П. Карабущенко - Антропологическая элитология

• Название: Антропологическая элитология
• Автор: П. Карабущенко
• Жанр: Прочая научная литература

---

Таким образом, получается, что массы являются лишь носителями массовой культуры, но не ее непосредственными творцами. Массовую культуру творит определенного психологического вида культурная элита, не нашедшая в «высокой» эзотерической элитной культуре своего определенного места. В принципе на этих позициях и основаны практически все классические концепции элитарной культуры, к рассмотрению которых мы сейчас и приступим.

КОНЦЕПЦИИ ЭЛИТАРНОЙ КУЛЬТУРЫ Основные традиции элитарной культуры были заложены еще древними греками, а затем восприняты и развиты немецкими романтиками, а так же такими известными своими элитологическими симпатиями философами и культурологами как А.Шопенгауэром, Ф.М.Достоевским, Ф.Ницше, О.Шпенглером, Дж. Сантаяной, Х.Ортегой-и-Гассетом, Н.А.Бердяевым, Т.Адорно и др.

Так, еще древние греки называли всех неэллинов, говорящих на чужом языке, варварами. Последним, как считалось, был свойствен низкий культурный уровень, на чем и основывалось представление о естественном господстве греков над варварами. Так, например, одна из героинь Еврипида произносит монолог, прославляющий греков перед лицом варваров-троянцев: "Греки — цари, а варвары — гнися! Неприлично гнуться грекам перед варваром на троне" ("Ифигения в Авлиде", 1400 сл.). Заметим, что и для египтян, считавших себя "древнейшим народом на свете", другие народы, говорящие на своем языке, тоже были варварами (Геродот II.2,158). Аналогичную позицию занимали потом и римляне по отношению к народам, с которыми воевали. Но в дальнейшем, ассимилировав завоеванных варваров, римляне называли так главным образом диких, не покорившихся их силе германцев.

Историк античной философии Диоген Лаэртский уже в самом начале своей книги вынужден был затронуть эту тему. По-видимому, она представляла для автора и его читателей особую значимость, раз потребовалось уже в самом введении обговаривать ее нюансы: "И все же это большая ошибка, — утверждает автор, — приписывать варварам открытия эллинов: ведь не только философы, но и весь род людей берет начало от эллинов" (Диоген Лаэртский. I,3).

Естественно, что в центре эллинской этнофилософии стоит сама эллинская идея, где эллины представлены как элитный этнос, а все остальные варварские народы составляют своего рода "этническую массу". То же самое мы можем сказать и об идеологии "Поднебесной" в Китае и о "Яхвеэлитизме" в иудаизме. Это явления одного порядка. Более того, внутренне они развивались по одному и тому же принципу — богоизбранность определяет избранность культурную и правовую. Так, например, в представлениях Платона — Эллада это остров средь будущего океана варварства (инокультуры), остров, который живет по своим законам, иначе мыслит, иначе чувствует, иначе дышит. Саму идею избранности в ее античном, т.е. околоплатоновском понимании, мы можем разложить на следующую генетическую цепочку: 1) панэллинская идея, 2) идея гегемонии Афин, 3) социокультурная элита Афин, 4) аристократия, 5) идея о "сверхчеловеке" (идеальный политик, философ, мудрец), и, наконец, 6) прямо вытекающая из всего этого богатого исторического наследия платоновская философия избранности, поддержанная и развитая всей последующей античной философией.

Платон считает, что начертанный им в диалоге "Государство" проект наилучшей организации общества, может быть, осуществим только у греков. Для народов, окружающих Элладу, он не применим в силу полной их неспособности к устройству общественного порядка, основанного на началах разума. Таков "варварский" мир в истинном смысле этого слова, обозначающий все негреческие народы независимо от степени их цивилизации и политического развития. Различие между эллинами и варварами настолько существенно, что даже нормы ведения войны будут иными — в зависимости от того, ведется ли война между греческими племенами и государствами или между греками и варварами. В первом случае должны соблюдаться принципы человеколюбия, продажа пленных в рабство не допускается; во втором война ведется со всей беспощадностью, а побежденные обращаются в рабство (Государство, 470е; Законы, 707с).

Фактически в античной этнофилософии идет противостояние (если не "борьба") двух идей — идеи о равенстве людей и идеи об их природном неравенстве. Обе эти идеи лежат в плоскости соотношения разных культурных уровней — эллинов (равных по культуре своего образования) и варваров (необразованных и потому нижестоящих). Так ещё в птолемеевском Египте для того, чтобы стать александрийцем, надо было закончить гимназий, а чтобы стать римлянином — поступить на государственную службу.[194] Идеология раннего христианства внесла свой вклад в развитие этой идеи. Сама принадлежность к роду человеческому определяется в ее этнофилософии моралью: "И варвара от не варвара мы отличаем не по языку, не по происхождению, но по мыслям и душе. Тот преимущественно и есть человек, кто содержит правое учение веры и ведёт любомудрую жизнь" — таков был окончательный приговор Иоанна Златоуста (Expositio in psalm. 143,s) в самом конце античной эпохи.

Сопоставление и прямое противопоставление культуры и антикультуры, цивилизации и варварства, созидания и вандализма есть по существу своей природы разность в психологической дистанции различных аксиологических центров. Причем речь идет не только о противопоставлении элитного и массового, но и о противостоянии этнических (языковых), религиозных и политических ценностей различных групп населения и различных типов личностей.

Так, например, А.Шопенгауэр обличал "скучный мир утилитаризма", мир "людей пользы", скопища бездарностей, среди которых творцы — редчайшее исключение, парадоксальное отклонение от нормы. Он считал, что гениальные произведения обречены на непонимание публики; что "самые благородные создания гения для тупого большинства всегда останутся книгой за семью печатями".

Концепция элитарной культуры явным образом направлена на апологию социального и культурного неравенства в обществе. Это откровенно признавал Ф.Ницше, исходивший из того, что высокая культура возможна лишь там, "где существуют две различные общественные касты: каста работающих и каста праздных, способных к истинному досугу; или, выражаясь сильнее, каста принудительного труда и каста свободного труда". Ницше является, пожалуй, наиболее ярким выразителем "бунта против массы". Он противопоставляет поверхностную, незрелую, торопливую филистерскую культуру и культуру аристократии духа, он обличает художников, опускающихся до уровня толпы, профанирующих искусство. Его утверждение, что отныне главную роль играет масса, а она преклоняется перед всем заурядным, могут взять в качестве эпиграммы все последующие аристократические критики массовой культуры.

В своей книге "Закат Европы" О.Шпенглер, как и Ф.Ницше, связывает декаданс западной культуры с феноменом "омассовления". Цивилизация заменяет культуру; подлинная духовная элита уже не может утвердить себя в "омассовленом" искусстве, она заменяется псевдоэлитой толстосумов и политиков. Шпенглер был восхищен эпохами, отличающимися, по его мнению, высшей степенью изысканности и исключительности. Их идеи, их язык форм понятны только малочисленному классу людей высшего порядка. Он утверждал, что Возрождение было "созданием Медичи и отдельных избранных умов.

Огромное воздействие на современную элитологическую культурологию оказали идеи З.Фрейда, считавшего, что культура навязывается массе элитой, что индивид в массе — примитивное существо, варвар, конформист; масса не стремиться к истине, а жаждет иллюзий и удовольствий.

Целостная концепция элитарной культуры в противопоставлении массовой представлена в книге испанского философа ХХ в. Хосе Ортеги-и-Гассета "Восстание масс" (1930 г.). Он ратует здесь за чисто элитарное искусство, искусство для профессионалов, а не для масс, противопоставляет элитарный тип эстетического восприятия массовому, обыденному. По утверждению автора этого труда в ХХ веке произошло самое настоящее восстание масс, привело Европу к тяжелейшему кризису какой только может постигнуть народ, нацию и культуру. «Мы видим толпу, которая завладела и пользуется всеми просторами и всеми благами цивилизации. Индивиды, составляющие толпу, существовали и раньше, но не в толпе. Разбросанные по свету в одиночку или мелкими группами, они вели раздельную, уединенную жизнь. Теперь они появились все вместе, и куда ни взглянешь, всюду видишь толпу. Повсюду? О, нет, как раз в лучших местах, в мало-мальски изысканных уголках нашей культуры, ранее доступных только избранным, меньшинству.