Юрий Вебер - Когда приходит ответ

• Название: Когда приходит ответ
• Автор: Юрий Вебер
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1967

---

Это дежурный инженер центрального пункта Григорий Мартьянов, поглядывая на список потребителей, отдавал распоряжения:

— Снимите с напряжения объект номер один, четыре, шесть… Шесть, слышите? Не семь, а шесть…

Каждый раз там, на станциях, были недовольны. Почему опять должен страдать их район? Конечно, объединенная система, общие интересы — все понятно. Но когда у тебя в районе целый участок остается без тока и ты отнимаешь его у «своих», то посудите сами… И дежурные на станциях пробовали не то что протестовать — протестовать они не имели права, ну хотя бы разжалобить, тронуть на «слезу».

— Мы уже третьего дня лишали их. А теперь опять. Люди обижаются в потемках…

Так установлено по графику, — с холодной отчетливостью отвечал Мартьянов. — Прошу выполнять! Записываю в книгу. Объекты первый, четвертый, шестой.

«Книга распоряжений» всегда была последним аргументом, после чего всякие лирические излияния становились бесполезными. И вот эта холодная непреклонность инженера Мартьянова, вносившая в разговоры со станциями нотки почти механической исполнительности, обижала, раздражала сильнее всего.

— Уж очень он у вас того… Молодой, а позволяет себе… — жаловались начальнику Центрэнерго главные инженеры со станций, люди с опытом, видавшие всякое на долгой практической работе.

Начальник Центрэнерго весело громыхал в ответ:

— Хо-о! Задело за живое? А что, разве что-нибудь неверно?.. Приходится, друг, закручивать! — И он подкреплял свои слова, поворачивая, словно гайку, увесистый кулак, хотя собеседник на проводе и не мог этого видеть.

Да, приходилось «закручивать». И особенно в те моменты, когда вдруг наступало это, о чем нельзя было никогда забывать, к чему надо было быть всегда готовым, — это самое «в случае, если…»

3

Дежурство началось как будто спокойно. Мартьянов и Карпенко вели в два голоса обычный опрос станций — каждые полчаса по всему кольцу подряд. Следили за графиком нагрузки. Украшали листы синек пометками и значками.

Только группа кабелей номер восемь, как всегда, заставляла настораживаться. Эти кабели были проложены от довольно старой подмосковной станции еще в начале века, были они маломощные, рассчитанные на весьма скудный электрический паек, которым питался тогда город. А теперь им трудно было справляться с потоком текущей энергии. Больше, больше! — требовали всё новые и новые объекты. Но куда больше, если кабели и так едва дышат, находясь все время под опасностью перегрузки?

Станция-я! — нараспев запрашивал Карпенко. — Сколько даете по линии во-о-семь?

Сообщите нагрузку на кабели номер восемь. Повторяю, номер восемь… — обзванивал Мартьянов все трансформаторные подстанции по пути кабелей.

За ними нужно было непрерывно следить.

Иногда телефонист в углу начинал воевать со своей аппаратурой: то падала слышимость, то отказало какое-то реле, и из-за этого реле поднималась у него перепалка с монтерами.

И все же это была вполне нормальная, текущая работа, за которой можно было даже и чайку попить, и потолковать о том о сем, о чем охотно толкуют люди в двадцать четыре года.

Наступал шестой час — время приближения вечернего пика, когда от всей энергосистемы требуется предельное напряжение. В этот самый час Вторая городская станция ответила на запрос, что прибавить мощности больше не может. В одном из котлов давление пара садится. Котел придется выключить.

Еще полчаса назад дежурный Второй городской отвечал, что все в порядке, и о снижении давления ни звука. А теперь стоило предупредить их о прибавке мощности, как проявляется сразу другая картина. Мартьянов убеждался в этом уже не раз: любят там на станциях играть в благополучие. «Напряжение — нормально. Нагрузка — нормально», — таким лениво спокойным голосом, что он должен почувствовать: ну что ты больше всех беспокоишься? И разве когда-нибудь оттуда, со станции, позвонят сами: у нас уменьшилась нагрузка, можем предложить свободную мощность! Не помнит Мартьянов такого. И о своих заминках станции не торопятся сообщать — может, обойдется. Вот и сейчас с этим котлом. Видно, они там начали с ним возиться не пять минут назад. И раз уж признались, то, вероятно, дело серьезное. Станция вынуждена будет снизить нагрузку.

Конечно, это была неприятность, но уж не такая, чтобы из-за нее особенно волноваться. Вполне нормальная неприятность. Надо только позаботиться, чтобы восполнить некоторую потерю мощности — занять у другой станции, перебросить резерв. Мартьянов, склонившись над схемой, отчеркнул красным карандашом. Вот, можно взять у Восточной.

— Восточная, Восточная! — щелкал ключами телефонист. Но Восточная отвечала кисло. Подвезли сырой торф. Не дает, дьявол, настоящего огня. Восточная сама не знает, как справиться со своей нагрузкой. Где ж тут взять лишнего! Сами просить будем.

