Альфред Де Мюссе - Лоренцаччо

• Название: Лоренцаччо
• Автор: Альфред Де Мюссе
• Издательство: Государственное издательство "Искусство"
• Жанр: Драматургия
• Год: 1957

"Лоренцаччо" - первая пьеса о Лоренцо де' Медичи, которая была написана писателем-французом в Италии (второй будет драма Александра Дюма "Лоренцино").

Совместная поездка с Жорж Санд зимой 1833 - весной 1834 года по Италии была интересной. Молодой Мюссе был влюблен, но мешал целеустремленной Санд творить. Пытаясь получить возможность работать, она находит способ занять делом возлюбленного. Жорж вручает Мюссе один из своих драматических набросков, носивший название "Исторические сцены. Заговор в 1537 году".

Последовавший конфликт, расставание, возвращение во Францию, горе измены и духовное одиночество заставляют Мюссе погрузиться в работу над "драмой для чтения". Альфреду де Мюссе двадцать четыре года...

---

Сцена 6

Герцог полуобнаженный; Тебальдео пишет с него портрет; Джомо играет на гитаре.

Джомо (поет).

Когда умру, о кравчий мой,
Снеси к подружке вздох последний;
Пусть к дьяволу пошлет обедни
И всех монахов черный рой.
Вода — не больше — слезы милой.
Откройте бочку вы, друзья,
Да спойте хором над могилой —
Подтягивать начну из гроба я.

Герцог. Я же помню, мне надо было о чем-то спросить тебя. Скажи-ка, Венгерец, что тебе сделал тот мальчик? Я видел, как весело ты его колотил.

Джомо. Право, не мог бы вам сказать, да и он не может.

Герцог. Почему? Разве он умер?

Джомо. Это мальчишка из соседнего дома; когда я сейчас проходил там, его как будто хоронили.

Герцог. Уж если бьет мой Джомо, так бьет по-настоящему.

Джомо. Это вы только так говорите; я сам не раз видел, как вы одним ударом убивали человека.

Герцог. Да? Значит, я был пьян. Когда я навеселе, самый слабый мой удар — смертелен. Что с тобой, малыш? У тебя рука дрожит? Ты страшно скосил глаза.

Тебальдео. Ничего, сударь, простите, ваша светлость?

Входит Лоренцо.

Лоренцо. Подвигается дело? Довольны вы моим живописцем? (Берет с дивана кольчугу герцога.) У вас, мой милый, очаровательная кольчуга! Но в ней, должно быть, очень жарко.

Герцог. Право же, если б в ней было неудобно, я бы не носил ее. Но она из стальной проволоки, самое острое лезвие не разрубит ни единого колечка, а в то же время она легка, как шелк. Пожалуй, во всей Европе нет другой такой кольчуги; зато я и расстаюсь с ней очень редко, вернее, никогда не расстаюсь.

Лоренцо. Она очень легкая, но очень крепкая. Вы думаете, что кинжал не пробьет ее?

Герцог. Конечно, нет.

Лоренцо. Да, да, припоминаю теперь; вы всегда ее носите под колетом. Недавно на охоте я сидел позади вас на лошади и держал вас за талию — я прекрасно чувствовал ее. Это привычка благоразумная.

Герцог. Не то чтобы я остерегался кого-нибудь; это, как ты говоришь, привычка, всего лишь привычка воина.

Лоренцо. Ваше платье великолепно. Что за аромат от этих перчаток! Почему вы позируете полураздетым? Эта кольчуга очень шла бы к вашему портрету; напрасно вы не надели ее.

Герцог. Так захотел художник; впрочем, всегда лучше позировать с открытой шеей — посмотри на мастеров древности.

Лоренцо. Где, черт возьми, моя гитара? Надо бы мне подыграть Джомо. (Уходит.)

Тебальдео. Ваша светлость, на сегодня я кончаю.

Джомо (у окна). Что там делает Лоренцо? Вот он остановился в созерцании перед колодцем, среди сада; казалось бы, не там ему надо искать свою гитару.

Герцог. Дай мне мое платье. Где моя кольчуга?

Джомо. Не нахожу ее, как ни ищу: исчезла.

Герцог. Ренцино держал ее каких-нибудь пять минут назад: он, верно, по своему похвальному обыкновению бездельника, забросил ее, уходя, в какой-нибудь угол.

Джомо. Невероятно; кольчуги нет как нет.

Герцог. Полно, что ты! Да это невозможно.

Джомо. Посмотрите сами, ваша светлость; комната не такая большая!

Герцог. Ренцо держал ее тут, на этом диване.

Лоренцо возвращается.

Что ты сделал с моей кольчугой? Мы не можем ее найти.

Лоренцо. Я положил ее туда, где она лежала. Погодите… Нет, я положил ее на это кресло… нет, на постель. Не знаю, но я нашел свою гитару. (Поет, аккомпанируя себе.) Госпожа аббатиса, здравствуйте…

Джомо. Она, верно, в садовом колодце? Ведь вы только что стояли над ним, и вид у вас был такой сосредоточенный.

