Василий Шукшин - Журнал «День и Ночь» №3 2009 г.

• Название: Журнал «День и Ночь» №3 2009 г.
• Автор: Василий Шукшин
• Жанр: Критика

---

В изображении Ака Вельсапара перед нами предстаёт общество, в котором „…тайная служба по контролю над всеми тайными службами страны“ обеспечивает сверхбдительную опеку каждого человека. В этом обществе фактически есть только два сословия: „никто“ и „ничто“. „Никто — это мы с вами, достойные люди. Господин товарищ Президент любит нас, он знает цену каждому из никто!“ — говорит Мусе Чоли его персональный водитель Шали. — „Тот, кто нарушит решение Бюро, становится ничем! Это две разные категории людей“ (стр. 81).

Репрессивный аппарат государства доведён до пугающего совершенства. Все находятся под колпаком у орденоносного Института-лаборатории языков, который следит за тем, чтобы жители страны „грамматически правильно“ высказывались о политике господина товарища Президента. „Мы проводим чрезвычайно глубокие исследования в области языков, — делает акцент директор Института Кустобровый. — Иногда даже приходится вырывать с корнем предмет наших исследований. Это я о тех языках, которые допускают грубые грамматические ошибки.“ (стр. 141).

Специальный отдел Института „Сны“ „…занимается выявлением людей, потенциально способных в ближайшем будущем грамматически неверно высказываться о политике господина товарища Президента“ (стр. 167–168). В другом отделе Института языков — „Доме непрерывного творчества“ — за стеклянными перегородками, прозрачными только с одной стороны, пожизненно сидят и что-то пишут, с наушниками на головах, в которых 24 часа в сутки транслируются песни, поэмы и пр. о господине товарище Президенте — поэты, писатели, музыканты и представители других творческих профессий. Все созданные ими произведения являются государственным достоянием, все они печатаются в одном экземпляре, „почтой“ посылаются „на улицу“, а затем перерабатываются в бумагу. И так, день за днём, цикл за циклом продолжается эта творческая каторга. Однако с точки зрения официальной пропаганды все выглядит вполне благообразно. Как цинично выражается Тал Таган: „Учреждение, где собрано столько представителей гуманитарных профессий, не может называться иначе как гуманитарным учреждением“ (стр. 185).

В стране царит гнетущая атмосфера, исчезла самая разница между арестованными и не арестованными. Но государство карает не только тех, кто преступил закон. Даже у тех, кто совершает неподсудные поступки или ведёт себя, с точки зрения государства, аморально, имеются все шансы попасть в сырые подземелья „Музея истории“, который“. входит в подземную канцелярию Дворца и специализируется по архивации жалоб и обращений граждан страны» (стр. 434).

Все учреждения «евразийского» общества, все человеческие типы под пером Ака Вельсапара негодны, всё плохо, всё достойно осмеяния. И автор не скупится на иронию, сарказм и прямую издёвку. В книге «Кобра», как и в пьесе Гоголя «Ревизор», нет ни одного положительного героя. Даже самые лучшие из них, такие, например, как Чары-книжник, и те являются лишь «молчаливыми пособниками зла» (стр. 475). Но если у Гоголя, «закадровым» положительным героем является смех, то у Вельсапара — демократия западного толка. Извините за вульгарное привлечение времени, но на фоне глобального мирового кризиса, чья эпидемия вспыхнула далеко не на «евразийском» континенте, это палка о двух концах.

Пафос Вельсапара в том и состоит, чтобы разными способами показать, что авторитарная демократия, которую взялись строить в пустынной стране, — подделка, эрзац, имитация подлинной демократии. Демократия предстаёт в романе «Кобра» как заветный политический идеал, выстраданный всем ходом человеческой истории. (Любопытно, что даже идеолог Тал Таган фактически разделяет эту позицию: «Задача стоит очень трудная: не подвергая опасности свою жизнь, смачно плюнуть в лицо опыту многовекового развития человечества…» (стр. 65). Демократия у Вельсапара, сменяя в этой роли коммунизм, выступает как некое светлое будущее человечества. Рано или поздно она неизбежно победит на земле. Нехотя, это вынуждены признать в романе даже самые ярые противники демократии. Тот же Тал Таган, например: «.. наша задача, опираясь на великое Учение господина товарища Президента, как можно дальше отодвинуть день наступления глобальных демократических перемен, смертельных для евразийского типа государства» (стр. 65).

2

А между тем человечество нахлебалось демократии ещё в античные времена. И характеризуя демократию как один из «наихудших» видов политического устройства.

Аристотель при этом тоже опирался на многовековой опыт существования полисной системы: «В „Законах“ (Платона — А. А.) […] говорится, что наилучшее государственное устройство должно заключаться в соединении демократии и тирании; но эти последние едва ли кто-либо станет вообще считать видами государственного устройства, а если считать их таковыми, то уж наихудшими из всех».

И не надо обманывать себя тем, что Аристотель в то время чего-то не знал или недопонимал. Каждый город в античности был государством, и вместе они дали такое многообразие оттенков политического устройства, что Аристотелю, несомненно, было, что и с чем сравнивать. Да и в наидемократичнейших Афинах, в которых жил Аристотель, примеров того, что такое демократия в действии, было предостаточно.

Наверняка каждый школьник сегодня знает имя Фемистокла, благодаря прозорливости которого в преддверии персидского нашествия афиняне начали строить корабли, что, в конечном итоге, и обеспечило им победу. Но мало кто знает, что после победы над персами авторитет Фемистокла возрос настолько, что. он был изгнан из города.

В это трудно поверить, но великий Мильтиад, выигравший сражение при Марафоне и тем самым спасший не только Афины, но и всю Грецию, с трудом избежал смертной казни и был приговорён Афинским народным собранием к непомерному денежному штрафу, который Мильтиад так и не смог выплатить до конца своих дней, вследствие чего и умер в позоре и нищете.

Сократ, в своей жизни трижды с оружием в руках защищавший Афины, был приговорён к смертной казни «за развращение афинской молодёжи». А обвинял его некто Анит, богатый владелец кожевенных мастерских, который был денежным мешком и, следовательно, с точки зрения демократии, разумеется, лучше знал, что такое нравственность.

Даже самый выдающийся афинский демократ — Перикл, чья речь в защиту демократии, произнесённая им на могиле павших воинов (и сохранённая для нас Фукидидом), считается классической, не избежал участи Фемистокла, с той только разницей, что афиняне вовремя раскаялись, просили прощения и всё-таки уговорили Перикла не покидать город. А дело в том, что наилучшее устройство государства определяется не формой управления, а его содержанием. «Для себя» работает власть или «для всех»? Если управляет один человек, то, с точки зрения Аристотеля, это будет «монархия» или «тирания», если немногие — «аристократия» или «олигархия», если большинство — «полития» или «демократия».

Демократия — это просто правящее своекорыстие, которое, по Аристотелю, «общей пользы в виду не имеет» и нисколько не печётся о тех выдающихся людях, которые его обеспечивают. Во многом именно по этой причине противостояние союза государств во главе с демократическими Афинами и союза государств во главе с тоталитарной Спартой закончилось в древности поражением Афин.

3

По мнению Вельсапара, демократия приходит на смену «коммунистическому тупику». Однако даже самый тоталитарный режим — это тоже лишь форма управления. Важным и здесь остаётся вопрос: «для себя» работает эта форма или «для всех»? Ведь тот же осмеянный в романе «социализм», между прочим, определялся Лениным как «государственная монополия, обращённая на пользу всему народу». Была ли она в советское время, действительно, «обращена» на эту пользу — вопрос особый.

Разумеется, эти соображения нисколько не умаляют литературных достоинств романа «Кобра». Но раз уж в этом романе Ак Вельсапар выступает не только как писатель, но и как социолог, то и мы вправе высказать ему претензии не как писателю, а как социологу. С точки же зрения социолога, едва ли справедливо обвинять людей в терпимости к тоталитарному режиму, как это делает автор («Был бы раб, а хозяин всегда найдётся» (стр. 21.) Для человека, который еле сводит концы с концами, «бесплатный газ, электричество, вода, соль […], а тем, кто всё-таки решил уйти в мир иной, — гроб и саван» (стр. 386), а также освобождение от квартплаты, которые гарантирует ему государство, значат намного больше, чем абстрактные демократические свободы, которые, к слову сказать, прежде всего, отнимут у него и то немногое, что он имеет (это прекрасно понимает и сам господин товарищ Президент: «…люди хотят халявы, куда больше справедливости» (стр. 416–417). Ак Вельсапар не учитывает, что при любом насильственно введённом единомыслии — славословия в адрес партии или лично господина товарища Президента для большинства граждан становятся не более, чем привычным ритуалом, который давно уже не затрагивает ни ума, ни сердца.