Борис Соколов - Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи

• Название: Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи
• Автор: Борис Соколов
• Издательство: Родиола - Плюс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000

Имя выдающегося советского полководца Г. К. Жукова известно в нашей стране каждому. Исключительно сильная и волевая личность, Георгий Константинович навечно останется в памяти народной символом Великой победы, одержанной в самой кровавой из всех войн в истории человечества. Он не запятнал себя в годы репрессий, не лицемерил и не искал легких путей. Его жизнь — пример высочайшей требовательности к себе и другим. Используя множество новых документов, автор резко, а порой беспощадно рисует портрет прославленного полководца без привычной ретуши и хрестоматийного глянца.

---

Да, в маршале Жукове погиб талантливый писатель. Его рассказ изобилует драматическими моментами, подлинно трагическими нотами, вроде истории несчастной старухи, пытающейся откопать заваленных обломками рухнувшего дома внуков. Жуков-мемуарист поправляет ошибки других. Дает всем советы и указания, которые безоговорочно выполняют и Буденный, и Конев, и Молотов, и Ворошилов. И даже Сталин прислушивается к мнению Жукова и, вместо того чтобы наказать Конева за неудачи Западного фронта, назначает его заместителем нового командующего фронтом.

В более позднем варианте воспоминаний, сохранившемся в архиве Жукова, Георгий Константинович прямо спасает Ивана Степановича от суровой сталинской расправы: «Меня вызвали к телефону. Звонил Сталин:

— Ставка решила освободить Конева с поста командующего и назначить вас командующим Западным фронтом. Вы не возражаете?

— Какие же могут быть возражения!

— А что будем делать с Коневым? — спросил Сталин. За разгром противником Западного фронта, которым командовал Конев, Верховный намерен был предать его суду. И лишь мое вмешательство спасло Конева от тяжелой участи. Надо сказать, что до Курской битвы Конев плохо командовал войсками, и ГКО неоднократно отстранял его от командования фронтом».

Симонову же сцену спасения Конева Жуков описал еще живописнее: «Сталин был в нервном настроении и в страшном гневе. Говоря со мной, он в самых сильных выражениях яростно ругал командовавших Западным и Брянским фронтами Конева и Ерёменко и ни словом не упомянул при этом Буденного, командовавшего Резервным фронтом. Видимо, считал, что с этого человека уже невозможно спросить. Он сказал мне, что назначает меня командующим Западным фронтом, что Конев с этой должности снят и после того, как посланная к нему в штаб фронта правительственная комиссия сделает свои выводы, будет предан суду военного трибунала.

На это я сказал Сталину, что такими действиями ничего не исправишь и никого не оживишь. И что это только произведет тяжелое впечатление в армии. Напомнил ему, что вот расстреляли в начале войны командующего Западным фронтом Павлова, а что это дало? Ничего не дало. Было заранее хорошо известно, что из себя представляет Павлов, что у него потолок командира дивизии. Все это знали. Тем не менее он командовал фронтом и не справился с тем, с чем не мог справиться. А Конев — это не Павлов, это человек умный. Он еще пригодится. Тогда Сталин спросил:

— А вы что предлагаете делать?

Я сказал, что предлагаю оставить Конева моим заместителем.

Сталин спросил подозрительно:

— Почему защищаете Конева? Что он, ваш дружок?

Я ответил, что нет, что мы с Коневым никогда не были друзьями, я знаю его только как сослуживца по Белорусскому округу. Сталин дал согласие.

Думаю, что это решение, принятое Сталиным до выводов комиссии, сыграло большую роль в судьбе Конева, потому что комиссия, которая выехала к нему на фронт во главе с Молотовым, наверняка предложила бы другое решение. Я, хорошо зная Молотова, не сомневался в этом».

Главным для Жукова было показать себя спасителем Конева от почти верного расстрела. Тем самым он еще раз укорял Ивана Степановича: я тебя от смерти спас, а ты мне чем отплатил в 57-м?

Чувства, двигавшие Георгием Константиновичем, понять можно. Но в действительности все происходило иначе. Вот что сообщает Конев: «Во время смены командного пункта фронта в ночь на 6 октября мы с членом Военного совета фронта Булганиным прибыли в район Гжатска и первым делом решили встретиться с командующим Резервным фронтом маршалом Буденным. Командный пункт Резервного фронта размещался в блиндажах в лесу восточнее Гжатска. Однако Буденный находился в поселке, на окраине Гжатска, в небольшом домике под прикрытием танка КВ. Мы прибыли к нему в штаб, с тем чтобы сообщить о сложившейся обстановке и узнать о мерах, которые принимает командование Резервным фронтом в связи с тяжелым положением, сложившимся на участке 43-й армии. По имевшимся у нас данным, полученным из Генштаба, на втором рубеже в районе Сычевка-Гжатск должна находиться 49-я армия Резервного фронта. Но, как выяснилось в разговоре с Буденным, 49-я армия к этому времени уже была погружена в эшелоны и отправлена на Юго-Западное направление. Таким образом, 49-я армия, находившаяся на Вяземском оборонительном рубеже, за сутки до наступления главных сил группы армий «Центр… была снята и переброшена на юг. Никаких войск Резервного фронта на рубеже Гжатск-Сычевка не оказалось.

