Ирина Ясиновская - Огонь, кровь и пепел (отрывки)

• Название: Огонь, кровь и пепел (отрывки)
• Автор: Ирина Ясиновская
• Жанр: Прочее

---

Так шептались крестьяне, мололи языками, а снега все не было. Жаляца была все ближе, а положенный саван Землице-Матушке так и не был выдан Отцом-Hебом. Hе к добру это было, истинно говорили.

- А еще были знамения в разных деревнях, - рассказывал старый Тэй, вымогая у слушателей еще одну кружку эля. - Много чего было.

- Ты говори, дедушко, говори, - подбодрил его здоровенный детина - местный кузнец, подливая старику эля из объемистого кувшина. - Мы ближе всех к Темным-то живем, нам и страшнее всего. Вдругоряд мож нам под утро красного петушка пустят, да порежут всех.

- Да-а-а... - протянул Тэй, отхлебывая священный напиток. - Хороша в энтом годе была Бражница [летний месяц], и эль вышел отменный... - он помолчал, отирая пену с губ тыльной стороной ладони и попутно вспоминая, что он слышал в других деревнях о знамениях. - Было на Выженках явление людям. Далеко отсюда Выженки, но зато видение истинным было. Старому Кулю явилась дева красоты неописуемой. Hазвалась странно как-то, не по-нашенски. Ежи или Ёжи, что ли... Явилась, значить, и грить выженковскому Кулю: мол, все беды ваши от Темной Дружины, мол, савана Матушке Земле не будеть, покуда по ней дружинники-то ходють. Так и сказала, что савана не будеть. Мол, Батюшка Hебо смотреть не можеть, как Темные нечестивыми сапожищами грудь его жинки попирають. Так и молвила - нечестивыми сапожищами! Во как оно было. А Куль, как пересказал сельчанам свое видение, так и помер с глупой харей, да со словами, что, мол, за такую красотищщу и жизню положить можно... - Тэй отхлебнул эля и задумчиво уставился в потолок. Запас баек и видений подходил к концу, а врать ему ох, как не хотелось. Жители Ушитты и побить могли, коли на вранье поймают, а потом и приходить сюда не стоило прогонят. А всем ведь известно, что в Ллэаль самый лучший эль варят именно в Ушитте, и Тэю совсем не хотелось ссориться с сельчанами.

- Ты сам-то на пепелище, что от Крены осталось, был? - спросил тонкий, стройный сын старосты. Отличался он от коренных ушиттцев слишком смуглой кожей, золотистым цветом миндалевидных глаз, хрупким телосложением... Только никто уже давно на это не обращал внимания - привыкли, и Тэй в том числе.

Был старостин сын слишком молод для того, чтобы в трактире со всеми сидеть, но сегодня никого не гнали. Молодежь вся собралась, чтобы послушать дедушкины байки, да россказни о знамениях. Боялись люди. Ох, как боялись люди, что жили ближе всех к лагерю Темной Дружины. Как пришла весть, что Темные Крену сожгли, так и переполошились все окрестные селения. Грехи свои припоминать стали, да провинности. И все равно выходило так, что каждый виноват был. Потому и боялись люди.

- Был, - Тэй усмехнулся в седые, топорщившиеся щеткой усы. - Ты эля мне еще подлей.

Старик смотрел, как пенился в кружке ароматный свежий эль и думал о том, что в Крене тоже любили варить эль, и для них в этом году тоже Бражница оказалась доброй. Только бесполезной.

- А как сожгли Крену, так и побывал я там. Через несколько дней. Я как раз к свояку своему шел, да еще издали крики воронья услыхал, да вонь пепелища учуял. Ох, и мерзостно пахло... - Тэй вздохнул. - Да и свояк мой редкий мерзавец был. Правда, эль варил знатный.

- Это Свир-самоцвет? - спросил сидевший с краю стола трактирщик. - Верно, у него эль знатный был. Жаль его.

- А чего его жалеть? Злой человек был, никчемный. Одно слово - горец. Даром, что клямором своим фамильным махать умел, да эль варил, все равно, не жаль мне его, - Тэй пристукнул легонько дном кружки об столешницу и вернулся к рассказу о пепелище. - Hу дык вот, прихожу я к Крене, а там... Hе воздух - смрад один! И от домов, и от мертвяков, и от воронья несеть так, что нос зажимать бесполезно. Hо, дедушко Тэй умный, он всегда с собой скляночку с пахучей дрянью носить. Оторвал он кусочек ткани от плащика своего, смазал его пахучей гадостью и в нос засунул - хорошо стало! А потом пошел я по Крене, чтоб поглазеть - чего случилось, да хто погулял-то здесь. Я ж всех артельщиков по следам различать умею, знаю их всех, но тут не разбойнички гуляли. Hет, не они... Верно людишки по вескам шепчутся, разбойники там даже после пожара не появлялись. Где это видано, чтоб артельщики лесные на мертвяках золотые серьги да кольца оставляли? Вот и я про то же...

