Джек Линдсей - Восстание на золотых приисках

• Название: Восстание на золотых приисках
• Автор: Джек Линдсей
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1984

---

Когда вереница скованных старателей и ликующих полицейских покидала равнину, ей вслед понеслись свистки и угрозы тех, кто спасся, предъявив лицензии или же спрятавшихся в ямах. Было брошено несколько камней, но не много, потому что бросавшие боялись попасть в арестованных.

Дик шагал вместе со всеми, погруженный в малодушное отчаянье. Подойдя к кутузке — так называли здание суда и тюрьмы, — он посмотрел на часы, недавно установленные на гостинице Баса, стоявшей напротив, и увидел, что ещё только одиннадцать часов утра. Дик обрадовался, потому что впереди была большая часть дня, в течение которой можно установить связь с отцом.

Правь, Британия!
Ты, Британия, правишь волнами!
Никогда, никогда, никогда
Англичане не будут рабами! —

тихонько напевал шедший рядом с Диком мускулистый йоркширец. Старатели в наручниках подхватили припев и, шагая по пыли, повторяли его тихими, угрожающими голосами.

— Заставьте арестованных замолчать! — закричал один из офицеров, ехавших впереди.

— Есть, сэр, — ответил конник.

— Попробуйте ещё хоть пикнуть, — понизив голос, злобно сказал стражник, — и мы с вами расправимся, как только дойдём до лагеря.

Старателей загнали в лагерь через деревянные ворота и оставили на открытом пыльном дворе, где их пекло солнце и терзали мухи, которых они не могли отгонять скованными руками, Полицейские ушли в казарму, чтоб утолить жажду, и арестованные видели, как они спокойно отдыхали на крытой террасе. На страже осталось полдесятка чернокожих полицейских, которые явно гордились своими блестящими чёрными сапогами; они пересмеивались друг с другом и были явно довольны тем, что в их власти оказалось так много беззащитных белых.

Старатели проклинали туземцев-полицейских, словно они олицетворяли последнюю ступень их унижения. Но Дик был так убит своим арестом, что даже не обращал внимания на охрану.

Один из пленников погрозил скованными руками полицейским и мухам.

— Ох как славно бы снова очутиться дома! — сказал он с акцентом, выдававшим в нём уроженца лондонских трущоб. — Дома с мамой. Зачем я ушёл от неё, когда был смелым, но скверным мальчишкой? Как славно было бы снова увидеть уличного торговца, который продаёт липкую бумагу и распевает симпатичную песенку.

Он загнусавил, подражая кому-то:

Прибегайте, покупайте,
А потом кусачих, злобных,
Чёрных мух уничтожайте!

— Уже за полдень, — после долгого молчания сказал Дик человеку, который стоял рядом с ним, седеющему старику — старателю из Корнуэльса. — Накормят они нас завтраком?

Тот воззрился на него.

— Видно, прежде не приходилось бывать здесь? — «Он молод, да ещё и порядком глуп, если думает, что они привели нас сюда для кормёжки». — Ты что, в первый раз?

— Да.

— Оно и видно. Ну что ж, узнаешь.

Хотя Дик был очень подавлен, но всё же внимательно следил за невозмутимым старым корнуэльсцем, который молча уселся на землю, не обращая внимания на мух и беззвучно шевеля губами. Как бы Дик хотел научиться такому же хладнокровному отношению ко всему на свете! Наконец любопытство взяло в нём верх.

— Не скажете ли вы мне, что вы шепчете?

— Почему бы не сказать? — ответил старик. — Это гимны Джона Уэсли, которые я не раз певал на торфяных болотах. И когда я пою их, я всегда вижу вересковые заросли вокруг Бодмина, и мне тогда хорошо.

Целых три часа арестованные провели в наручниках, под жгучим солнцем, осаждаемые роями мух. Потом наконец появились первые признаки каких-то перемен. Нескольких старателей увели в помещение суда. Дик выждал, пока мимо него прошёл один из полицейских.

— Я хочу послать за отцом, — сказал он.

Полицейский поднял брови.

— Ты слишком молод, чтобы быть головорезом, но я, к сожалению, не могу бегать и ловить для тебя отцов. Придётся тебе подождать и заявить об этом судье.

Он прошёл дальше, но Дику стало легче оттого, что кто-то ласково поговорил с ним, и он сел рядом на землю с корнуэльсцем, пытаясь подражать спокойствию старика. Наконец пришёл и его черёд. Когда Дика ввели в помещение, где находился судья, в голове у него мутилось от жары, горло пересохло. От усталости он едва держался на ногах и не мог собраться с мыслями. Над его ухом забубнили чьи-то голоса… Дик с трудом понял, что обращаются к нему.

