Альфредо Бонанно - На ножах со всем существующим

• Название: На ножах со всем существующим
• Автор: Альфредо Бонанно
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Мы должны быть абсолютно безмятежны в нашей критической недееспособности, чтобы не вызывать подозрений у бдительных слуг общества в белых халатах.

Капитал программирует массовое сознание, которое уже в ближайшем будущем не сможет воспринимать коды революционного поведения. Общественное мнение научится рассматривать тех, кто атакует боссов, как опасных сумасшедших. И мысль упрятать этих буйнопомешанных в специальные заведения покажется самоочевидной. Тюрьмы также будут рационализированы по немецкой модели. Сначала они превратятся в особые тюрьмы для революционеров, затем в модельные тюрьмы, затем в спецлагеря для умственной обработки и, наконец, в ментальные клиники и приюты.

Действия капитала диктуются не только необходимостью оградить себя от бунта эксплуатируемых. Они также продиктованы логикой товарного производства.

Для капитала психушка или приют - это места, где тотальность иллюзорного функционирования прерывается. Тюрьмы претендовали на эту роль, но неуспешно, поскольку воспроизводили идеологию социальной ортопедии и производства.

Психушка, наоборот, не имеет ни начала, ни конца. Это пространство, где изменчивость спектакля сводится на нет. Психушка - место глубокой тишины.

Другое тихое место - кладбище - умеет говорить громко. Мёртвые разговаривают. Наши мертвецы говорят даже чересчур громко. Их речи могут быть тяжёлыми, почти непереносимыми. Вот почему капитал старается свести число таких мертвецов к минимуму. И соответственно растёт количество «гостей» в психушках. «Родина социализма» кое-чему научила капитал в этом отношении. Передача опыта тут не останавливалась ни на минуту.

Психушка - наилучшая терапевтическая рационализация свободного времени, идеальная приостановка рабочего времени для товарной системы. Это отсутствие производительности без её отрицания. Псих не должен работать. Не работая, он подтверждает, что работа - мудрость и благо, а неработа - несчастье.

Когда мы говорим, что время не созрело для вооружённой атаки на государство и капитал, мы открываем двери психушки для тех товарищей, которые уже атакуют; когда мы говорим, что ещё слишком рано для революции, мы натягиваем на атакующих смирительную рубашку; когда мы утверждаем, что атака является провокацией, мы влезаем в белые халаты новых инквизиторов.

Во времена, когда число противников системы было не слишком велико, боссам хватало крупной картечи. Две дюжины убитых? Это не цифра! Тридцать тысяч? Окей. Сто тысяч, двести тысяч? Это уже угрожает гармонии спектакля. И тут наркотики и «лекарства» оказались весомее пуль. Кроме того, они «нейтральнее». У них есть алиби - они терапевтичны.

Пусть же вся эта наука о сумасшествии будет брошена капиталу в лицо. Общество - одна гигантская психушка. Пусть безумие застрянет в глотке боссов.

Нейтрализация индивида - постоянная практика системы. Выравнивание мнений и взглядов - терапевтический процесс, машина смерти капитала. Производство в своей спектакулярной фазе немыслимо без нейтрализации и выравнивания. И если отказ от всего этого, выбор радости и индивидуальности перед лицом смерти есть знак сумасшествия - пусть кретины выбирают нормальность.

Весь аппарат западной культурной традиции – машина смерти, отрицание реальности, господство фикции, накопление позора, несправедливости, эксплуатации и геноцида. И если отказ от этой логики - сумасшествие, что ж, нам пора научиться различать между сумасшествием и сумасшествием.

Радость вооружается. Её атака преодолевает товарную галлюцинацию, кошмарную машинерию, логику мести, икону вождя, фикцию партии, иллюзию количества. Её борьба разрушает архитектуру рынка, идеологию прибыли, программирование жизни. Её вспышка уничтожает последний документ в последнем архиве. Её нападение опрокидывает порядок зависимости, номенклатуру позитивного и негативного, код власти, законы эксплуатации, структуры прозябания.

Однако переход из мира смерти в мир радости нелёгок. Вещи и их значения в этих мирах не совпадают. То, что считается иллюзией в мире радости, есть непреложная реальность в мире смерти, и наоборот. Физическая смерть пугает в мире смерти больше, чем ничтожество жизни. В мире радости смерть при жизни страшнее физического небытия.

Капитал пользуется этим и старается мистифицировать послания радости. Революционеры количества тоже не могут понять радость в её глубине. Повторяя имя радости, они движутся по дороге смерти.

Только выявив подлинные значения радости и смерти -двух противоположных миров - можем мы научиться действовать в модусе радости и передавать наши действия другим. И при этом не стоит обманывать себя: «успех» нам не обеспечен. Но не существует ничего иного, кроме продвижения по пути радости, который одновременно есть путь атаки.

Сова ещё может взлететь.

11.

Вперёд все! С решимостью и открытым сердцем, со словом и кинжалом, со смехом и проклятьями, с ядом и огнём, с пером и камнями - объявим войну обществу!

Дежак

Хватит ждать, довольно сомневаться. Покончим с мечтами о социальном мире, отбросим компромиссы и наивности. К чёрту весь «поэтический» мусор, которым снабжают нас магазины капитала. Забудем великие анализы, объясняющие всё до последней детали. Отшвырнём тома, переполненные мудростью и страхом. Похерим демократические мифы диалога и диспута. Наплюём на грандиозные смыслы, которые зарыла в наши головы рабочая этика буржуазии. Отбросим покорность и жертвенность, вбитые в наши сердца веками христианства. Рассмеёмся над жрецами, боссами, революционными вождями, не-совсем-революционными президентами и совсем-не-революционными менеджерами. Уничтожим иллюзию количества, законы рынка, «правила» подчинения, полицейскую вежливость, скуку ежедневного прозябания, ложь смирения. Сядем на руинах истории - истории восставших и преследуемых, взбунтовавшихся и подавленных. Подумаем.

Этот мир нам не принадлежит. Если и есть у него хозяин, безмозглый настолько, чтобы наслаждаться своими владениями, пусть ими наслаждается. Пусть посчитает свои руины - пепелища на месте строений, кладбища на месте городов, гнусную слякоть на месте рек, вонючую слизь на месте морей.

Нас больше не очаровывают фокусники с их дешёвыми трюками. Нас не прельщает балаган хищных иллюзионистов.

Мы знаем, что сообщества радости возникнут здесь и сейчас. Мы знаем, что они родятся из нашей борьбы.

И впервые жизнь восторжествует над смертью.

1977

С поздних семидесятых до середины восьмидесятых годов XX века промышленность ведущих капиталистических стран находилась в кризисе. Производительность падала. Сражения, ведущиеся профсоюзами, как и общепролетарские битвы (особенно сопровождавшиеся насилием) привели к резкому повышению трудовых затрат, росту безработицы и общей нестабильности. Доходы капитала падали, администрирование не срабатывало. Многим показалось, что из-за своей неспособности приспособиться к условиям кризиса система движется к неминуемому коллапсу.

Однако в середине восьмидесятых произошли резкие изменения. В промышленности обозначилось электронное направление. Первый и второй производственные секторы (тяжёлая промышленность и сельское хозяйство) всё ещё находились в упадке, рост безработицы продолжался. Но третий сектор (сфера обслуживания) расширился, поглощая огромные резервы рабочей силы. Это предотвратило следующий удар по экономике, которого капиталисты боялись больше всего.

Короче говоря, страхи по поводу новых бунтов и революций оказались необоснованы. Армии пролетариата не перешли в наступление. Вместо этого они начали тихо и мирно приспосабливаться к быстрым изменениям в структуре производства.

В тяжёлой промышленности происходила автоматизация. Роботы позволили капиталу достичь высоких степеней мобильности в производстве, а заодно -сократить вложения. Сектор обслуживания раздувался. Система приходила в себя. Большинство уволенных рабочих нашло способ выживать в новом - гибком и эластичном - капиталистическом универсуме.

1. НОВАЯ ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ И ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ

Всё это было бы невозможно без появления новой пластичной ментальное™ на рабочем месте. Вдруг исчезла потребность в профессиональной квалификации рабочего и - одновременно - увеличился спрос на незначительные вспомогательные работы. Это совпало с кристаллизацией демократической ментальности.

Мифы среднего класса о совершенствовании знания, карьерных продвижениях и росте рабочего достатка стремительно улетучились. Как? Не без активного вмешательства системы на всех социальных уровнях. Во-первых, в школе, где были приняты менее строгие методы преподавания, специально придуманные для создания податливой и непритязательной персональное™ в молодых людях. Операция была проведена ловко, и молодёжь вскоре приучилась к работе и досугу такого рода, который привёл бы в ужас старшее поколение.