А-а, начинается!

— Южная, Южная!.. Ответьте, Южная! — торопил телефонист.

— Первая городска-а-я-я? — выкликал Вадим Карпенко.

Красный карандаш Мартьянова скакал по разным точкам схемы. Откуда забрать еще? Приближаются часы пик, и мощность потребуется всюду. И пока он раздумывал, резкий звонок ворвался в деловую атмосферу центрального пункта.

— Четвертый линейный сообщает… Отключилась линия! — выкрикнул Вадим.

Вот оно, нарастает!

Отключилась линия. Еще нельзя сказать, отчего это произошло. Что там: пробит изолятор или что-нибудь еще… Бывает и так, что просто ворона, решившая посидеть на проводах, замкнула своим телом на короткое. Она лежит сейчас, несчастная, где-нибудь возле столба, пронзенная молниеносным ударом. Фу ты, и лезет же такое в голову, и в такой момент! Да не все ли равно сейчас, отчего это произошло, отчего отключилось. Сейчас важно только, что линия на четвертом участке выбыла из строя. В энергосистеме прорыв. Прорыв, который нужно немедленно ликвидировать, закрыть брешь. И притом еще, что у этих двух станций понизилась мощность.

Скорее, скорее. Собрать сейчас по разным станциям все, что возможно. Перебросить по ветвям системы туда, где обозначилась беда. Скорее, пока не наступили часы пик. Пока и в других местах никто из потребителей еще не ощущает, что происходит что-то неладное. Пока еще не тускнеет у них там волосок в лампочках. Пока станки и машины на предприятиях не начали фальшивить и задыхаться от недостатка энергии.

Поручив помощнику связываться со станциями, Мартьянов уже расчерчивал план чрезвычайной операции: порядок необходимых переключений. Красный карандаш метался по схеме. Прежде всего оградить от неприятностей важнейшие промышленные объекты, правительственные учреждения, зрелища, собрания… Кое-что можно отключить, начиная по аварийному списку. Что поделаешь, придется кому-то посидеть без света.

Необходимость разрисовывать все это на схеме стрелками и значками стесняла Мартьянова. Он уже ставил только точки и черточки, чтобы не терять время. Отдельные комбинации, на несколько ходов вперед, он просто держал в голове.

И, едва представив план действий, уже бросал в телефонную трубку резкие команды. Иногда кричал чуть не в две трубки сразу. Телефонист прямо плясал за коммутатором, чтобы поспеть за всеми вызовами и соединениями. Мартьянов связывался со станциями, вызывал магистральные подстанции, линейные участки. Отдавал им прямые указания. Отключить, включить, перевести на другую линию…

— Повторите распоряжение! — требовал он без различия, кто бы там на проводе ни оказался: случайно подошедший главный инженер станции или техник на линейном участке. Он знал, как в такие моменты люди по телефону не то слышат или не так слышат. — Записываю в книгу! — бросал он в заключение и клал трубку без дальнейших объяснений.

В дверях показалась грузная фигура начальника Центрэнерго в неизменно короткой и тесноватой тужурке с техническими пуговицами. Ага! Значит, успели уже ему дозвониться и наговорить про него — про Мартьянова.

Начальник стал молча сзади, посасывая потухшую пенковую трубочку и заглядывая через плечо Мартьянова в разложенные синьки. Трудно было, конечно, свежему взгляду разобраться сразу в этой толчее небрежных значков и представить себе, как складывается сейчас в действительности общая картина. Может быть, начальник ждал, что Мартьянов сообщит ему обстановку. Но Мартьянов ничего не стал докладывать и продолжал перекличку по линиям. А начальник сам ничего не спрашивал и все так же стоял сзади, видимо слушая, что говорит в телефоны Мартьянов и как говорит.

Это называлось среди дежурных инженеров: «Действовать под огнем». Попробуйте вот так распоряжаться, когда каждое ваше слово, каждое решение простреливается критическим контролем и вам в спину сверлит взгляд темных, пламенно неукротимых глаз решительного начальника! Мартьянов словно не хотел замечать этот молчаливый контроль за собой. Шея его натужилась, покраснела — о нет, не от смущения! Он вел сейчас схватку со станцией Южная. Станция эта, как самая мощная, часто чувствовала себя хозяином положения и потому предпочитала, чтобы ее просили, а не просто приказывали. Всего лишь маленькая уступка самолюбию, хотя станция не могла не выполнить любое распоряжение центрального пункта, в какой бы форме оно ни было отдано. А Мартьянов никогда не желал пойти на такую уступку, изменив тон. Ни к чему эта «психология»! Особенно сейчас, когда каждая минута дорога и угроза нарастает. Он требовал, чтобы Южная немедленно отключила часть своих объектов (крупную часть!) и передала излишек мощности на центральный участок. С той стороны хрипела по проводу глухая ярость.