Роланд Грин - Волшебный туман

• Название: Волшебный туман
• Автор: Роланд Грин
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0131-81996448

Конан во главе банды афгулов пробирается через Тауран в Коф, где началась война, чтобы продать свои услуги подороже, но попадает в засаду тауранского спецназа, возглавляемого его старым знакомцем Хезалем. В обмен на свободу Конан должен помочь разобраться с Повелительницей Туманов, колдуньей, обосновавшейся в Кезанкийских горах, по чьему приказу хауранские наемники похищают для жертвоприношений крестьян с принадлежащих Хезалю земель.

---

Затем из-за камня, находящегося как раз в пределах досягаемости Конана, высунулась бородатая голова. В тот же миг по всему гребню раздались крики, и киммериец услышал свист стрел. Кем бы ни был этот бородач — другом или врагом, Конан счел, что тот должен знать что-то такое, что не мешает узнать и ему. А превращенный в утыканную стрелами подушечку для булавок, он умрет, не успев ничего сказать.

Конан рванулся из укрытия и вцепился одной рукой в маслянистые черные волосы дикаря, а другой ухватился за шиворот его латаного и выгоревшего халата. А затем киммериец швырнул воина через голову. Бородач перелетел через Конана и завопил от страха, когда увидел, что, как в омут головой, летит в расщелину.

Но он не полетел туда, потому что Конан извернулся с гибкостью угря и успел поймать его. Пальцы северянина сомкнулись на лодыжках бородача. Конан на какой-то миг потерял равновесие… И все же удержал воина.

Конан уперся ногами в землю, но сзади под коленом чиркнула стрела. Неожиданная боль заставила киммерийца дернуться. Это окончательно вывело его из равновесия. Бородач, испугавшись, пронзительно закричал, словно пронзенный стрелой, что вызвало лишь новый дождь стрел.

Киммериец почувствовал, что падает. И собственные понятия о чести и необходимость сохранить пленника живым запрещали ему выпустить несчастного из рук, дав ему погибнуть. Вместо этого он попытался превратить соскальзывание в прыжок, но у него не хватило времени. Киммериец все еще поворачивался, пытаясь переставить ноги и остановиться, когда соскользнул за край расщелины и рухнул вниз.

* * *

Повелительница Туманов завопила, словно дикая кошка. Огненная сфера мгновенно увеличилась втрое больше прежнего и устремилась к висящей в воздухе фигуре Данара.

В глазах колдуньи горели огоньки, каких, по мнению Махбараса, не увидишь и в аду. А сфера, утратив свою форму вытянулась, словно язык громадного змея.

Ее насыщенное пламенем ядро промчалось между двух дев, пройдя так близко, что их слегка задело. Обе воительницы упали навзничь, словно их лягнула лошадь, растянулись на камнях под лязг доспехов. Некоторые из их спутниц заколебались, но большая часть дев метнулась вперед, чтобы выволочь пострадавших на безопасное место.

Махбарас не обращал внимания на происходящее на балконе. Он во все глаза смотрел на то, что происходило с Данаром. Тот висел в воздухе, словно мыльный пузырь, а вокруг него сплелась огненная паутина, то образующая непристойные фигуры, то превращающаяся в сгустки пламени сапфирово-изумрудных оттенков, одновременно и ослепительные, и отвратительные.

Каждый раз, когда Повелительница Туманов поднимала руки над головой, паутина эта становилась все плотнее. Махбарас с трудом мог разглядеть Данара. Тело воина извивалось в новом приступе конвульсий. Рот у него был раскрыт в беззвучном крике, а спина выгнулась дугой до такой степени, что хребет готов был вот-вот переломиться.

Затем огонь сомкнулся вокруг наемника, но то, что Данар исчез за спиной огня, вовсе не означало, что мучения его окончились. Данар вопил изо всех сил. Махбарас никогда еще не слышал таких ужасных криков.

Тогда капитан шагнул вперед с мечом в одной руке и кинжалом в другой. Прежде чем кто-нибудь, хоть колдунья, хоть девы, смогли остановить его чарами или клинком, он схватил кинжал за острие, а затем метнул его в огненную сферу.

Это был сложный бросок, но не для того, кто выучился искусству метания ножей в десять лет, а в двенадцать уже выигрывал призы на базаре (и был избит отцом за то, что якшается с низкородными). К тому же Махбарас много тренировался и в последнее время.

Но его рука и глаз действовали как единое целое. Кинжал исчез в огне. Капитан увидел, что Повелительница повернулась к нему. Тогда капитан наемников поднял меч, его острие разрубило язык пламени, связывающий колдунью и ее жертву. «Митра мне свидетель. и да хранит он моих воинов, я не могу поступить иначе».

* * *

Удача не покинула киммерийца и его пленника, когда они упали. Они приземлились на песок. Пленник оказался наверху, а ребра Конана защищала броня твердых, как железо, мускулов. К тому же киммериец обладал таким умением прыгать и падать, какому позавидовал бы и ярмарочный акробат.

Падение все ж таки вышибло из него дух, и на ноги Конан встал не сразу. К счастью, его пленник едва дышал от страха. Бородач попытался сбежать только тогда, когда Конан уже достаточно оправился, чтобы помешать этому, твердо стиснув массивной ручищей лодыжку воина.

Бородач выругался и раскрыл было рот, собираясь завопить, а затем, похоже, в первый раз разглядел, кто его противник. Рот его остался раскрытым, потом он пробормотал нечто вроде:

— Ты… не… воин гирумги?

Говорил он на туранском, но на столь невнятном диалекте, что Конан не был уверен в том, что правильно понял его слова.

— Я не гирумги, — ответил ему Конан по-турански и тщательно выговаривал каждое слово, словно он беседовал с ребенком. — Я не желаю тебе зла, равно как и все мои друзья. Идем со мной.

Бородач, похоже, не понял смысла слов, но тон и жесты киммерийца в достаточной мере донесли до него смысл сказанного. К тому же этот воин был низкорослым и тощим даже для дикаря из пустыни. Киммериец мог бы нести под мышкой человека таких размеров, но бородач, похоже, предпочитал идти сам на своих двоих.

Конан и его пленник торопливо вернулись в укрытие. Засевший наверху враг, казалось, занят, состязаясь в крике. Конан же предпочитал снова присоединиться к своим воинам, прежде чем крики опять перейдут в стрельбу. Что же касается неприятелей, засевших ниже по склону, то местность была против них. То, что они не наступали, являлось для Конана еще одной тайной.

Битва и так получалась достаточно странной, даже если бы дикари вели себя так, как им полагалось, когда они этого не делали, один бог мог понять, что же на самом деле происходит.

Не имей киммериец никаких обязательств перед товарищами, он воспользовался бы замешательством врага, чтобы удрать. Однако когда от твоих поступков зависят жизни других…

Фарад первым приветствовал Конана и быстро показал на пещеру с низким потолком, вход в которую туранцы откопали, пока Конан добывал языка. Пещера оказалась неглубокой и вряд ли представляла собой хорошее место для последнего боя. В ней не было ни родника, ни ключа… Хотя на эту битву хватит единственного бурдюка с водой, который остался у воинов Конана.

— Никто больше не нападал? — спросил киммериец.

— Разве были бы мы здесь, если бы случилась хоть одна атака? Кто этот постаревший мальчик?

Бородач снова понял скорее тон Фарада, чем смысл слов афгула, и выхватил кинжал. Конан быстро вышиб оружие из его руки, а затем поднял клинок и заткнул его себе за пояс.

— Тебе повезло, что ты жив, — сказал он пленному. — Я оставлю этот ножичек себе, пока ты не расскажешь нам, что происходит там, наверху. Почему ты боишься гирумги?

Бородач забалаболил. Конан с трудом понимал речь своего пленника. Он нашел больше смысла в рассказе бородача, когда вспомнил, что гирумги были одним из самых могущественных племен пустыни.

Прежде чем бородач закончил свои объяснения, Конан услыхал, что крики на вершине склона стихают. А когда воцарилась тишина, ему показалось, что ой услышал пение туранских боевых рогов, но настолько далекое, что было невозможно сказать, не вытворяет ли это стонущий среди скал ветер пустыни.

Конан сделал Фараду знак: «Готовься к атаке», Фарад кивнул и развязал пояс, чтобы связать им руки пленнику. Бородач закатил глаза к небу так, что остались видны только белки.

Конан внимательно посмотрел на пленного воина:

— Он перережет тебе глотку, если ты не подчинишься, и я не стану ему мешать.

— Нет… Я не драться… Я ваша друга… Я драться с гирумги, — к тому же он неистово зажестикулировал, показывая направо и наверх.

Из этого объяснения Конан ничего не понял. Он кивнул Фараду, который накинул петлю на запястья бородача и затянул ее.

И тут сверху, казалось, сорвалась, вырвавшись на волю, орда демонов. Завопило по меньшей мере человек пятьдесят разом, вызывающе, от ужаса или в предсмертных муках. И, перекрывая вопли, трубили туранские боевые рога, на этот раз совсем рядом. Зазвучали боевые кличи туранцев.

Конан посмотрел на пленника, который потерял сознание от страха. А затем на Фарада, который в недоумении развел руками: «Ты принимаешь меня за оракула?»

Киммериец перебрался к выходу из пещеры, откуда мог видеть, что происходит на вершине горы, и определить, куда стоит послать стрелу, при этом не прострелив друга!

Махбарас не ожидал, что после смерти его ждет иная жизнь в ином мире, так как чересчур долго служил дурным хозяевам. Он также не ожидал, что кто-то хорошо отзовется о нем после его смерти или сочинит о нем поэму, которую станут петь во дворцах хорайянской знати в грядущие века или хотя бы месяцы. Скорее всего его смерть если не положит конец его мучениям, загладит вину перед духом Данара.