Джеймс Баллард - Тринадцать на пути к Альфа Центавра

• Название: Тринадцать на пути к Альфа Центавра
• Автор: Джеймс Баллард
• Издательство: Нижкнига
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994

Экипаж звездолета, состоящий всего из трех семей, летит к Альфе Центавра. Идут годы, сменяются поколения. Что ждет их впереди?

---

Когда, в конце концов, его стук услышал Абель, находившийся в дальнем конце большой лаборатории, юноша чуть ли не с бранью набросился на доктора, возмущенный тем, что Френсис прерывает эксперимент.

— Дьявольщина! Я уже три недели прокалываю твою перфоленту, — Френсис мрачно смотрел на Абеля, грубо срывавшего с доктора датчики вместе с кусочками пластыря. — Случайный цифровой ряд — совсем не такое простое дело, как кажется. Порой я теряю чувство реальности (иногда он начинал думать, что именно этого Абель и добивается). Ты должен иметь хоть каплю сочувствия.

— Но ведь тест рассчитан на трехдневный срок, доктор, — терпеливо повторял Абель, — причем самые важные данные получаются в заключительные часы. Самое главное — классификация ваших ошибок. Незавершенный эксперимент теряет всякий смысл.

— Да он и так не имеет никакого смысла. Большинство математиков убеждены, что моделирование случайного ряда вообще невозможно.

— А если предположить, что оно все-таки возможно? — стоял на своем Абель. — Ведь прежде чем приступить к апериодическим числам, мы все просчитывали.

Но Френсис закусил удила.

— Абель, достаточно. Возможно, я постарел и утрачиваю сообразительность. Но кроме всего у меня есть основные обязанности, и я не имею права их не выполнять.

— Они почти не отнимают времени, доктор. Если быть честным, вы мало что делаете сейчас.

Доктор не мог возразить против этого. За тот год, что он безвыходно провел на Станции, Абель сильно изменил распорядок дня ее обитателей, что позволило ему выделить много свободного времени для их с врачом совместных опытов. Тем более что в гипнолектории доктор не появлялся, прекрасно понимая, что Чалмерс и Шорт могут очень эффективно использовать против него силу ультразвукового внушения.

Жизнь на корабле далась Френсису куда трудней, чем он рассчитывал вначале. Ежедневные ритуалы, отсутствие разрядки, особенно интеллектуальной, — книг на Станции вообще не было — все больше и больше выбивали его из колеи. Он начинал заражаться тупой апатией, которая охватила уже почти весь экипаж. Мэтью Гренджер, откровенно счастливый тем, что Абель взвалил на себя все обязанности по программированию, изолировался в своей каюте, возясь с поломанным хронометром; отец и сын Петерсы практически не выходили из навигационной рубки. Женщин вообще не было ни видно, ни слышно, они словно растворились в рукоделиях и праздной болтовне. Иногда Френсис с горькой насмешкой говорил себе: "А ведь я порой близок к тому, чтобы, как и они, поверить в то, что мы действительно на пути к Альфа Центавра. Вот бы порадовался генерал Шорт, если бы узнал об этом".

Когда в половине седьмого он пришел ужинать, то выяснилось, что пятнадцатиминутная задержка дорого ему обошлась.

— Сегодня в двенадцать часов дня режим вашего питания стал другим, — информировал его Бейкер, захлопывая раздаточное окошко. — У меня уже ничего не осталось.

Френсис пытался усовестить его, но Бейкер был неумолим.

— Я даже не подумаю ради вас торчать у подъемника лишь потому, что вам лень было ознакомиться с сегодняшним расписанием, доктор.

Покинув столовую, Френсис столкнулся с Абелем и попробовал убедить его вмешаться в этот дурацкий конфликт.

— Ты даже не поставил меня в известность, Абель. А ведь я весь день провел, словно привязанный, к твоей глупой автоматике.

— Но пока вы возвращались в лабораторию, доктор, — сразу же возразил Абель, — вы трижды проходили мимо объявлений. А ведь их вывешивают для того, чтобы люди читали. В любое время что-то может измениться, а вы даже и не узнаете. Простите, но вам придется теперь потерпеть несколько часов.

Доктор возвратился к себе в полном убеждении, что внезапное изменение распорядка дня — отмщение Абеля за перерыв в совместных исследованиях. Надо подумать о том, чтобы казаться более гибким, иначе парень сделает его жизнь на Станции невыносимой. Он может просто затравить его. А бегство с космолета сейчас стало уже невозможным. Вход в контейнер был заблокирован, и любой, кто рискнул бы нарушить запрет, автоматически получил бы двадцать лет тюрьмы.

