бумажных салфеток – так фокусник выдергивает из манжеты шелковый платочек. Утерев свою огромную физиономию, он бросил бумажный комок, целясь в мусорную корзину. Но промахнулся.

– Эта потребность имелась в латентном состоянии, но что-то ее спровоцировало. Возможно, встреча со старым школьным другом. Возможно, реакция на эту встречу вашей подруги. Возможно, и то и другое.

Фабио задумался. Потом спросил:

– Разве чувства связаны только с памятью?

– Современная наука проводит различие между эксплицитной и имплицитной памятью, то есть, если угодно, между сознательной и бессознательной долгосрочной памятью. Представьте человека, которого в возрасте трех лет укусила собака. Он уж этого и не помнит, но событие сохранилось в его имплицитной памяти. Тридцать лет спустя он все еще боится собак. Разницу между той памятью, которая не может ему ответить, отчего он так боится собак, и той памятью, которая заставляет его удирать при встрече с карликовым пуделем соседа, называют диссоциацией.

Доктор Фогель утер лицо рукой.

– Наука исходит из того, что эти два вида памяти поддерживаются различными структурами мозга. Лично я склоняюсь к мысли, что чувства сохраняются в имплицитной памяти.

– А у меня, значит, повреждены оба вида?

– Я с трудом могу себе это представить. У большинства пациентов при повреждении эксплицитной памяти имплицитная остается в действии. А в более легких случаях, вроде вашего, – тем более.

– Тогда почему я теперь не чувствую потребности прожить мое второе Я? Если оно уже существовало до моей амнезии?… У вас на щеке остался клочок бумаги. Нет, повыше, да, там.

Доктор Фогель нащупал бумажку и соскреб ее со щеки.

– Спасибо.

– Если чувственный мир, в котором я обретаюсь, – тот же, что и тогда, то могу вам сказать, что абсолютно невозможно представить, чтобы я связался с какой бы то ни было женщиной. Я люблю Норину.

Доктор Фогель запрокинул голову и аккуратно соединил кончики толстых пальцев.

– Возможно, ваши чувства к Норине возникли в дни после амнезии.

– Непонятно.

– Я хочу сказать, что любовь к партнеру подчас усиливается, когда партнер заводит связь на стороне.

Доктор Фогель снова вытащил из ящичка горсть салфеток.

– Это объяснило бы ваши иррациональные чувства по отношению к вашему другу Егеру.

– То, что мне больше всего хочется убить его, имеет и несколько других причин. Весьма убедительных, можете мне поверить.

К убедительным причинам для ненависти к Лукасу со вчерашнего дня присоединилась еще одна. Вчера, когда Фабио, злой и униженный, три километра от ПОЛВОЛАТА до вокзала топал пешком по раскаленной дороге, с ним происходило нечто странное. Каждый раз при мысли о столкновении с агрессивностью Сэми он вспоминал Лукаса.

Всю обратную дорогу в душном пригородном поезде с наглухо задраенными окнами его преследовали сцены насилия. И все они ассоциировались с Лукасом.

И когда он у себя в комнате, сидя за компьютером, описывал свои впечатления от визита в ПОЛВОЛАТ, пока они не поблекли в памяти, физиономии Сэми и Лукаса сливались воедино.

Спал он плохо, то и дело просыпался, обливаясь потом. За стенкой шумели вернувшиеся домой танцовщицы и их кавалеры. Ему снились кошмарные сны: Лукас, весь в белом, как санитар из фильма о психушке, бил его смертным боем.

На рассвете, когда утреннюю тишину нарушили первые автомобили, Фабио пришел к заключению, что Лукас должен быть причастен к происшествию, когда он, Фабио, получил удар по голове.

Произошло это 21 июня недалеко от конечной остановки Визенхальде. И садового товарищества Вальдфриден.

Сразу же после визита к доктору Фогелю Фабио сел в девятнадцатый трамвай. Салон был почти пуст. Несмотря на это, Фабио всю дорогу простоял у окна с узкой форточкой, пытаясь ухватить хоть чуточку ветра.

Подъем дороги, которая вела мимо кладбища к садовому товариществу Вальдфриден, показался Фабио еще круче, чем в прошлый раз. Трава на лугу с плодовыми деревьями была скошена. Дымное марево над городом еще больше пожелтело.

Наконец, он доковылял до деревянных ворот с табличкой «Садовое товарищество Вальдфриден. Вход только членам и гостям» и вошел на территорию. Под навесом домика, где в прошлый раз трое мужчин резались в карты, теперь сидела супружеская пара. Мужчину Фабио узнал: это был один из давешних игроков. Фабио махнул ему рукой и остановился у калитки в ожидании. Мужчина встал, протопал по мощеной дорожке и приблизился к Фабио.

– Вы меня узнаете? – спросил Фабио.

– Вы – приятель Лукаса.

– У вас найдется минутка?

Мужчина оглянулся через плечо на женщину, которая с интересом наблюдала за ними.

– У нас скоро обед, но если это ненадолго… – Он открыл калитку и провел Фабио в дом.

– Это приятель Лукаса, – сказал он женщине.

– Фабио Росси, рад познакомиться. – Он протянул ей руку. Она не представилась.

– Присаживайтесь, – пригласил его мужчина.

– Я хотел бы задать вам вопрос, который может показаться странным, – начал Фабио. – Я попал в аварию, получил травму головы, и она привела к потере памяти. Теперь я пытаюсь выяснить, что я делал в то время, о котором ничего не помню.

– Мне это знакомо, – сказала женщина. – В последнее время я тоже стала забывчивой. Хотите пива?

Фабио отказался.

– Вот почему я прошу вас припомнить, не видали ли вы меня здесь двадцать первого июня?

– Ой-ой-ой, – протянула женщина, – да это настоящая викторина!

– Какой это был день недели? – спросил мужчина.

– Четверг.

– По четвергам мы всегда помогаем дочери в лавке. По четвергам нас здесь не бывает. – Мужчина явно испытал облегчение оттого, что его память не подвергнется испытанию.

Фабио поблагодарил и отклонил приглашение пообедать с хозяевами. Колбасным салатом. У калитки мужчина дал ему совет:

– Спросите у госпожи Блаттер, она бывает здесь каждый день.

И объяснил, как найти участок госпожи Блаттер. Участок примыкал к «Гурраме».

Госпожа Блаттер – жилистая, загорелая, седая дама лет семидесяти носила прическу в стиле «чарльстон». В настоящий момент она выпалывала сорняки под грушевым деревом.

– Как поживаете? – спросила она, подставляя для рукопожатия локоть вместо испачканной в земле ладони.

Фабио поведал ей свою историю и задал свой вопрос.

– На прошлой или позапрошлой неделе я видела вас здесь.

– Верно, на позапрошлой. Я заезжал сюда ненадолго. А до того?

– Видела, но давно. А было ли это двадцать первого июня – не могу сказать, при всем желании. А почему вы не спросите у Лукаса? Вы приезжали вместе с ним.

– В прошлом году, летом?

– Нет, в этом году. Ах да. Похоже, вы с ним теперь не очень-то дружите?

– Как вы догадались?

– Я вижу его теперь с девушкой, с которой раньше приезжали вы. Надеюсь, я не наболтала ничего лишнего?

– Нет. Мы с Лукасом долго здесь пробыли?

– Когда я уезжала, вы еще оставались.

– Когда это было?

– Вы сказали, в четверг? По четвергам я уезжаю рано. На процедуры.

– Что значит рано?

– Около трех.

– А мы еще оставались?

– Наверняка. – Она усмехнулась. – Уходя, я слышала, как вы спорили в доме. На повышенных тонах.