Лоренцо. Плевать в колодец и глядеть на разбегающиеся круги — для меня величайшее наслаждение. Если не считать питья и сна, у меня нет другого занятия.

Аббатиса, госпожа моего сердца, здравствуйте. (Продолжает играть на гитаре.)

Герцог. Неслыханно, неужели кольчуга пропала? Кажется, я не снимал ее и двух раз в жизни, разве только ложась спать.

Лоренцо. Полно вам, полно вам. Не хотите ли сына папы обратить в лакея? Ваши люди ее найдут.

Герцог. Черт бы тебя побрал! Это ты потерял ее.

Лоренцо. Будь я герцогом Флорентийским, меня беспокоило бы что-нибудь другое, а не мои кольчуги. Кстати, я говорил о вас с моей бесценной теткой. Все обстоит как нельзя лучше; подите-ка, сядьте здесь, я скажу вам на ухо.

Джомо (тихо герцогу). Это по меньшей мере странно; кольчугу похитили.

Герцог. Найдут. (Садится рядом с Лоренцо.)

Джомо (в сторону). Покинуть общество, чтоб идти плевать в колодец, — это неестественно. Хотел бы я найти эту кольчугу, чтобы выбросить из головы одну давнюю мысль, которая порой словно покрывается ржавчиной. Да нет же! Какой-то Лоренцаччо! Кольчуга где-нибудь на кресле.

Сцена 7

Перед дворцом. Входит Сальвиати, окровавленный, хромает; двое поддерживают его.

Сальвиати (кричит). Алессандро Медичи! Открой-ка окно и погляди, как обращаются с твоими слугами.

Герцог (в окне). Кто это барахтается там в грязи? Кто ползает у стен моего дворца с такими ужасными криками?

Сальвиати. Строцци меня убили; я умру у твоей двери.

Герцог. Кто из Строцци? За что?

Сальвиати. Я сказал, что сестра их влюблена в тебя, мой благородный герцог. Строцци считают, что я оскорбил их сестру, сказав, что ты ей нравишься; трое из них напали на меня. Я узнал Пьетро и Томазо; третьего не знаю.

Герцог. Пусть тебя внесут во дворец. Клянусь Геркулесом, убийцы проведут ночь в тюрьме, а завтра утром их повесят!

Сальвиати входит во дворец.

Действие третье

Сцена 1

Спальня Лоренцо. Лоренцо, Скоронконколо фехтуют.

Скоронконколо. Господин, не довольно ли игры?

Лоренцо. Нет, кричи громче. — Вот! Парируй этот удар! Вот тебе! Умри! Вот тебе, подлец!

Скоронконколо. Помогите! Убивают меня! Режут!

Лоренцо. Умри! Умри! Умри! — Топай же ногами!

Скоронконколо. Ко мне, моя стража! На помощь! Меня убивают! Дьявол Лоренцо!

Лоренцо. Умри, презренный! Я пущу тебе кровь, свинья, пущу тебе кровь! В сердце, в сердце! Вспорю брюхо! — Кричи же, стучи, бей! — Выпустим ему потроха! Разрежем его на куски и будем есть, будем есть! Я запустил руку по локоть. Вороши в горле, валяй по полу, валяй! Будем грызть, будем грызть его, будем есть! (Падает в изнеможении.)

Скоронконколо (вытирая себе лоб). Нелегкую игру ты затеял, господин, и берешься за нее, как настоящий тигр. Гром и молния! Ты рычишь, словно целая пещера, полная пантер и львов.

Лоренцо. О день крови, день моей свадьбы! О солнце, солнце! Давно уже ты сухо, как свинец; ты умираешь от жажды, солнце! Кровь его опьянит тебя. О моя месть, как давно уже растут твои когти! О, зубы Уголино! Вам надо череп, череп!

Скоронконколо. Уж не бредишь ли ты? Горячка у тебя или сам ты бредовая греза?

Лоренцо. Трус, трус, — развратник, маленький худой человечек, — отцы, дочери, — разлуки, разлуки без конца, — берега Арно полны слез разлуки! — мальчишки пишут это на стенах. Смейся, старик, смейся в своем белом колпаке; ты не видишь, что мои когти растут! О! череп! череп! (Лишается чувств.)

Скоронконколо. Господин, у тебя есть враг. (Брызгает водой ему в лицо.) Полно, господин! Не стоит так бесноваться. Благородные чувства не всякому знакомы; но я никогда не забуду, что тебе я обязан некой милостью, без которой я был бы теперь далеко. Господин, если у тебя есть враг, скажи, я избавлю тебя от него так, что никто не узнает.

Лоренцо. Пустяки. Говорю тебе, я только люблю наводить страх на соседей.

Скоронконколо. С тех пор как мы беснуемся в этой комнате и переворотили в ней все вверх дном, они, должно быть, привыкли к нашему шуму. Кажется, ты мог бы зарезать в этом коридоре тридцать человек и катать их по полу, а в доме и не заметили бы, что случилось что-то. Если ты хочешь нагнать страху на соседей, то плохо берешься за дело. Первый раз они испугались, это правда; но теперь они всего только злятся и даже не побеспокоятся встать с кресла или открыть окно.