Кира Измайлова - Пятый постулат

• Название: Пятый постулат
• Автор: Кира Измайлова
• Жанр: Юмористическая фантастика

Она — простая швея-мотористка, передовик производства и отличница боевой и учебной подготовки.

Он — изнеженный аристократ, мастер закулисных интриг, дуэлянт и мерзавец.

Что у них может быть общего?..

---

Вставали тут до света — ну это еще ладно, Маша привыкла рано подниматься на работу. Нужно было живо растопить печь, а пока хозяйка готовит завтрак (это дело Маше не доверяли, поняв, что управляться с тяжелыми горшками она не умеет, а учить показалось накладно — грохнет еще посудину-то, а она денег стоит!), натаскать воды из колодца (эту почетную обязанность Варта живо спихнула на чужачку-неумеху), вымести полы (а раз в неделю еще и вымыть, и выскоблить), перемыть посуду, что осталась с ужина, задать корм скотине и птице… И вот так с утра до вечера, ни присесть, ни отдохнуть — дело всегда находилось, сложа руки никто не сидел!

А что делать? Жить как-то надо!

Пришлось учиться разбираться в достоинствах разных монет, привыкать носить юбки и делать множество других вещей, которые раньше Маше не могли присниться даже в страшном сне. Хорошо, что девушка не была избалованной и привередливой (при этом она невольно вспоминала того «господина», с которым ее свела в лесу судьба; кстати, с тех пор она его не видела), а то ей тяжело пришлось бы здесь: обитать в тесной каморке, есть простую, хоть и сытную еду, полагающуюся слугам (она каждый раз негодовала, слыша это отвратительное слово), ходить, опустив глаза…

Она научилась всему, твердя про себя каждый раз слова Вождя о том, что «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Общество это ей, мягко говоря, не нравилось, но выбирать не приходилось. Пока оставалось только думать о том, как бы изменить его к лучшему!

Одному Маша так и не научилась — кланяться. За это ее однажды побила хмурая хозяйка, госпожа Валия — не с той ноги встала, а тут еще служанка королевой ходит, спину лишний раз не согнет! Когда Валия подняла руку (вернее, веник) на Машу, та пришла в ужас: да как можно избивать других людей?! Ведь это такие же люди, как и ты сам, кто дал тебе право распоряжаться чужой судьбой, кто поставил выше других?! Маша этого не понимала и совсем уж собралась уйти, когда вдруг поняла, что идти ей, в общем-то, совершенно некуда. Не в лес же податься, в самом деле!

Пришлось остаться в доме портного, однако и позволить кому-либо бить ее Маша не могла, — это означало бы полную потерю самоуважения! — а потому начала повсюду носить с собой книгу Вождя в сумке, которую сама кое-как сшила из ненужных обрезков тканей.

Как-то госпожа Валия, в очередной раз пребывая в дурном настроении, замахнулась на Машу хлыстом (она обожала эту вещь, воображая себя, должно быть, укротительницей диких животных), но девушка демонстративно поудобнее перехватила увесистый том и предупредила:

— Только попробуйте меня тронуть, я в долгу не останусь!

В голосе ее звучала такая мрачная решимость, что хозяйка уверилась — эта ненормальная не преминет исполнить свою угрозу, и отступила. Но злобу затаила, да еще какую! Тем более, она начала замечать, что драгоценный муженек посматривает на новенькую служанку с неподдельным мужским интересом, так и шарит взглядом по ее прелестям. Для госпожи Валии это было совершенно непереносимо — в прошлом она была красавицей, но успела уже постареть и подурнеть, некогда соблазнительная фигура после родов оплыла и сделалась бесформенной… А тут муж засматривается на служанку, сущую простушку, зато молодую и крепенькую, ну как такое перенести?! Госпожа Валия не упускала ни единой возможности пошпынять Машу, так что той несладко жилось в доме портного. Маше совершенно не было понятно поведение злющей тетки, ведь Вождь учил, что собственнические отношения между мужчиной и женщиной — пережиток прошлого! Но от этого пережитка хозяйка отрекаться явно не собиралась, еще более невзлюбив Машу… А когда та попыталась прочесть ей лекцию на эту тему, взяла да и заперла ее в чулане, а еще без ужина оставила! А что? Если битьем служанку не выучишь, то и другие пути найдутся!

Так и тянулись долгие зимние месяцы, и единственной отдушиной для Маши стало чтение сочинений Вождя, да еще беседы с единомышленниками, которых, кстати говоря, оказалось до обидного мало. Селяне отмахивались от девушки и называли общевистические идеи бредовыми, а то и вовсе прогоняли, обидно обзывая «убогой» и «полоумной», лишь немногие бедняки охотно слушали ее.