После часового отдыха он заставил себя подняться на этаж Б для проверки герметичности переборок, окружающих метеоритный экран. Он всем своим видом демонстрировал подчеркнуто серьезное отношение к своим служебным обязанностям: видимость сотрудничества с другими членами экипажа, которую он охотно имитировал, приносила ему удовлетворение.

Датчики были размещены на контрольных пунктах с интервалом в десять ярдов по периметру ленты, опоясывавшей главный коридор. Полное одиночество посреди тикающих или попискивающих аппаратов космолета приносило ему великолепное ощущение свободы и независимости.

— Земля, конечно, вращается вокруг Солнца, — приговаривал он, выверяя механизмы. — В то же время вся Солнечная система перемещается в сторону созвездия Лиры, преодолевая за секунду четыреста миль. Вопросы интенсивности иллюзий достаточно не изучены.

Вдруг что-то вмешалось в эти его раздумья вслух.

Указатель давления чуть дрогнул. Стрелка прибора колебалась между отметками 0.0010 и 0.0015 Паскаля. Внутри корпуса давление всегда чуть превышало атмосферное, что не позволяло наружной пыли проникнуть через даже микроскопические щели. По сценарию эксперимента аварийные переборки были необходимы для того, чтобы при повреждении космолета, связанном с выходом из строя систем вентиляции, заблаговременно переправить людей в герметичные контейнеры.

На секунду доктор запаниковал — ему подумалось, что генерал Шорт все-таки пытается силой вернуть его, — однако отклонение внутреннего давления было столь незначительным, что говорило скорее о появлении какой-то щелки в корпусе корабля. Но стрелка тут же возвратилась на нулевую отметку. Одновременно за углом в радиальном коридоре прозвучали шаги.

Френсис быстро укрылся за стойкой аппаратуры. Старик Петерс последние месяцы перед своей смертью часто уходил от остальных и часами в полном одиночестве бродил по коридорам, очевидно, сооружая какой-то тайник для пищи за одной из ржавеющих плит.

Когда звуки шагов стали затихать, Френсис осторожно заглянул в боковой коридор.

— Абель?!

Доктор наблюдал, как у него на глазах Абель быстро поднимался по трапу, а потом медленно тронулся следом за ним, проверяя серую металлическую обшивку стен в поисках тайника. В конце коридора к стене прилепилась маленькая противопожарная будка, а на полу ее виднелась прядь белых волосков.

Асбестовое полотно!

Френсис проник в будку и за какие-то секунды обнаружил пластинку размером десять на шесть дюймов, закрепленную ржавой проволокой. Она без труда отодвинулась и открыла взгляду еще одну точно такую же пластинку, висящую на обыкновенном ржавом крючке.

Чуть помедлив, он поднял крючок и отодвинул пластинку.

И сразу же увидел, что перед ним ангар!

На земле при свете мощных рефлекторов велась разгрузка продуктов из длинного ряда грузовиков. Неизвестный ему сержант, срывая голос, руководил хозяйственной командой. Справа было отлично видно административное здание, а за его окнами Чалмерс и вся ночная смена.

Отверстие было прорезано как раз под трапом, который надежно скрывал его от глаз тех, кто находился в ангаре. Повреждение асбеста было таким крохотным, что подвижная пластинка была совершенно незаметна. Френсис внимательно осмотрел все и, увидев, что крючок из проволоки был таким же ржавым, как вся плита, решил, что отверстием пользовались уже лет тридцать — сорок.

Он понял, что уже старый Петерс систематически приходил сюда и прекрасно знал, что вся Станция — не что иное, как чудовищный камуфляж. И все-таки он скрыл это от остальных, сообразив, что известие об этом может обернуться для них страшным ударом, А может быть, он решил, что лучше остаться капитаном псевдокорабля, чем покинуть его и превратиться в объект дотошного внимания тех, кто запер их всех здесь.

Очевидно, он не в силах был носить эту тайну в себе. Он не стал ничего рассказывать своему суровому и молчаливому сыну, а нашел другого — мальчика с гибким умом и воображением, способного не просто хранить тайну, а даже найти ей практическое применение. Никто не знает, по каким соображениям этот другой пошел тем же путем, тоже решив навсегда остаться на Станции, отлично зная, что все равно станет капитаном корабля и уже никто не помешает ему беспрепятственно проводить широкие эксперименты по сравнительной психологии.

Этот человек мог и не знать, что доктор Френсис совсем не полноправный обитатель Станции. Но его безупречное понимание программирования, пристальное внимание к вопросам космической навигации и полное пренебрежение к собственной безопасности — все это убедительно доказывало только одно: