Бернард Корнуэлл - Стоунхендж

• Название: Стоунхендж
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Издательство: Harper
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999
• ISBN: 0 00 651386 7

Боги разговаривают знаками. Это может быть лист, опадающий летом, крик умирающего зверя или зыбь от ветерка над гладкой водой. Это может быть дым, стелящийся по земле, просвет в облаках или полёт птицы.

Но однажды боги послали грозу. Это была сильная гроза, гроза, которую будут помнить, хоть люди не назвали этот год годом грозы. Вместо этого они назвали его Годом Прихода Чужеземца.

Чужак пришёл в Рэтэррин в день грозы. Это был летний день, тот самый день, когда Сабана едва не убил сводный брат.

Боги не говорили в тот день. Они пронзительно кричали.

---

Он побежал в лес, где его страхи ожили снова. Это было дикое, тёмное место, где бродили волки, медведи и зубры. Были и банды Чужаков, охотящиеся за рабами, и что ещё хуже, были изгои. Когда человека изгоняли из Рэтэррина, люди не говорили, что он ушёл из селения, а говорили, что он ушёл в леса. И Сабан знал, что много таких изгнанников бродит среди деревьев. Люди говорили, что они такие же дикие, как звери. Ходили слухи, что они питаются людьми, и они знали, что мальчики прячутся среди деревьев и могли пойти охотится на них. Все эти опасности пугали Сабана, но существовали ещё более жуткие вещи среди листвы: в лесах бродили души умерших, не попавших под опеку Лаханны. Иногда охотники исчезали без следа, и жрецы полагали, что они схвачены завистливыми мертвецами, так ненавидящими живущих.

Леса были сплошной тёмной опасностью, из-за чего они постоянно вырубались, и почему женщинам не позволялось в них заходить. Они могли добывать травы в рощицах недалеко от поселения, но путешествовать через лес только в сопровождении мужчин. Им нельзя было ходить в одиночестве в лесах, что лежали за самыми дальними полями из-за опасности нападения вурдалаков, духов или изгоев. Некоторые женщины, очень немногие, иногда уходили к беглецам, и именно здесь, скрываясь среди деревьев, они образовывали небольшие дикие банды, охотившиеся за урожаями, детьми и стадами.

Сабан всё ещё не встретил опасности, когда он двигался через лес на запад. Солнце просвечивало сквозь зелёные листья, тёплый ветер шумел в ветвях. Он следовал той же тропой, по которой он и Ленгар следили за чужеземцем, который принёс в Рэтэррин сокровища. И хотя он понимал, что рискованно идти по этой тропе так открыто, когда леса наполнены врагами, он выбрал этот путь, так как хотел, чтобы у собак Джегара не возникло проблем в следовании за его запахом в густых деревьях.

После полудня, когда он достиг гребня холма, с которого далеко были видны леса на западе, Сабан услышал слабый звук охотничьих рожков. Зловещий звук сказал ему, что преследователи из Рэтэррина вышли на охоту. С собой они брали раскалённые угли в горшках, и если они решат остаться на ночь в лесу, то смогут разжечь большие костры, отпугивающие духов и зверей. Сабан не мог использовать такую защиту. У него были только помощь Слаола и один короткий нож из хрупкого кремня.

Он потратил много времени в поисках дерева, которое подошло бы для цели Слаола. Он знал, что собаки Джегара устремятся вперёд по тропе, но он уже ушёл далеко и имел запас времени, и через некоторое время он залез на невысокий и густой дуб, у которого на нижней части ствола не росли ветви. Человек мог легко взобраться на дерево, для чего ему нужно было подпрыгнуть, чтобы ухватиться за удобную ветку толщиной с человеческую руку. Ветвь представляла собой прекрасную рукоять, и если бы Джегар подумал, что Сабан прячется в кроне дерева, он подпрыгнет до неё. Сабан допрыгнул до неё, и крепко ухватился, упираясь ногами в ствол, как точку опоры. Затем он подтянулся и уселся верхом на ветку.

Он сел лицом к стволу дуба, прочитал короткую молитву дереву, чтобы оно его простило за рану, которую он готовился нанести, и затем кончиком своего ножа выдолбил узкую прорезь вдоль верхней поверхности ветви. Потом, когда прорезь стала достаточно широкой и глубокой, он вжал кремневый клинок в древесину так, чтобы его зазубренное слоисто-белое лезвие возвышалось над корой. Он делал свою работу тщательно, чтобы лезвие крепко удерживалось в древесной ловушке, когда та будет готова. Он сплюнул на кремень на удачу, затем спрыгнул с дерева. Посмотрел наверх, чтобы убедиться, что его маленькая ловушка незаметна, затем подобрал и спрятал стружки, упавшие около ствола дуба.

Он побежал по холму вниз, выискивая ручей, который струился в нижней части холма, и пошёл вброд по неглубокой воде, потому что каждому было известно, что запахи не пересекают воду. В ручье его собственный запах останется в теле, таким образом не оставляя следа для псов Джегара. Он преодолел вброд длинный путь, одновременно шепча молитвы, чтобы умилостивить духа ручья, затем стал подниматься обратно на холм, чтобы найти место, где бы он мог спрятаться.

Он нашёл место, где две ветки росли рядом от ствола вяза, и поместил ветки поменьше поперёк них, создавая платформу, на которой он мог бы лежать в безопасности. Он был полностью скрыт листвой, и располагался достаточно высоко, чтобы видеть между листьями как белые облака бегут по яркому небу, и чтобы, вытягивая шею, он мог увидеть мшистый участок у основания дерева. Довольно долго ничего не происходило. Ветер шелестел в листьях, что-то грызла белка, близко пролетели две пчелы. Где-то дятел сильно стучал по коре, останавливался и начинал вновь. Шорох опавшей листвы заставил Сабана вглядеться вниз, опасаясь обнаружения, но это оказалась лисица с уткой в зубах.

Затем все живые шумы леса, все негромкие звуки когтей, клювов и лап, вдруг резко затихли, и остался только шёпот ветра в листве и скрип деревьев. Всё живое резко замерло, так как появилось что-то новое и чужое. Появилась опасность, лес затаил дыхание, а Сабан прислушивался, пока, наконец, не услышал шум, который сделал лес безмолвным. Лаяла собака.

День был тёплым, но по обнажённой коже Сабана пробежал холод. Он почувствовал, как волосы зашевелились у него на шее. Завыла ещё одна собака, и затем Сабан услышал голоса людей вдалеке. Они были выше от него на холме. Преследователи.

Он мог представить себе их. Полдюжины молодых мужчин, под предводительством Джегара, все высокие, сильные и загорелые, с длинными волосами, оплетёнными лентами охотников и утыканными перьями. Они вглядывались в вершину дуба, облокотившись на свои копья и выкрикивая оскорбления туда, где как они думали, прячется Сабан. Вероятно, они выпустили несколько стрел в листву, надеясь заставить его спуститься, чтобы они могли привести его в Рэтэррин и опозорить перед хижиной его отца. Но очень быстро им это надоест, и один из них — пусть это будет Джегар, молился Сабан — полезет на дуб, чтобы найти его.

Сабан лежал, прислушиваясь, его глаза были закрыты. Затем он услышал крик. Не просто крик, а вопль протеста, боли и гнева, и он понял, что его маленькая ловушка сработала. Он улыбнулся.

Джегар упал с дерева, выкрикивая проклятия, потому что ладонь его правой руки была глубоко поперёк рассечена. Он кричал и зажал свою кровоточащую ладонь между бёдрами, согнувшись, чтобы облегчить сильнейшую боль. Один из его друзей наложил на рану мох и обвязал руку листьями, а после этого, в ярости они бегали вдоль вершины холма, но ни они, ни их завывающие собаки не приблизились к Сабану. Они пошли по его запаху к ручью, но там собаки потеряли его и через некоторое время они бросили преследование. Звуки собак затихли, и вновь стали слышны миллионы тихих звуков леса.

Сабан ухмыльнулся. Он вызвал в памяти мгновение, когда услышал крик, и поблагодарил Слаола. Он победил.

Он победил, однако не пошевелился. Он был голоден, но не осмелился добывать еду, на случай если Джегар всё ещё бродит на холме. Поэтому он остался на своей маленькой платформе и наблюдал за птицами, летящими домой к своим гнёздам, и небом, окрашивающимся красным от гнева Слаола, вызванным тем, что мир отдаётся во власть Лаханны. От ручья повеяло холодом. Олениха и оленёнок медленно и грациозно прошагали под ясенем, направляясь к воде, и их появление позволило предположить, что охотников, скрывающихся на холме, нет. Но Сабан всё ещё не двигался. Его голод и жажда могли подождать. В просвете между листьями сверху он мог видеть небо, становившимся серым и туманным, затем появилась первая звезда из свиты Лаханны. Племя называло эту звезду Мерра, и это напомнило Сабану, что все его предки смотрят вниз. Но это также принесло опасения, что те люди, которые умерли в позоре, и кого сейчас всполошили от их дневного сна, чтобы их голодные души бродили среди тёмных деревьев. Опасные когти были обнажены, а зубы яростно оскалены, и все ночные ужасы вырвались на волю.

Сабан не мог уснуть, вместо этого он лежал и прислушивался к звукам ночи. Как-то он услышал хруст веток, звук чего-то крупного, пробирающегося через кусты, затем вновь воцарилась тишина, в которой ему мерещились головы чудовищ, обнажённые клыки, крадущиеся в поиске вверх по вязу. Выше по холму раздался крик, и Сабан свернулся калачиком и тихонько захныкал. Хрипло закричал филин. Единственным утешением мальчика были звёзды его предков, холодный свет Лаханны, серебрящий листья и его мысли о Дирэввин. Он часто думал о ней. Он постарался вызвать в памяти её лицо. Как-то, думая о ней, он увидел полоску света, скользнувшую между звёзд, и он знал, что это бог спускается на землю, и решил, что это знак того, что он и Дирэввин предназначены друг для друга.

В течение пяти дней и ночей, разыскивая еду только в полумраке рассвета и вечерних сумерек, он обнаружил лужайку у подножия холма, где ручей делал широкий изгиб, и там он нашёл кервель и чеснок. Он срывал щавель и листья кервеля, и нашёл несколько почек ракитника, но они были горькими, так как их сезон был почти закончен. Лучше всех были сморчки, которые он нашёл выше по холму, около большого упавшего вяза. Он принес их обратно на свою платформу на ясене и перед тем, как их съесть, вытащил мокриц из бороздок. Однажды он даже поймал руками маленькую форель в водорослях ручья и жадно вгрызся в её сырое мясо. Ночью он жевал смолу, сочащуюся из коры берёзы, и выплёвывал её, когда уходил весь вкус.