— Отсутствие лицензии… объяснение…

Голос был монотонный, безжалостный, усталый. Дик взглянул в острые блестящие глазки, которые рассматривали его пристально, но без интереса. Он начал объяснять, но его тут же оборвали:

— Пять фунтов. Следующий!

— Мой отец уплатит, — сказал он. — Мой отец…

— Отходи! — гаркнул стражник. — Следующий! Эдвард Куин.

Человек, сидевший за столом, раздражённо отмахнулся от Дика. Было что-то сказано о том, что его надо задержать, навести справки. Дик услышал, как следующий подсудимый — Куин — заговорил с сильным ирландским акцентом:

— Да, сэр. Я только сегодня утром зажёг лицензией свою трубку, — думал, что это проклятый счёт от Робинзона; и в какой же ужас я пришёл, когда понял, что зажёг трубку правительственной бумагой!

Раздались громкие голоса, угрожавшие старателю привлечением к ответственности за оскорбление суда. Больше Дик ничего не расслышал, потому что его увели в помещение для ожидающих, где по крайней мере можно было сесть на скамью.

— Можно мне напиться? — хрипло спросил он.

Стражник принёс ему тепловатой воды в оловянной кружке. Дик жадно выпил и почувствовал, что оживает. Полицейский записал, где он живёт и имя его отца.

Часы шли за часами. Дик был так счастлив, что в комнате прохладно и нет пыли, что почти перестал тревожиться. Все его мысли сосредоточились на ожидании отца, который, конечно, придёт, как только получит известие о нём. Но как долго они промешкают, прежде чем послать за отцом?

Вслед за Диком в то же помещение втолкнули несколько старателей, также ожидавших, что друзья или компаньоны внесут за них выкуп. Большинство сидело молча, свесив скованные руки между колен, но один старатель — полупьяный француз — всё время болтал:

— Я ему говорю: «Ви не понимайт. Что у вас, глаз нет, легави ви?» Я говорю: «Позовите консуль la France, мне нужен le comte de Moreton de Chabrillon. Ви не понимайт. Immediatement! Le comte de Moreton de Chabrillon».

Тут Дик услышал, что кто-то, стоявший у двери, зовёт его по имени. Он встал и пошёл за стражником обратно в помещение суда, а француз кричал ему вдогонку:

— Позовите le comte de Moreton de Chabrillon. Никто другой ни к чему. Это всё легави.

Дик с беспокойством оглядел помещение. Да, отец его здесь, бледный и встревоженный. Увидев Дика, он попытался ободряюще улыбнуться.

— Пять фунтов, Ричард Престон, — повторял кто-то.

Дик видел, как отец подошёл к столу, стоявшему сбоку, и отсчитал деньги. У мистера Престона возник спор с судейским из-за векселя какого-то бакалейщика.

— Он обанкротился, — сказал судейский.

Мистер Престон принялся шарить по карманам в поисках другого векселя, чтобы заменить отвергнутый. Дик дрожал от нетерпения. Когда же, когда же наконец будут уплачены деньги и всё уладится? Когда можно будет снова дышать воздухом свободы?

Вдруг он почувствовал какую-то заминку. Полицейский сиплым голосом говорил, указывая на Дика… Судья наклонился вперёд, покусывая перо. Он ткнул кончиком пера сначала в сторону полицейского, потом в сторону Дика и нахмурился.

— Штраф уплачен? — спросил он.

— Да, сэр, — сказал мистер Престон, опережая судейского чиновника. — Все улажено. Могу я взять сына?

— Вопрос об отсутствовавшей лицензии теперь урегулирован, — произнёс чиновник.

— Хорошо, — сказал судья невыразительным голосом. — Арестованного задержать для доследования.

Мистер Престон стал возражать, спрашивать, в чём дело, но ему велели «заткнуться» и вывели из помещения; выходя, он обернулся и бросил на Дика вопросительный взгляд, полный осуждения и любви. Дик почувствовал, что лишился последней опоры.

Он услышал, как судья сказал: «Мальчик, ранивший лейтенанта Дальримпла…»

Затем его снова увели — на этот раз в маленькую тёмную бревенчатую хижину.

Тяжёлая дверь захлопнулась за ним. Через щель в потолке в комнату проникал слабый свет. Он услышал, как кто-то заворочался на соломе.

— Что за несчастная свинья здесь? — раздался скрипучий голос. — Ох ты, несчастная свинья! Ручаюсь, что ты только старатель. Мерзавец ты!

Послышался страшный, надтреснутый смех…

— Не обращай на него внимания, — произнёс голос из другого угла. — У него не все дома. Дружок свистнул весь его золотой песок, а потом у него не оказалось лицензии и его схватили. Фараоны привязали его и ещё несколько парней к дереву и оставили на ночь. После этого он и тронулся. Завтра он едет в психический госпиталь. А ты что натворил, паренёк?

— Он — старатель! — закричал безумец. — Ох, несчастная свинья!