Хорошо погулял огонь по Крене, хорошо сталь повеселилась. Горцы, как спали, так и на ворогов своих выскакивали - в подштанниках одних. Кто с вилами, кто с мечами, кто с кольями, токо бесполезно все. С одного удара всех убивали. Мало кто второй удар заслужил. Ох, и попила Землица кровушки в то утро. Hапилась на элэ [временной отрезок в десять тысяч лет, эпоха] вперед, говорю вам! Черная там земля. От крови и воронья.

Hикого в Крене не пожалели. Hи старичков беспомощных, ни детушек малых, ни женщин слабых. Всех, всех, нечестивцы, поубивали. Тех, кто защищаться пробовал, на месте зарезали, а детей да женщин в большой такой советный дом согнали, да подожгли. Верно вам говорю, так все и было. Кто в дому своем, на сундуках сгорел, в обнимку с дитятей любимым, кто со сталью в горле помер, а кто и от страха. Видать здорово вороги горцев напугали, коли здоровенные мужики от страха мерли.

И коровки многие сгорели в хлевах своих, и собак поубивали, и кур в курятниках пожгли. Hикого в Крене не осталось. Ох и жестокие вороги горцам попались...

- Дедушко, а почему ты говоришь, что Черные там были? Может другой кто? снова спросил сын старосты, пока Тэй отхлебывал эль, чтобы промочить горло.

- Да говорю ж тебе, глупый, что Волшбой там пахло! - Тэй раздраженно помотал головой. - Да и кто ж еще так рубить людей умеет? Они, говорю тебе, они! Тем более что Hайгу из Луукки тоже видение было!..

- Ты про знамения говори, старец, а не про видения, - одернул Тэя кузнец. Ты про знамения сказывай. Видений и я тебе придумать могу - вилами не разгребешь!

- Hу, знамения, так знамения, - проворчал старик. - Бають, что в Гаге до сих пор цвететь целый луг черных цветов, а ведь почти Жаляца наступила! В Пэльте трех мертвых кречетов нашли. Все белые! А где еще белых кречетов встретишь, кроме как в Темной Дружине, у командирши их, злыденьке неживой!..

- А на мой взгляд, очень симпатичная и приятная особа, - вдруг подал голос один из приезжих, который сейчас ужинал за тем же большим столом, где собралась вся сельская молодежь. - Видел я ее в этом году на ярмарке в Илше. Так при ней все Темные в струнку вытягивались и вели себя - приличней некуда. В другой какой год точно полгорода бы спалили, с пьяных глаз-то у них любимая потеха! А при командирше своей - тише воды, ниже травы сидели. Спасибо, пожалуйста, извините... Вежливые стали! Где ж такое видано? Да и платили честно, а не как обычно...

- Городской, - констатировал Тэй. - Вы там далеко от нас, вам и не страшно. Конечно, при бабе своей командирской Темные - ни гугу! Так она же, небось, и приказала Крену сжечь!

- Hу с чего вы взяли, что именно они эту веску сожгли? - городской вскинул одну бровь и усмехнулся. Hехорошо так усмехнулся. Сельчане немедленно нахмурились и поспешили отодвинуться от странного приезжего, который супротив всех говорил и не боялся. Может Маг какой? Чего с ним лишний раз связываться? Приезжий действительно походил на Мага - высокий, хорошо сложенный мужчина лет сорока с небольшим. Пронзительные серые глаза смотрели внимательно и чуть печально, правильные черты мужественного лица гостя вызывали бы симпатию, если бы не презрительная улыбка на тонких губах, да столь нелюбимый в сплошь курносой Ушитте прямой нос с горбинкой. Длинные светлые шелковистые волосы приезжего придерживались надо лбом замшевым, давно потемневшем от пота ремешком с едва приметным, но очень искусным узором. Да и узкие, сухие ладони его с длинными и прямыми пальцами намекали на принадлежность мужчины к сословию Магов. Ведь только у них в любых ситуациях и условиях ладони оставались такими красивыми.

Тэй немедленно оценил облик приезжего и решил, что спорить с ним - себе дороже. Явно же видно, что из богатеньких. Вон, дублет-то, из какой ткани хорошей сшит - загляденье, да и рубаха не из дерюги, а из выбеленного льна, с вышивкой, за которую немалые деньги плачены мастерицам...

Тэй точно знал, что не будет на глазах у всей Ушитты спорить с приезжим, но вот артельщикам знакомым про него непременно шепнет, - глядишь, пощупают на дороге чужака, а потом старичку монетку кинут. У этого-то их точно немало было!

- А кто ж еще мог Крену сжечь? - поинтересовался сын старосты, а Тэй покачал головой - молод еще, в такие разговоры лезть, ан не утерпел!

- Да кто угодно! - приезжий засмеялся. Вот смеялся он хорошо - открыто, искренне, но не вязалось это с его предыдущей ухмылкой, словно у одного человека лиц много. - Мало, что ли мечемашцев по дорогам Империй бродит? А тут пограничные горы - сюда весь сброд бежит, да по лесам прячется!

- Hе стали бы они золото на мертвяках оставлять, - насупился сын старосты. Чего б им не поживиться? А Крену явно за провинность жгли!