Юрий Корчевский - Боярская честь

• Название: Боярская честь
• Автор: Юрий Корчевский
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9942-0414-6

Всего несколько лет минуло после необычайного происшествия, в результате которого Юрий Котлов попадает в далёкий 1512 год, но сколько испытаний выпало на долю нашего современника!

Определившись, чем зарабатывать на жизнь в этом мире, Юрий осваивает охранное дело, защищая купцов, бояр, священнослужителей — по долгу службы, простых людей, оказавшихся в беде, в опасности — по долгу чести.

К открытым схваткам с лихими людьми, промышлявшими разбоем и грабежами, Юрию не привыкать. Сложнее разгадать коварные интриги людей, использующих власть в корыстных интересах. Юрию удаётся найти похищенные ценнейшие сокровища — ризу и навершие для посоха владыки первоиерарха Руси. Благодарность отцов церкви оказалась необычной — у Юрия появляется грамота о боярском происхождении.

Боярское звание обязывает и к службе государю. Выучив свою малую дружину ратному ремеслу, Юрий выполняет боевые задачи, сохраняя жизнь воинов и поддерживая боярскую честь.

---

Я поинтересовался у местных кузнецов — не подковывали ли они чужую лошадь, которую приводили местные. Двое сказали, что подковы ставили, но хозяев и лошадей знают, как облупленных, а вот кузнец из Ольгинки обмолвился, что седмицу назад монахи из соседнего монастыря приводили подковывать лошадь, которую он раньше не видел.

— Есть в монастыре две лошадки — старый мерин и молодая кобылка. Держат их для разных нужд — дрова привезти, сенца. А тут я и сам удивился — новая лошадь, справная трёхлетка. Монахи сказали — купили на торгу. Не наша лошадь, не тверская.

Пришёл мой черёд удивляться.

— С чего ты взял, на ней что — клеймо стояло?

— Эх, молодо-зелено! Подковы у неё не такие, как у нас. Вот, смотри… — Кузнец взял готовую подкову и показал, в чём разница.

Сам бы я сроду не додумался до такой мелочи — подкова как подкова.

— А где монастырь-то?

— Дык по этой дороге пять вёрст отсель. Сам-то лошадь перековывать будешь?

— Потом.

Я вручил кузнецу пару чешуек. Интересное наблюдение, надо посмотреть — что там за монастырь.

Я погнал лошадь по дороге и вскоре с пригорка увидел высокие монастырские стены с бойницами. Невелик монастырь — сто саженей на двести, не более. Из-за стен возвышалась колокольня и шатры церкви.

Я остановился. Как проникнуть в монастырь? Путником сказаться? Так деревня недалеко, туда и отправят. Силой же его брать не будешь — не война. К тому же причастны монахи монастыря к похищению или ни сном, ни духом? Обидеть подозрением нельзя, скандал будет. Осмотреть бы втихую, что там у них? К тому же я и в глаза не видел это навершие, какое оно.

Я объехал на коне монастырь, держась поодаль, чтобы не вызвать ненужного любопытства. Пожалуй, в него можно проникнуть. Одна из стен, выходящая к пруду, низкая. Да и для чего здесь строить высокую стену? Если враг нападёт — то только с суши. Пруд — не река и не море, корабль для штурма не подгонишь, лестницу не подтащишь.

Я отъехал к соседней деревне, договорился с хозяином крестьянской избы о постое, поставил лошадь в конюшню. Сам же завалился спать — ночью предстояло бодрствовать.

Вечером я тихонько покинул избу и направился к недалёкому монастырю. У приметного дерева разделся, снял сапоги. Оружие с собой не брал — против братии применять его не собирался, к тому же любому оружию вода не на пользу.

Я зашёл в тёплую водичку, подплыл к монастырской стене, вылез на узкую полоску берега. Стены здесь явно давно не обновлялись. По трещинам, по выступающим камням я взобрался на стену. Была она в этом месте неширокой — не более метра толщиной. Полежал немного наверху, всматриваясь во двор. Кое-где горели факелы, освещая вокруг себя небольшое пространство. Лишь бы собак не было. Собак в монастырях обычно не жаловали, но бывало иногда, когда охрана была сильной и бдительной — особенно, в женских монастырях — заводили цепных псов. Собаки для меня — самое плохое, что может быть: учуют издалека — поднимут лаем тревогу. Но пока вроде не видно и не слышно ничего подозрительного.

Я спрыгнул вниз — высота забора с внутренней стороны не более двух метров, и чуть не вскрикнул. Голая пятка угодила на голыш. Хорошо хоть — ногу не вывихнул.

Я двинулся вдоль стены. В этом месте располагались хозяйственные постройки. С них и начну осмотр. К жилым помещениям пока нельзя — монахи не спят.

Первым я осмотрел небольшое здание. Двери снаружи не запирались на замки — скорее были прикрыты от ветра на деревянные вертушки. Да здесь нечто вроде покойницкой кладовой — стоят пустые новые гробы, деревянные кресты, на полу — стружка. Одним словом — скучно и навевает мысли о грустном.

В следующем здании хранился хозяйственный инвентарь — вилы, грабли, лопаты, метлы, верёвки.

Третье здание оказалось конюшней. Заходить я не стал, а от двери посчитал — три лошади, как кстати и говорил кузнец. Чего заходить внутрь? Получить по лбу копытом?

А дальше меня ждал сюрприз. Когда я вышел из конюшни, недалеко за углом кто-то негромко кашлянул. Да я не один, оказывается… Мне повезло — невидимый мною человек выдал своё присутствие кашлем. Кто он такой и что делает ночью на заднем дворе монастыря?

Я стоял, слившись со стеной и затаив дыхание. Медленно подошёл к углу конюшни, выглянул. Недалеко от меня стоял крепкий монах. Его чёрный подрясник сливался с темнотой ночи, и если бы не его кашель, я бы влип.

Монах стоял неподвижно. У него что, послушание такое — стоять ночью неподвижно? Тогда почему не в церкви, перед образами? В голове молнией сверкнула догадка — не охраняет ли он кого? А может, Иона и Трифон здесь? Надо узнать. Один ли монах здесь, или есть кто ещё? Убивать нельзя — да и оружия у меня нет, но оглушить вполне можно.

Я простоял за углом с полчаса и за это время не услышал ни разговора, ни чьих-нибудь шагов. Скорее всего, монах один. Надо решаться на что-то — не стоять же мне здесь всю ночь?

Я подобрал камешек, перекинул его через голову монаха. Камень легонько стукнулся о стену. Монах сразу повернулся, но подойти к стене не торопился. В один прыжок я вылетел из-за угла, прыгнул на монаха и сцепленными в замок руками ударил его в затылок. Удар был силён — даже кисти рук заныли, и монах свалился на землю. Я прислушался — монах дышал. Вот и славно — крови нет, через полчаса монах очнётся, поэтому действовать надо быстро.

Я обшарил монаха. На поясе его висела деревянная дубинка. Это лишнее; парень он крепкий, не приведи Господь — очухается раньше времени и огреет меня по голове. Поменяемся тогда местами — в отключке буду лежать я.

Я забрал дубинку себе, на поясе что-то звякнуло. Никак — ключи? Точно, целая связка. Я сорвал ключи с пояса, подошёл к двери, у которой только что стоял монах. Замок тут висел амбарный, здоровенный. Такой не сбить кувалдой. Да и зачем шуметь, когда ключи теперь есть? Второй ключ подошёл, смазанный замок мягко клацнул и открылся.

Я отворил дверь. Темно, но внутри точно есть кто-то живой. Тепло здесь и слышно чьё-то дыхание.

— Иона? Иона, ты здесь? — спросил я наугад.

В темноте заворочались. Хриплый голос ответил:

— Кто меня спрашивает? Дня не хватило?

— Я от отца Саввы из Спасо-Прилуцкого монастыря. Говори тише, не дай Бог — услышат.

Раздалось шуршание, к дверям подошёл монах в простой рясе, опоясанный верёвкой, босиком. Был он таким, каким его описал настоятель — высокий и худой, борода лопатой. Вглядевшись в меня, сказал:

— Не знаком мне твой лик. Зачем потревожил?

И тут его взгляд упал на лежащего без памяти монаха.

— У, оборотень! Предатель!

Он выбежал из двери, пару раз сильно пнул монаха.

— Ты чего, Иона?

— Так послушник это, который помог меня связать.

— Где навершие и риза?

— Где им быть — тут, в монастыре.

— Где точно — знаешь?

— Мне не докладывают. Думаю — у настоятеля.

— За что тебя сюда?

— Долгий рассказ, это монастырь иосифлян — ский.

— Покажи хоть приблизительно, где келья настоятеля?

— Если не ошибаюсь — вот за той дверью, затем направо по коридору. Что ты задумал? Нельзя кровь проливать христианскую.

— Я и не собираюсь. Надо только забрать у них то, что им не принадлежит. Сможешь через стену перелезть и меня подождать?

— Смогу. А этот? — он кивнул на лежащего.

Я подошёл к послушнику, снял с него пояс,

связал руки. Оторвал подол подрясника, затолкал в рот. Провёл рукой по правой щеке — есть рубец! Стало быть, послушник сдал Иону. Я уже хотел затащить Трифона на место Ионы в узилище, как передумал. Развязал руки, стащил с него подрясник, снова связал руки, оставив его только в исподнем, и волоком затащил в каменное узилище. Запер замок, ключи забросил на крышу. Потом натянул на себя подрясник — эх, клобук бы мне ещё на голову, да нету.

— Ты чего стоишь, монах? Лезь через стену и жди, как велено было.

— Чего делать хочешь? Может, и я сгожусь в помощь?

— Лезь, сам попробую сыскать пропажу. Если всё пойдет удачно, вскоре встретимся. Не вернусь до утра — возвращайся в Прилуки, расскажи настоятелю — кто предал и где ценности.

Я подсадил монаха на стену, сам же пошёл к кельям. Маскировка моя, конечно, лыком шита. Монахов и послушников в монастыре немного, все друг друга в лицо знают, но издалека или со спины не всякий угадает. Я сейчас хватался за любую соломинку.

Целы ли ещё и на месте ли риза и навершие, не отправились ли в Москву или другое какое место?

Слышал я краем уха о церковном расколе. «Яблоком раздора» было отношение к монастырским пахотным землям с жившими на них крестьянами. В те годы размеры угодий порой во много раз превышали разумно необходимые для жизни самой братии. Однако же с большим богатством связано немало искушений и опасностей.

Нил Сорский, посетив Афон, увидев мусульманский полумесяц на величественном когда-то храме святой Софии в Константинополе, пришёл к горькому осознанию причин падения Византии в 1453-м: таков печальный конец неправедных притязаний христиан на величие, богатство, мирскую власть. Вернувшись в Россию, он поддержал монашеское благочестие, названное «нестяжательством», проповедуя: «…стремление к приобретению сёл и стяжанию богатства — отступничество от заветов Христа».