Татьяна Апраксина - Реальность сердца

• Название: Реальность сердца
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Фэнтези

Апраксина Татьяна, Оуэн А.Н… Дом Для Демиурга. Том второй Реальность сердца © Copyright Апраксина Татьяна, Оуэн А.Н. ([email protected]) Обновлено: 22/09/2010. 1514k. Роман: Фэнтези Триада

---

— Благодарю.

— Не стоит благодарности, и простите меня за пощечины. Это действенно, хотя и очень невежливо. Алессандр, если у вас кружится голова, нужно сидеть, а не идти невесть куда. Вы, кажется, прошли обучение лекаря, Андреас говорил, что вы очень много знаете… — Фиор вздохнул. — Вы не пробовали применять изученное к себе? Герцог Гоэллон, кажется, рассказывал вам о некоторых наших особенностях?

— Немного…

— До совершеннолетия, до праздничной службы, после сильных потрясений вы можете чувствовать себя дурно. Не нужно этого стыдиться, не нужно с этим бороться. Это не слабость. Так прорастает сила. Пройдет три года, и все будет совсем наоборот — вашей выносливости будут завидовать.

— У вас так же было?

— Да, ничуть не лучше. А уж что мне пришлось выслушать от сверстников… — рассмеялся Фиор. — Думаю, и вам довелось. Вас девчонкой дразнили?

— А то!

— И меня. Принцессой, представляете ли…

— Не верю, — тряхнул головой Саннио и тут же пожалел об этом: в ушах зашумело. — Вас?

— Меня. Элграсу тоже досталось от епископа Лонгина. Ничего, от этого не умирают, Алессандр. Потерпите еще немного.

— Ладно, — согласился терпеть юноша; слушая Фиора, он вообще был согласен на все, что угодно — терпеть, ждать, сидеть в кресле. У герцога Алларэ была совершенно замечательная манера говорить: мягко, вежливо, но настойчиво.

— После ужина вы отправитесь спать.

— Хорошо…

Увы, надеждам на свидание с подушкой и пледом не суждено было сбыться. Саннио и герцог едва успели съесть вновь поданный горячий ужин и распить бутылку «Горного сокровища», беседуя о всяких пустяках — породах лошадей и характере вороного Крокуса, неожиданном похолодании и щегольстве господина Кертора, как в столовую влетел взмыленный Тьерри, за которым неслись сразу Никола и Ванно, убеждая его остановиться, но алларца их увещевания не волновали.

— Господин герцог! — с порога отрапортовал он. — Простите, что… Но… Фиор неспешно поставил бокал на стол, провел рукой по волосам, потом расправил воротник и только после этого повернулся к троице, топтавшейся у дверей.

— Пожар? Потоп? Взрыв во дворце? — тихо, с нажимом, спросил он.

— Нет, хуже!

— Да неужели? Доложите четко и внятно!

— Господин Рене Алларэ… он убит!

— Подробнее, — потребовал герцог. Саннио с завистью наблюдал, как при звуках властного спокойного голоса лицо Тьерри покидает безумное выражение. Вот бы так научиться…

— Слуги привезли его тело. Из особняка герцога Скоринга. С ними письмо, лично для вас.

— Подайте, — протянул руку Фиор.

— Оно осталось в доме… — усатый алларец шмыгнул носом.

— Очень жаль, — вздохнул герцог Алларэ. — Вам стоило бы предположить, что я захочу его прочитать. Что ж, я еду. Сконфуженный Тьерри пригладил усы, оправил мундир и выпрямился. Никола и Ванно мрачно таращились на него, на лицах было написано «А мы тебе говорили, а ты не слушал!».

Поездка по ночному городу прогнала головокружение, но лучше от того не стало. Фиор, бросивший Саннио «На вашем месте я бы остался дома, вы же не святой воскреситель…» был прав; но последовать совету было попросту невозможно. Такое происшествие! И как только это могло случиться? Рене ведь уехал еще в ночь передачи Фиору титула герцога Алларэ. Каким ветром его занесло в дом герцога Скоринга и что там произошло?!

— Письмо, — потребовал герцог, едва войдя в дом. Сорен подал ему запечатанный синий футляр. Фиор не стал срывать печати, попросту переломил деревянный цилиндр пополам и вытащил лист… вероятно, это можно было назвать бумагой. Только она была настолько тонкой, что казалась невесомой и полупрозрачной. Половину листа занимали крупным простым почерком написанные строки. Королевский первенец двумя пальцами, брезгливо и осторожно, взял письмо за край, прочитал, потом прикрыл глаза и протянул лист стоявшему рядом Реми. Третьим послание получил в руки Саннио. «Господин герцог Алларэ! Ваш родич и вассал по своей воле явился в мой дом, предлагая мне предательство в обмен на ваш титул. Увы, я не имел желания принять его предложение. В ходе беседы он оскорбил меня и поплатился за это. Отправляю вам тело родича, дабы вы могли достойно похоронить его. Если вы сочтете это досадное событие основанием для мести, я буду огорчен, но пойму ваши чувства. Урриан, милостью Сотворивших герцог Скорийский и регент Собраны.»

— Я хочу увидеть тело, — сказал Фиор.