Рокоссовский с управлением 16-й армии в это время уже сосредоточился в районе Гжатска. Связавшись со мной, он доложил, что 50-я дивизия двумя полками и артиллерийским полком вышла к Вязьме, остальные силы этой дивизии отрезаны противником. Рокоссовскому было приказано принимать в свое подчинение все части, выходящие с запада к рубежу Гжатска, и те, которые будут подходить с тыла, в частности, прибывшие из резерва Ставки в район Уваровки две танковые бригады, и организовывать оборону на рубеже Сычевка-Гжатск и южнее.

Штаб Западного фронта с разрешения Ставки был переведен в район Красновидово западнее Можайска. На новый командный пункт 10 октября прибыли из Ставки Молотов, Ворошилов, Василевский и другие. По поручению Сталина Молотов стал настойчиво требовать немедленного отвода войск, которые дерутся в окружении, на гжатский рубеж, а пять-шесть дивизий из этой группировки вывести и передать в резерв Ставки для развертывания на можайской линии. Я доложил, что принял все меры к выводу войск еще до прибытия Молотова в штаб фронта, отдал распоряжение командармам 22-й и 29-й армий выделить пять дивизий во фронтовой резерв и перебросить их в район Можайска. Однако из этих дивизий в силу сложившейся обстановки к можайской линии смогла выйти только одна. Мне было ясно, что Молотов не понимает всего, что случилось. Требование во что бы то ни стало быстро отводить войска 19-й и 20-й армий было, по меньшей мере, ошибкой. Но для Молотова характерно и в последующем непонимание обстановки, складывающейся на фронтах. Его прибытие в штаб фронта, по совести говоря, только осложняло и без того трудную ситуацию…

К 10 октября стало совершенно ясно, что необходимо объединить силы двух фронтов — Западного и Резервного — в один фронт под единым командованием. Собравшиеся в Красновидове на командном пункте Западного фронта Молотов, Ворошилов, Василевский, я, член Военного совета Булганин (начальник штаба фронта Соколовский в это время был во Ржеве), обсудив создавшееся положение, пришли к выводу, что объединение фронтов нужно провести немедленно. На должность командующего фронтом мы рекомендовали генерала армии Жукова, назначенного 8 октября командующим Резервным фронтом. Вот наши предложения, переданные в Ставку:

«Москва, товарищу Сталину.

Просим Ставку принять следующее решение:

В целях объединения руководства войсками на западном направлении к Москве объединить Западный и Резервный фронты в Западный фронт.

Назначить командующим Западным фронтом тов. Жукова. Назначить тов. Конева первым заместителем командующего Западным фронтом…

Тов. Жукову вступить в командование Западным фронтом в 18 часов 11 октября.

Молотов, Ворошилов, Конев, Булганин, Василевский.

Принято по «бодо» 15.45. 10.10.41 года».

С этим предложением Ставка согласилась, и тотчас же последовал ее приказ об объединении фронтов (он помечен 17.00 10 октября — вопрос был решен за час с четвертью! — Б. С.). Ночью 12 октября мы донесли в Ставку о том, что я сдал, а Жуков принял командование Западным фронтом».

Теперь наиболее вероятный ход событий выстраивается следующим образом. Поздно вечером 6 октября Жуков приехал в штаб Западного фронта в Касне, но никого там не застал. Конев и Булганин предыдущей ночью встречались с Буденным, а потом занимались передислокацией штаба в Красновидово. Утром 7-го Георгий Константинович выехал на поиски штаба Резервного фронта. Можно предположить, что Буденного он нашел только к вечеру. Во всяком случае, директива Сталина и Шапошникова о назначении Жукова командующим Резервным фронтом и об отзыве Буденного в распоряжение Ставки была отправлена в 3 часа ночи 8 октября. Очевидно, к этому времени Жуков и Буденный успели встретиться и сообщить об установлении контакта в Москву. В противном случае, директива могла бы только еще больше запутать дело. Буденный не знал бы, что он отстранен, и мог отдавать приказы, противоречащие приказам нового командующего, а войска не знали бы, какой приказ выполнять.

В первой редакции мемуаров Жуков предпочел вообще ничего не говорить о своем назначении командующим войсками Резервного фронта. Только в позднейшем варианте «Воспоминаний и размышлений» он вынужден был (под влиянием знакомых с документами редакторов) придумать нечто уж совсем фантастическое: «В районе Калуги меня разыскал офицер связи штаба фронта (непонятно, какого — Б. С.) и вручил телефонограмму начальника Генерального штаба, в которой Верховный Главнокомандующий приказывал мне прибыть 10 октября в штаб Западного фронта.