Вообще-то девушка всегда считала, что крестьяне и ремесленники при капитализме жили очень плохо и бедно — так их учили на уроках истории, — но это явно были какие-то другие люди! Здешние в большинстве своем казались вполне зажиточными, особенно угнетенными не казались, а кто оказывался победнее, всегда мог наняться к более состоятельному соседу, так что с голоду не мерли. Конечно, все хотели жить лучше, но не желали ради этого чем-то жертвовать. Самый большой риск, на который они соглашались пойти — так это купить тёлочку или бычка от незнакомой коровы! Что до роста благосостояния… ну, они готовы были вкалывать на своем поле с утра до ночи, по необходимости работали на общинном, — не поработаешь, урожая не соберешь, нечем будет подати платить, придется с себя портки снимать! — но вот делиться с бедными не желали совершенно. Что более всего поражало Машу: даже те, кто выбился в середнячки или даже богачи из самых низов, кто еще не забыл, каково это — быть бедным, проявлять трудовую солидарность отказывались наотрез. «Мы своим горбом себе всё заработали, — говорили они, — а эти на всё готовенькое хотят? Нет уж, пускай трудятся до седьмого пота, а там видно будет, гожие это люди или негодящие!»

Маша утешала себя тем, что сразу революции не делаются, нужна подготовка, и в редкие свободные часы норовила проводить уроки политграмоты. На них, правда, приходило совсем мало народу, и то, как подозревала Маша, от скуки — долгими зимними вечерами заняться было особенно нечем, молодежь на посиделки собиралась, а кто постарше, особенно одинокие, не знали, куда себя деть. А тут и с соседями встретишься, и рукоделием каким-нибудь можно заняться в компании, пока рыжая девица бубнит что-то непонятное…

Несколько раз заглядывал староста, чтобы узнать, как идут у нее дела. А что она могла на это ответить? Конечно, жизнь виделась ей не в самом радужном свете, в чем она честно призналась. Ранек покивал (почему-то с довольным видом) и туманно намекнул, что все может измениться, стоит ей только захотеть. Не пожелав сообщить подробности, он лишь загадочно усмехнулся и велел непременно быть на празднике начала лета.

Тут еще одна проблема прибавилась: на исходе зимы хозяин перешел от пассивного любования к активным действиям. Для начала он позвал Машу и непререкаемо велел:

— Ну-ка, надень вот это!

Девушка взяла предложенную одежду и удивилась — она нисколько не походила на практичные коричневые и серые платья, которые ей приходилось здесь носить! Яркая голубая ткань, пусть и совсем простенькая, казалась осколком летнего неба среди хмурых туч и влекла к себе неодолимо, настолько, что у Маши не нашлось сил, чтобы отказаться примерить платье.

Выяснилось, что наряд очень к лицу девушке, вот только был он по здешним меркам бесстыдным — платье плотно облегало фигуру, да еще этот глубокий вырез на груди… Ужасное мещанство и вообще пошлость, Маша не ожидала от себя такого, но… после долгой унылой зимы, после этих бесформенных платьев так хотелось надеть что-нибудь красивое! Еще бы на танцы пойти в Дом Культуры…

При виде Маши в обновке взгляд у Малуха сделался масленым, и девушка быстро смекнула, что к чему. К тому времени она уже пообвыкла и перестала бояться портного, хоть и не испытывала к нему особенно нежных чувств. Однако, как говорится, «что естественно, то не безобразно», тем более, уроки полового воспитания в школе проводили, да и кое-какой вполне приятный опыт у Маши имелся. Девушка невольно призадумалась: здесь у нее и возможности не было для удовлетворения естественных потребностей. Никаких особенных развлечений для молодежи, а особенно для слуг, в Перепутинске не предусматривалось, не считая вечерних посиделок. Были, конечно, праздничные дни, в которые устраивали гулянья, но до них было еще далеко… Так как же быть?

Госпожа Валия тоже мгновенно смекнула, к чему идет дело, после чего обозвала Машу гулящей девкой (она уже знала — здесь это означает то же, что и ЖДУ в родном мире, так что ничуть не обиделась), а потом устроила мужу грандиозный скандал с битьем тарелок и горшков.

Спустя пару дней супруги помирились, но Малух так и не оставил своих поползновений, хотя теперь уже старался делать это подальше от неусыпного взора жены. Проще говоря, щипал Машу за бока в сенях и норовил прижать под лестницей…

Вот так и жила Маша, все лучше понимая, как прав был Вождь, повествуя о горькой судьбе рабочего класса!

* * *

Третий месяц… Третий месяц вынужденного безделья и затворничества — деваться в этой глухомани некуда. Кажется, хозяин постоялого двора и прислуга терпели Весьямиэля с большим трудом: ему даже особенно притворяться не приходилось, злость на обстоятельства он срывал на ни в чем не повинных людях.