Саннио, хоть его никто не звал, пошел вслед за герцогом и Реми, впрочем, туда же отправились Сорен и Андреас. Рене положили на стол в спальне второго этажа. вокруг стояли Бернар Кадоль, Гильом Аэллас и мэтр Беранже — судя по халату, накинутому на спальную рубаху, лекаря только что подняли с постели.

— Я не знаю, что могло стать причиной смерти, — признался лекарь в ответ на молчаливый вопрос герцога Алларэ. — Вот, видите…

— Алессандр, могу ли я просить вас?..

— Да, господин герцог. Молодой человек подошел к столу, посмотрел на застывшее тело. Лицо казалось спокойным, только немного печальным. Закрытые глаза, уже расчесанные кем-то волосы. Рубаху с покойного сняли. По неожиданно белой, слишком уж даже для светлокожего Рене коже на груди ветвилась раскидистое синее дерево. Татуировка? Нет, откуда, да и когда — Саннио ведь недавно видел его, не было никакой татуировки. Алессандр осторожно провел пальцами по синим угловатым линиям, потом вспомнил, на что это походило — весной дядя показал ему и ученикам тело человека, убитого молнией во время первой грозы. Но ведь герцог Скоринг написал, что он убил Рене?..

— Я тоже не знаю, что это такое. Молния… и этот лист. Я догадываюсь, откуда бумага. Может быть, и оружие оттуда же?

— Не просветите ли меня, ваша милость? — мэтр Беранже ревниво поджал губы.

— Не просветит, — холодно сказал Фиор. — Мэтр, Андреас, Сорен — пока что попрошу вас выйти. Взъерошенный Кесслер бросил на своего кумира вопросительный взгляд, но Реми только дернул щекой, и бруленца сдуло прочь. Андреас и его наставник вышли тихо, без лишних вопросов.

— Что вы будете делать, господин герцог? — спросил Реми; Саннио удивился — почему не обычное «Фьоре», потом понял, что сейчас подобная фамильярность была бы неуместна: Реми обращался не к старому знакомцу и младшему родичу, а к главе Старшего Рода.

— Подготовьте тело к похоронам, Гильом, — ответил герцог. — Напишите госпоже Алларэ… впрочем, нет, я напишу сам. Надеюсь, тех, кто привез тело, отпустили?

— Нет, они в подвале, — ответил Бертран.

— Велите их отпустить, они ни в чем не виноваты.

— Обычай… — тихо проронил Реми.

— Обычай может отправиться к воронам.

Саннио очень хотелось поинтересоваться, о чем идет речь, но он боялся открыть рот. Не время и не место для любопытства; потом кто-нибудь из алларцев объяснит, что за обычай и при чем тут слуги Скоринга, доставившие труп. Перед глазами мелькали цветные пятна; он тихо подошел поближе к Кадолю и оперся ему на плечо.

Капитан охраны бросил на молодого господина беглый взгляд и крепко взял того под руку.

— У нас в доме тоже кое-что случилось, — шепотом сказал Саннио. — Вам лучше туда отправиться. Это по вашей части.

— Слушаюсь, — кивнул Бернар. — Вы поедете со мной?

— Нет. Не хочу свалиться по дороге. Бернар еще раз кивнул, одобряя подобное благоразумие, потом пододвинул поближе к молодому господину табурет.

— За это я не буду мстить Скорингу, — четко сказал Фиор. — Господин Алларэ, передайте мой запрет остальным. Реми не сказал ни слова, но хлопок двери показался оглушительным.

8. Беспечальность — Собра

Я начинаю игру, на этот раз начинаю на деле, а не на словах. Но перед этим — прогулка по коридорам памяти. В забытые всеми, кроме нашего бесприютного племени, времена мир был един, и не казался мириадами мыльных пузырей, пеной на водах вечности, где за радужными стенками прячутся живые сердца. Потом кто-то положил предел бесконечности и назвал ограниченное владение своей вотчиной, и родились новые слова — «мое» и «чужое», «запретное» и «доступное». Бескрайняя беспредельность обернулась сотнями, тысячами клеток, разделенных стенками, и не стало свободы — нам же, мне и подобным мне, опоздавшим взбить простор вседоступности мешалкой границ, не осталось места. Когда я пришел со случайным попутчиком в этот триединый мир, он казался надежно защищенным. Двое, что заняли его, крепко держали в руках бразды правления. Чудеса и явления, постоянное присутствие и вмешательство в судьбы живущих, потоки силы, изливавшиеся на самых верных — смертные о них постоянно помнили, ощущали присутствие высших, и, сами того не зная, питали своей верой и надеждой богов. Неприступным, надежно занятым казался триединый мир, но я любопытен и терпелив, я искал лазейку, крошечную щель в броне, сочленение в доспехе, чтобы вонзить в него свой клинок. Первый просвет оставили сами чужаки, пытавшиеся укрепить свою власть при помощи пугала, образа вечного врага, стремящегося уничтожить все сущее. Долгие годы по счету мира он был лишь вымыслом, страшной сказкой — но двое хлопотливых опекунов и сами не знали, насколько правы, ибо я пришел не один, а следом за истинным создателем трехгранного мира. Он же, названный не творцом, но вечным оппонентом, противником, Противостоящим, и впрямь желает лишь разрушить.