Рафаил Нудельман - Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий

• Название: Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий
• Автор: Рафаил Нудельман
• Издательство: ООО «Феникс», ООО «Неоглори»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-222-12851-0

Новая книга израильского популяризатора науки Рафаила Нудельмана «Библейская археология. Научный подход к тайнам тысячелетий» представляет собой сборник научно-популярных очерков, составленных с учетом самых последних научных открытий и псевдонаучных сенсаций. Все эти очерки объединяют простота и доступность изложения, великолепное чувство юмора автора и его постоянное стремление проверять свободный полет фантазии мерками научного знания и строгой логики.

---

Хэнкок явился в храм подготовленным. Накануне он беседовал с одним из эфиопских администраторов в Аксуме и именно от него впервые услышал легенду о Ковчеге. По словам администратора, свергнутый незадолго до того император Хайле Селассие считал себя 225-м прямым потомком пресловутого Менелика, сына Соломона и царицы Савской, и даже именовал себя так в некоторых официальных документах. Сама легенда о Ковчеге, несомненно, была очень древней, поскольку называла первым местом его хранения храм Богородицы, построенный в Аксуме в самом начале IV века, когда христианство только что проникло в Эфиопию. В XVI в., во время вторжения в страну мусульманских полчищ, Ковчег был перепрятан, а затем, сто лет спустя, по утверждению легенды, возвращен на прежнее место и лишь в 1965 году перемещен в более пышный храм, построенный Хайле Селассие. Именно там Хэнкок и встретился со старым настоятелем.

Дела Хэнкока в Эфиопии подходили к концу, продолжать расспросы о судьбе Ковчега в той накаленной эфиопской обстановке показалось ему опасным, и он покинул страну, чтобы, вернувшись в Лондон, обратиться за консультацией к специалистам. Одним из лучших знатоков эфиопских древностей считался в Великобритании профессор Панкхерст, основатель императорского Института эфиопских исследований в Аддис-Абебе, и Хэнкок направился к нему. Панкхерст подтвердил, что легенда о Менелике бытует в Эфиопии с незапамятных времен, а самая первая ее письменная версия содержится в манускрипте XIII века, именуемом «Кебра Нагаст». Сам Панкхерст, однако, не очень верил этой легенде. Связи между Эфиопией и древним Израилем, несомненно, существовали: эфиопская культура неслучайно имеет сильный привкус иудаизма, а одно из племен страны, фалаши, совершенно явно исповедует еврейскую религию; но это может быть результатом длительных контактов с древней еврейской общиной в Йемене, возникшей в I в. н. э., после завоевания Палестины римлянами. Что же касается Ковчега, то во времена Соломона он просто физически не мог быть доставлен в Аксум, потому что город этот возник лишь через восемь столетий после смерти Соломона. Разумеется, он мог быть перенесен в любое другое место, но легенда содержит и многие другие анахронизмы и сомнительные моменты. Например, в ней говорится, что со времен появления Ковчега в Эфиопии все христианские церкви усвоили обычай помещать в своих алтарях миниатюрные его копии, получившие название «табот» (сам Ковчег иногда именуется поэтому «Табота Цион»). Знает ли Хэнкок, как выглядят эти «таботы»? Нет? Так вот — это попросту несколько деревянных брусков, аккуратно уложенных в деревянный ящик. Если это — копия Ковчега, то как же выглядел тогда настоящий Ковчег?

— Выходит, тут и конец красивой легенде? — пробормотал Хэнкок и разочарованно усмехнулся.

Он не знал тогда, что для него это только начало.

* * *

Итак, эфиопская легенда о Похищении Ковчега из Иерусалима оказалась, по-видимому, красивой выдумкой. И, тем не менее, мысль о ней продолжала жить где-то в подсознании Хэнкока и заставляла его время от времени возвращаться к размышлениям о загадке Ковчега. Порой его возвращали к ней случайные упоминания в печати. Так, в одной из английских газет он натолкнулся на перепечатку рассказа группы израильских туристов, которые побывали на торжественной и таинственной религиозной церемонии в эфиопском городе Алибела, неподалеку от Аксума, где Хэнкок некогда разговаривал с хранителем Ковчега. Туристы рассказывали, что в этом древнем городе, с его высеченными в красных скалах одиннадцатью христианскими церквами, они стали свидетелями многотысячного ежегодного шествия, во главе которого выступали наряженные в ритуальные одеяния священнослужители, несшие на плечах покрытый тканью «Ковчег Завета». Этот Ковчег — или что бы там, ни было под тканью — священники вносили в шатер на берегу озера, и всю ночь, пока Ковчег пребывал в шатре, проводили в молитвах над ним. На следующий день, после торжественного молебна, который открывал сам архиепископ Аксума, Ковчег возвращался в храм и вновь поступал в распоряжение своего «хранителя». На все просьбы израильтян показать им Ковчег хранитель отвечал, что это невозможно. «Ковчег — это огонь живой, страх Господень, и он поглотит любого, кто явится к нему без спроса». Эти слова живо напомнили Хэнкоку ответ хранителя на его собственную просьбу показать Ковчег.

Были и другие поводы для воспоминаний. В ходе работы над очередной книгой об Эфиопии Хэнкоку пришлось заняться изучением фалашей, и это заставило его прочесть, наконец, перевод того знаменитого манускрипта «Кобра Нагаст», о котором ему рассказывал профессор Пэнкхерст и в котором содержалась самая ранняя письменная версия эфиопской легенды о царице Савской и царе Соломоне, их сыне Менелике и похищении им Ковчега Завета из Иерусалимского Храма. И снова легенда произвела неотразимое впечатление на Хэнкока, хотя к тому времени он уже знал, что историки считают царицу Савскую вовсе не эфиопской, а йеменской владычицей, трон которой находился в Сабе, или Саве, и поныне остающейся столицей Йемена. Но самое глубокое впечатление, по сути — подлинное потрясение, заставившее Хэнкока. снова вернуться к поискам Ковчега, ожидало его впереди. И настигло оно его в совершенно неожиданном месте.

Летом 1989 года, закончив упомянутую книгу об Эфиопии, он вместе с семьей отправился в отпуск во Францию. Отпускные маршруты привели его в город Шартр, и он решил осмотреть тамошний знаменитый собор — чудо готической архитектуры, сооружение которого было начато в XI и завершено в XII веке. Путеводители рассказывали, что строители собора широко пользовались так называемой «гематрией» — древним еврейским шифром, связывающим числа с буквами алфавита, и с ее помощью зашифровали в архитектурных пропорциях собора множество сакральных тайн. Такие же сложные и понятные только посвященному знаки были скрыты в других деталях собора — в его скульптурах, арках и витражах. Вооружившись путеводителем, Хэнкок провел все утро в разглядывании этих сложнейших архитектурных ребусов. Проголодавшись, он направился в кафе напротив. Каково же было его удивление, когда он увидел вывеску. Кафе называлось «Царица Савская». Как очутилась здесь героиня древней легенды? Хозяин кафе охотно объяснил: «Прямо напротив, в южной арке собора, стоит статуя этой царицы». Действительно, присмотревшись к скульптурам и сверясь с путеводителем, Хэнкок убедился, что среди одиннадцати скульптурных фигур арки, изображавших еврейских пророков и царей, была и фигура царицы Савской с цветком в левой руке. Путеводитель извещал также, что арка с ее фигурами была сооружена в первой четверти XIII века как раз в то время, когда в Эфиопии был написан манускрипт «Кебра Нагаст», содержавший историю Менелика и Ковчега.

Появление языческой царицы среди героев еврейской истории было довольно странным. Библейский рассказ о ней ни словом не упоминает о ее переходе в иудаизм, который мог бы объяснить ее соседство с Соломоном и Давидом в арке собора. Зато в «Кебра Нагаст», напротив, утверждалось, что во время пребывания в Иерусалиме царица приняла иудаизм. И дополнялось это утверждение рассказом о том, как ее сын, принц Менелик, тоже бывший правоверным иудеем, принес иудаизм в Эфиопию. Но как могли создатели Шартрского собора узнать о легендах, содержащихся в манускрипте, написанном почти в то же время в далекой Эфиопии? С другой стороны, совпадение дат наводило на размышления.

Охваченный этими размышлениями Хэнкок снова заглянул в путеводитель и к своему изумлению обнаружил, что в соборе есть еще одна статуя царицы Савской. Она находилась в северном портале, куда Хэнкок торопливо и направился. В правой арке портала он увидел фигуру царицы, у ног которой свернулся маленький африканец. Путеводитель сообщал, что это фигурка «эфиопского слуги». Иными словами, путеводитель недвусмысленно отсылал царицу в Африку, как будто создатели собора действительно были уверены в ее эфиопском происхождении, на котором настаивала книга «Кебра Нагаст». Но еще более любопытным было то, что на колонне, отделявшей статую царицы от стоявшей в центральной арке статуи легендарного библейского царя-жреца Мельхиседека, Хэнкок обнаружил изображение небольшой тележки с установленным на ней ящиком или сундуком. Тележка стояла точно посредине между двумя фигурами, а под ней красовалась какая-то плохо различимая надпись. Угадать можно было только два слова: Archa Cederis — но и их Хэнкоку оказалось достаточно, потому что первое из этих слов тотчас напомнило ему английское «Ark», то есть «Ковчег».

В лихорадочном возбуждении он начал рассматривать колонну и, обойдя ее кругом, обнаружил еще одно каменное изображение той же тележки. На этот раз над ней склонился какой-то человек, а надпись под изображением тоже по-латыни — была подлинной. Что особенно поразило Хэнкока — так это то, что, на сей раз, тележка была изображена удаляющейся от Мельхиседека и приближающейся к царице Савской. Как будто бы строители собора намеренно хотели запечатлеть в камне эфиопскую легенду о похищении Ковчега из древнего Израиля (символом которого был Мельхиседек, поименованный в Библии «царем Салема», что обычно толковалось как древнее название Иерусалима) и переход его во владение Эфиопии (которую символизировала фигура царицы Савской). Хэнкок заметил еще, что царица здесь изображена без цветка, зато Мельхиседек держит в правой руке кадило (очень похожее на те, которые он видел в эфиопских церквях), а в левой — что-то вроде чаши или кубка, но не с жидкостью, а с каким-то цилиндрическим предметом внутри.