Татьяна Турве - Испытание на прочность

• Название: Испытание на прочность
• Автор: Татьяна Турве
• Жанр: Фэнтези

Испугавшись неожиданно открывшихся в ней индиго-способностей и легшей на плечи ответственности, Яна в минуту отчаяния отказывается от своих вещих снов. Откуда же ей знать, что этот беззвучный вопль о помощи будет сразу же услышан и учтен где-то наверху в небесной канцелярии, и сны уже на следующую ночь прекратятся. И возможно, что навсегда. Что поначалу она обрадуется, но скоро начнет по ним скучать и умолять, чтоб вернули обратно, что она теперь ко всему готова… Но не все так просто: чтобы опять заслужить свои вещие сны-видения и, главное, разобраться в том, что с ней происходит, Яне придется хорошенько потрудиться.

---

— Знаешь что? Вот тебе книжка, лучше начать с нее, — и выудила из-под подушки давешнюю брошюру про фиолетовое пламя. — Очень сильная вещь, рекомендую! Если что-то будет непонятно, спрашивай.

Брателло неопределенно пожал плечами, покрутил в руках книгу, изучая ее со всех сторон, что-то неразборчиво буркнул себе под нос и удалился. Хоть бы спасибо сказал, бескультурщина!

Янка уже час, не меньше, прочно висела на телефоне, Володя прислушался к невнятному бормотанию из-за двери. Услышать бы хоть краем уха, о чем она секретничает — может, отпустит тогда эта смутная необъяснимая тревога, что накатила после ее звездных фантазий. (Давненько уж с ним не приключалась этакого мандража, места себе найти не может.) Если быть совсем уж точным, то лет десять не приключалось, с тех самых пор как перестал заниматься "всякой эзотерической ерундой", цитируя Марину дословно.

"Если без всякой внешней причины по спине пробегает холодок и охватывает необъяснимый страх — это признак, что что-то происходит в пространстве. Что-то невидимое глазом, но от этого не менее важное. У новичков это часто бывает реакцией физического тела на непривычную энергетику Учителя…" — эта неизвестно откуда выплывшая мысль стала последней каплей, Владимир рывком рванул на себя дверь дочкиной комнаты, ожидая увидеть… Вряд ли бы он сумел ясно сформулировать, чего именно опасался, столько противоречивых сумбурных мыслей пронеслись за доли секунды в голове! Он не успел ухватить ни одну из них: Янка лежала на животе прямо на полу, на ворсистом светло-голубом коврике, что изначально предназначался для кота, и расслабленно болтала ногами. Гаврюха в томной позе растянулся рядом, по-братски деля с малой остаток своего законного коврика.

Идиллическая картина. Но то, что дочка при этом говорила, не лезло ни в какие ворота. Он в мгновение ока внутренне подобрался:

— Понимаешь, я точно не знаю: или это моя память, или Хроники Акаши, — глубокомысленно наморщив лоб, вещала в трубку Янка, выделывая пятками в воздухе замысловатые вензеля.

На том конце провода немного помолчали, затем кто-то — по голосу Володе почудилось, что Юлька — деловито и громко переспросил:

— Чего? А теперь ещё раз, для слушателей второго канала!

— Хроники Акаши, — Янка старательно подула в трубку и принялась разъяснять подробно, потихоньку входя в раж, пока не начала размахивать в такт свободной от трубки рукой. Гаврюха следил за ней прищуренными серо-зелеными глазами. — Это вроде космического Интернета, куда записывается все, что происходит на Земле, полная информация обо всех прошлых и настоящих событиях. Да и не только на Земле, наверно… Но это сейчас не важно. Представляешь, у каждого из нас есть как бы своя страничка в этом Интернете и там записано всё-всё — мысли, поступки, настроения… Кто кого любил, кто кого ненавидел, всё обо всех жизнях. И сегодняшний день тоже, представляешь? Мы с тобой разговариваем, а он там автоматически записывается!

Стараясь остаться незамеченным, Володя сдержанно вздохнул: "Не подвела интуиция, уже опять куда-то влезла!" Юлька трескуче что-то доказывала, он подошел чуть поближе, прислушиваясь:

— Ага! Значит, любой дядя с улицы может посмотреть…

— Любой не может, — авторитетно заверила Янка. — Чтоб получить доступ к Хроникам Акаши, нужен очень высокий уровень, и плюс еще чистота намерений. Надо быть почти что святым, чтоб никому не навредить…

— И ты можешь туда влезать, — заключила Юля Володиными словами. — Или откуда тогда эти видения?

— Не знаю, может быть… — дочка уселась по-турецки и наконец-то заметила его у двери. Запнулась на полуслове, уставясь на него круглыми коричневыми глазами, точно не могла решить, как себя дальше вести. Володя неопределенно взмахнул рукой, показывая, что сейчас уйдет, и совершил обманное движение, развернувшись всем корпусом в сторону коридора. Не спуская с него глаз, Янка заговорила медленно, подбирая слова, и куда только весь ораторский пыл подевался:

— Не знаю, говорю. Может быть. Иногда я вижу такое, что точно не могла бы просто так узнать. Меня ведь там вообще не было…

Скомкав конец фразы, она смешалась и замолчала, и через несколько секунд затараторила своей обычной скороговоркой:

— Слушай, я позже перезвоню! Давай. — С демонстративной аккуратностью (что обычно шла в ход персонально для Марины, уж никак не для него!) положила трубку на рычаг и опять уставилась на Владимира с немым возмущением. Он и сам не заметил, как заходил-заметался из угла в угол, заложив за спину руки, — как всегда, признак сильного волнения:

— Это опасно, между прочим. То, что ты делаешь! Для этого нужно иметь особое посвящение.

— А может, оно у меня есть! — весьма легкомысленным тоном отпарировала Янка, энергично теребя по брюху растянувшегося у ее ног кота, что отбивался от нее всеми четырьмя лапами: — Ну что, деремся по-взрослому? — Сие действо, по всей видимости, означало, что разговор окончен.

— Надо иметь Учителя, чтоб заниматься подобными практиками, — не сдавался Володя. — В Тибете посвященных готовили по двадцать или тридцать лет, а ты хочешь все сразу!

— Сейчас время другое, все ускоряется, — не без резона возразила дочь.

— Согласен. Но во всем нужна мера…

Не дослушав, в чем именно нужна мера, Янка вскочила на ноги и направилась к выходу — очевидно, посчитала эту тему исчерпанной. Он в немым бессилием проводил ей взглядом: ну что ещё можно сказать, какие доводы привести? У неё на каждое слово найдется объяснение, сдобренное изрядной порцией интеллектуального превосходства — а это еще откуда взялось? Куда подевалась его маленькая наивная Янка, что смотрела на мир большими восторженными глазами?.. Уловив, возможно, его горькое недоумение, она все же обернулась и негромким голосом сообщила, как бы обращаясь сама к себе:

— У нас нет тридцати лет. У нас совсем мало времени. — И, сменив резко тон, бодро заверила: — Да не переживай ты за меня! Все будет о'кей.

— Я бы очень хотел, чтобы ты стала такой, как раньше, — вырвалось у него помимо воли дочери в спину. — Как все девочки твоего возраста.

Расслышав уже в коридоре его последние слова, Янка вернулась обратно, замерла, вытянувшись в дверях с напряженным лицом:

— Ты мне раньше такого не говорил.

— Зато сейчас говорю. Подожди немного, ты ведь еще растешь. Побудь обыкновенным подростком, не пропускай это время. Пойми, я же о тебе беспокоюсь…

— Не надо обо мне беспокоиться! — прервала его дочь, изучая Владимира внимательным взглядом, словно впервые увидела. И, помолчав мгновение, припечатала: — Ты то веришь, то не веришь… Выбери уже что-то одно! — круто развернулась в дверях и удалилась уже окончательно, оставив Володю наедине с сомнениями: не переборщил ли он, не перегнул ли палку?.. (С гибкостью и дипломатической изворотливостью у него, как известно, туго. Срабатывает мужская прямолинейность.) Всего только и хотел, что ее предостеречь, поостудить маленько пыл, а она восприняла всё в штыки.

"Если хочешь, я стану для тебя обыкновенной, — укрывшись в саду под облетевшим орехом и еле сдерживая подкатывающие слезы, твердила мысленно Янка. Смысла в этом хлюпанье никакого не было, отец-то ее уже не слышал: — Если тебе не нужна инопланетянка, то я стану просто… Всё, решено! Буду для него как "все девочки моего возраста", никаких разговоров на отвлеченные темы! А я ведь ему еще и не всё рассказывала, только часть… Даже он сошел с дистанции. Эх, папа… Зачем же ты так?.."

Бабушкин сад до сих пор стоял наполовину в золоте — казалось, зима в порядке исключения решила в этом году обойти его стороной. В огороде соседки бабы Муси бегал целый выводок худых шустрых кур, что издали больше cмахивали на хулиганистых воробьев-переростков.

— О, смотри, смотри, куры! Живые, — с восхищением воскликнула Янка при виде стаи переростков и чересчур громко рассмеялась, не придя еще до конца в норму после разговора с отцом. ("Ну и перепады настроения, так и до истерики недалеко…" — удивилась сама себе.)

— Берегись! — донеслось с противоположной стороны, как раз из-за пресловутого двухметрового забора, где обитает неуловимый новый русский со своей женой, малолетним отпрыском и бультерьером размером с теленка. (Янка специально разыскала в Интернете, как эта порода называется — чтобы больше ни перед кем не ударить лицом в грязь.) Она закрутила во все стороны головой, недоумевая, откуда кричат.

— Не туда смотришь, на дереве, — подсказал нетерпеливо Ярик и указал рукой прямо в пронзительное синее небо.

И в самом деле: на видневшейся из-за забора высоченной яблоне с остатками красно-розовых листьев, на самой ее верхушке с редкими нетронутыми яблоками восседали двое пацанов-подростков и трясли несчастное дерево изо всех сил. Возмутившись этакому варварству, Янка раскрыла было рот, чтобы призвать их к порядку, но тут прямо под ноги подкатилось крупное желтобокое яблоко с аппетитным румянцем. Она его проворно подобрала, потерла для очистки совести о рукав и с хрустом надкусила, бормоча себе под нос что-то пижонское: