Аласдер Грей - ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах

• Название: ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах
• Автор: Аласдер Грей
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32312-8

Впервые на русском — одна из главных британских книг XX века, дебютный роман, писавшийся больше 30 лет и явивший миру нового мастера первой величины. «Ланарк» — это одновременно роман воспитания и авантюрная хроника, мистическая фантасмагория и книга о первой любви; нечто подобное могло бы получиться у Джойса, Кафки и Эдгара По, если бы они сели втроем писать для Уолта Диснея сценарий «Пиноккио» — в Глазго, вооружившись ящиком шотландского виски. Здесь недоучка-студент получает заказ на роспись собора, люди в загробном мире покрываются крокодильей кожей, а правительственные чиновники сдают экзамен на медленное убийство надежды.

Аласдер Грей — шотландец. Это многое объясняет.

Давно пора было Шотландии родить умопомрачительный роман, плоть от плоти современности. И вот он перед вами.

Энтони Берджесс

«Ланарк» поразил меня до самых печенок. На мой взгляд, это лучший шотландский роман двадцатого века.

Иэн Бэнкс

«Ланарк» — удивительный плод любви и безудержного воображения, неиссякаемый источник богатств.

TimesLiterarySupplement

Замысловатая, крипто-кальвинистская «Божественная комедия», которая должна найти самую широкую читательскую аудиторию.

NewYorkTimesBookReview

Невероятно изобретательный роман, притязающий на многое.

Малкольм Брэдбери

Эта книга — нечто большее, чем классический образец местной, региональной литературы. Воплощение «Ланарка» по грандиозности не уступает его замыслу: нечасто встречается роман, всецело коренящийся в обстановке одного, отдельно взятого города, и вместе с тем предельно доступный восприятию всех, кто живет вдали от него.

Уильям Бойд

Совершенно исключительное достижение и наиболее примечательный за долгий период успех шотландской прозы. Книга изменила весь литературный пейзаж. Это поразительно само по себе. «Ланарком» не может пренебречь никто из тех, кто причастен к нашей культуре или питает к ней интерес.

Scotsman

Когда рассвет наступает и уходит в смятении, мы оказываемся во власти неотразимого сюрреалистического воображения. Это некая сага о городе, где окружающая действительность ничуть не более надежна, чем часы Сальвадора Дали.

Брайан Олдисс

Знаменательная веха в послевоенной истории шотландского романа. Сочетая элементы научной фантастики и квази-автобиографии с апокалиптическими сценами, эта книга — проницательная и безотрадная — входит в число наиболее читаемых за последние пятьдесят лет.

Магнус Линюкйтер

[Грей] — редкое явление среди современных британских авторов — подлинный экспериментатор, попирающий привычные правила английской прозы… наделенный дерзким и богатым воображением.

Дэвид Лодж

…мастерское воссоздание… жизни подростка в послевоенном Глазго, его ранних дружеских связей и первой любви, пробуждения художнического таланта и гибели надежд на фоне изощренных общественных предрассудков, которые приходится усваивать по мере взросления… В широком смысле роман представляет собой попытку выявить тяжелые проблемы, таящие угрозу для современного общества. Он развернуто истолковывает надпись «Пусть Глазго процветает» на одной из гравюр Грея: Глазго, любой и всякий, процветет, если мы будем говорить правду.

NewYorkReviewofBooks

Грей… преображает имеющую локальное — и потому узкое — значение обстановку, которая ставила ограничительные рамки истинному таланту [других] романистов… и придает ей обобщающий пророческий смысл.

Дуглас Гиффорд, «Очерки шотландской литературы»

Самый выдающийся дебютный роман из прочитанных мною за несколько лет… Наиболее близкая, на мой взгляд, шотландская версия «Улисса» Джеймса Джойса.

EveningTimes

Гибкая, насыщенная фантазией проза — наполовину визионерская, наполовину реалистическая… Книга, обладающая неоспоримыми достоинствами.

Guardian

---

Ланарк бросил на Сладдена косой взгляд:

— А твоя жизнь — сплошной праздник?

— Я наслаждаюсь. А ты?

— Нет. Но я доволен.

— Почему ты доволен такой малостью?

— Чего мне еще ждать?

Клиенты все прибывали, и кафе почти заполнилось. Сладден сделался легкомысленней, чем в начале беседы. Он сказал беспечно:

— Жить стоит ради живых, волнующих мгновений, когда чувствуешь подъем, безграничную власть. Они даются нам с помощью наркотиков, преступлений, азартных игр, но цена уж очень высока. Другой способ — увлечения: к примеру, спорт, музыка или религия. Есть у тебя увлечения?

— Нет.

— Еще источники — работа и любовь. Работа — это не кидание угля лопатой и не уроки в школе. Я говорю о работе, которая обеспечивает человеку видное место в обществе. А любовь — это не брак и не дружба. Я имею в виду свободную любовь, которая заканчивается, когда нет больше пылких чувств. Возможно, тебя удивило, что работу и любовь я отнес к одной и той же категории, но и то и другое — это искусство управления людьми.

Ланарк задумался. Мысль Сладдена казалась логичной. Внезапно он спросил:

— Какой работой я мог бы заняться?

— Ты бывал в чайной Галлоуэя?

— Да.

— С кем-нибудь там разговаривал?

— Нет.

— Тогда бизнес тебе не по плечу. Боюсь, придется заняться искусством. Это все, что остается тем, кто непригоден к другой работе, но желает быть на виду.

— Искусство не для меня. Мне нечего поведать людям.

Сладден рассмеялся:

— Ты не понял ни слова из того, что я сказал.

Ланарк был слишком сдержан, чтобы выдать сильную обиду или гнев. Он сжал губы и нахмурился над кофейной чашкой. Сладден продолжил:

— Художник или артист ничего не говорит людям. Он выражает себя. Если он неординарная личность, его произведения удивляют или волнуют публику. В любом случае, с помощью искусства он проталкивает свою индивидуальность. Вот наконец и Гэй. Не подвинешься ли, чтобы ей хватило места?

Лавируя между обсаженных народом столиков, к ним приближалась худая хорошенькая девушка с усталым лицом. Она робко улыбнулась Ланарку, села рядом со Сладденом и произнесла взволнованно:

— Я не опоздала? Раньше мне…

— Мне пришлось ждать, — холодно буркнул Сладден.

— Ох, прости, ради бога прости. Раньше мне было никак не выйти. Я не думала…

— Принеси сигареты.

Ланарк растерянно смотрел в стол. Когда Гэй отошла к стойке, он спросил:

— А что ты делаешь?

— То есть?

— Занимаешься бизнесом? Или искусством?

— Я на редкость искусно бездельничаю.

Ланарк стал искать в лице Сладдена хотя бы след улыбки. Тот добавил:

— Работа — это способ навязать себя другим. Мне же для этого ничего делать не нужно. Я не хвастаюсь. Просто так получилось.

— Похвальная скромность, однако ты не прав, утверждая, будто ничего не делаешь. Ты очень хорошо умеешь говорить.

Сладден улыбнулся и взял сигарету, протянутую Гэй, которая кротко вернулась к нему.

— Я не часто бываю так откровенен; большинству мои идеи не по уму. Но мне кажется, я могу тебе помочь. Ты знаком с кем-нибудь из здешних женщин?

— Ни с кем.

— Я тебя познакомлю. — Сладден обернулся к Гэй и, легонько ущипнув ее за мочку уха, спросил благосклонно: — Кого бы ему дать? Фрэнки?

Гэй рассмеялась, и вид у нее тут же сделался счастливый.

— Нет-нет, Сладден, Фрэнки крикливая и вульгарная, а Ланарк из тех, кто занят своими мыслями. Только не Фрэнки.

— Тогда как насчет Нэн? Она тихая и любит изображать послушную девочку.

— Но Нэн по уши влюблена в тебя!

— В том-то и беда. Надоело: стоит тебе коснуться моей коленки, и глядь — она уже рыдает в углу. Отдадим ее Ланарку. Или нет. Я придумал кое-что получше. Я возьму Нэн, а Ланарк — тебя. Как насчет такого варианта?

Гэй наклонилась к Сладдену и изящно коснулась губами его щеки.

— Нет, — сказал он. — Мы дадим ему Риму.

Гэй нахмурилась:

— Не люблю Риму. Она хитрая.

— Не хитрая. Замкнутая.

— Но к ней неравнодушен Тоул. Они держатся парой.

— Это ничего не значит. Он привязан к ней, как к сестре, а она к нему — как к брату. Просто кровосмешение какое-то. Кроме того, она его презирает. Отдадим ее Ланарку.

— Вы очень добры, — с улыбкой проговорил Ланарк.

Где-то он слышал, что Гэй и Сладден помолвлены. Меховая перчатка на левой руке Гэй мешала разглядеть, надето ли на ней кольцо, но держались они со Сладденом на публике как близкие люди. Прежде Ланарк невольно робел рядом со Сладденом, но в присутствии Гэй успокоился. Что бы там ни говорили о «свободной любви», Сладден относился к этому чувству серьезнее, чем было принято в «Элите».

Из кино прибыла клика Сладдена. Фрэнки оказалась живой толстушкой в голубой узкой юбке и с прической из пучков голубых волос. Нэн, маленькая, робкая и нечесаная, выглядела лет на шестнадцать. Рима была интересная, но некрасивая; ее черные волосы были забраны назад и связаны на затылке в конский хвост. У Тоула, приятного юноши, невысокого и тощего, пробивалась на лице остроконечная рыжая бородка. Был еще большой и плотный парень по фамилии Макпейк, в форме первого лейтенанта. Пока они рассаживались вокруг, Сладден не удостоил их и взгляда, а, обнимая Гэй за талию, продолжал беседовать с Ланарком. Из всей компании одна лишь Фрэнки обратила на Ланарка внимание. Она стояла, расставив ноги и уперев руки в бедра, а когда Сладден умолк, заявила громко:

— Это человек-загадка! К нам присоединился человек-загадка! — Выпятив живот, она спросила: — Что ты думаешь о моем брюхе, человек-загадка?

— Ну, вероятно, оно выполняет свои функции.

Сладден улыбнулся краешком рта, остальные подняли брови.

— О, да он шутки шутит! — удивилась Фрэнки. — Бог ты мой. Сяду к нему поближе, пусть Макпейк ревнует.

Усевшись рядом с Ланарком, она положила руку ему на бедро. Он постарался скрыть свою растерянность, но все же выглядел смущенным. Фрэнки воскликнула:

— Бог мой! Он напрягся, прямо как… гм. Лучше мне промолчать. Расслабься, сынок, ну же. Нет, не может. Рима, давай поменяемся местами. Мне все же хочется к Макпейку. Он толстый, но он хотя бы поддается.

Они с Римой поменялись местами. Ланарк был и рад, и обижен.

Вокруг завязались разговоры, но Ланарку не хватило смелости присоединиться. Рима предложила ему сигарету.

— Спасибо. Твоя подруга навеселе?

— Фрэнки? Нет, она всегда такая. Не то чтобы мы были подруги. Ты из-за нее расстроился?

— Да.

— Привыкнешь. Она забавная, если не принимать ее выходки близко к сердцу.

Рима бормотала странным монотонным голосом, как будто ни одно слово не заслуживало того, чтобы сделать на нем ударение. Ланарк скосил взгляд на ее профиль. Он увидел блестящие черные волосы, оставлявшие свободным широкий лоб, безукоризненный разрез больших глаз, слегка обрисованный тушью, ровный длинный нос, узкие прямые губы без помады, небольшой решительный подбородок, аккуратный маленький бюст под черным свитером. Если Рима заметила взгляд Ланарка, то не выдала этого, а только откинула назад голову и выдохнула через ноздри дым. Заметив в ней сходство с маленькой девочкой, которая подражает курящей женщине, он ощутил неожиданный прилив нежности.

— О чем был фильм?

— О людях, которые почти сразу разоблачились и принялись выделывать все, что им взбрело в голову.

— Тебе нравятся такие фильмы?

— Нет, но скуки не вызывают. А у тебя?

— Я ни одного не видел.

— Почему?

— Боюсь, что мне понравится.

— А мне такие нравятся, — вмешался Сладден. — Нет ничего приятней, чем воображать, как исполнители ролей будут выглядеть во фланелевом белье и толстых твидовых юбках.

— Мне тоже нравятся, — подхватила Нэн. — Кроме самых пикантных кусков. Ничего не могу с собой поделать: закрываю глаза. Правда, глупо?

— А у меня от них одна досада, — сказала Фрэнки. — Надеюсь увидеть какое-нибудь по-настоящему удивительное извращение, но таких, наверное, не бывает.

Принялись обсуждать, как могло бы выглядеть удивительное извращение. Фрэнки, Тоул и Макпейк высказывали идеи. Гэй и Нэн вскрикивали от ужаса и веселья. Сладден вставлял иногда замечание, а Ланарк и Рима молчали. Ланарка смущала тема разговора, и он думал, что Рима тоже недовольна. Это сближало его с нею.

Потом Сладден шепнул что-то на ухо Гэй и встал.

— Мы с Гэй уходим, — объявил он. — Увидимся позже.

Нэн, беспокойно сверлившая его взглядом, внезапно скрестила руки на коленях и спрятала в них лицо. Тоул, который сидел рядом, ласково обнял ее за плечи, изобразил печально-сочувственную гримасу и ухмыльнулся компании. Сладден взглянул на Ланарка и произнес мимоходом: