Ю Откупщиков - К истокам слова. Рассказы о науке этимологии
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "К истокам слова. Рассказы о науке этимологии"
Описание и краткое содержание "К истокам слова. Рассказы о науке этимологии" читать бесплатно онлайн.
Книга в увлекательной, доступной форме рассказывает о науке этимологии в целом и о происхождении отдельных слов и выражений. Автор объясняет, что такое кальки, заимствования и этимологические дублеты, привлекая интересный материал из русского литературного языка и наречий, из иностранных языков.
Издание рассчитано на учащихся старших классов, учителей русского языка, студентов-филологов и всех, кто интересуется происхождением слов.
При сопоставлении двух родственных слов — русского благой ‘добрый, хороший’ и литовского blogas [блó:гас] ‘плохой’ — мы убеждаемся, что одно и то же (по своему происхождению) слово может приобрести в разных языках прямо противоположные значения. Кстати, такие русские слова и выражения, как блажной или кричать благим матом, отражают значения более близкие к литовскому blogas, чем к русскому благой.
Другим примером столь же резкого расхождения значений может служить такая пара слов, как древнерусское поносити ‘ругать, оскорблять’ и сербское понóсити ‘гордиться’. Немецкое слово Knecht [кнехт] ‘слуга’ находится в самом близком родстве с английским knight [найт] ‘рыцарь’, а немецкое Knabe [кнá:бе] ‘мальчик’ с английским knave [нейв] ‘мошенник’.
Во всех рассмотренных нами примерах факт родства или наличие семантической связи между приведёнными словами можно установить с помощью различных «промежуточных звеньев». Но сколько в каждом языке можно найти таких случаев, когда эти «промежуточные звенья» оказались утраченными и мы сталкиваемся лишь с конечными результатами семантических расхождений? К сожалению, это вопрос, который гораздо легче задать, чем на него ответить. И именно здесь этимолог сталкивается с наиболее серьёзными затруднениями в процессе анализа семантической истории слова.
Метафора, табу, эвфемизм
Слова в языке употребляются не только в их прямом, но и в переносном смысле. Причём нередки случаи, когда в прямом своём смысле слово перестаёт употребляться, сохраняя лишь вторичное, то есть переносное значение. Это, как правило, приводит к тому, что слово утрачивает свои очевидные этимологические связи в языке. Этимология слова оказывается замаскированной его новым значением.
Метафора (от греческого metaphora [метафорá:] ‘перенос’) в различных её видах — довольно распространённое явление в языке. Возьмём хотя бы русский глагол стрелять, этимологически означающий ‘метать стрелы’. Впоследствии значение этого глагола было перенесено на стрельбу из различных видов огнестрельного оружия. Но этим употребление глагола стрелять в переносном значении далеко ещё не было ограничено. Сравните использование этого глагола, например, в таких словосочетаниях: стрелять глазами, стрелять папиросы, стрелять кнутом (издавая звук, подобный выстрелу), стреляет в ухе (о резких коротких болевых ощущениях). А теперь представьте себе, что глагол стрелять дошёл бы до нас только в одном из его переносных значений — допустим, в значении ‘просить, выпрашивать’ (стрелять папиросы). Легко ли в этом случае было бы установить этимологию глагола стрелять? А ведь такого рода случаев в истории языка, по-видимому, было немало!
Одним из типов метафоры является такой перенос значения, при котором происходит расширение или сужение этого значения. Так, французский глагол arriver [аривé], с точки зрения его этимологии, означает ‘достигнуть берега’ (по-французски rive [рив] — ‘берег’), но он приобрёл в языке более широкое значение: ‘прибыть’. Другой французский глагол — traire [трэр] ‘доить’ восходит к латинскому trahere [трáхере] ‘тащить, тянуть’. Следовательно, здесь в семантической истории слова, напротив, произошло сужение его значения.
Мы очень мало знаем о древнейших этапах в истории многих слов, особенно — о таких явлениях, как уходящие в глубь веков случаи языкового табу, то есть запрета употреблять определённые слова вследствие различных религиозных верований, суеверий и т. п. Например, во многих индоевропейских языках не сохранилось древнего названия медведя. Вместо него употребляются всевозможные «смягчённые» выражения или эвфемизмы (от греч. eu [эу] ‘хорошо’ и phēmi |фе: мú] ‘говорю’): русское медведь буквально значит ‘медоед’, немецкое Bär [бер] — ‘бурый’. В языке русских охотников медведя называют то просто зверем, то хозяином. В чешском языке можно найти ещё одно интересное название медведя: brtnik [бртни: к] ‘бортник, пчеловод’.
Древнее индоевропейское название змеи в русском и в других славянских языках сохранилось лишь за безобидным ужом. А на название ядовитых пресмыкающихся было наложено табу; хочешь их назвать — употреби эвфемизм: змея, то есть ‘земная, земляная’.
Эвфемизмы благополучно продолжают существовать и в наш век атомной энергии и космических полётов. Мы ещё не забыли возникших в разное время эвфемистических слов и выражений, которые употреблялись и отчасти употребляются до сих пор, например, вместо глагола умер: скончался, протянул ноги, отдал богу душу, преставился, сыграл в ящик, загнулся, дал дуба, приказал долго жить и т. п.
Эвфемизмы нового времени обычно больших затруднений у исследователя не вызывают. Но чем дальше в глубь веков, тем труднее этимологу разобраться в тех сложных семантических «джунглях», которые вырастают на его пути вследствие действия табу и эвфемистического словоупотребления.
Наши предки шутят
Судя по языковым данным, наши далёкие предки в достаточной мере обладали чувством юмора. В частности, об этом свидетельствуют случаи, когда ироническое словоупотребление оказывается источником этимологии слова. Так, итальянское и испанское testa [тéста], а также французское слово têt [тет] ‘голова’ (и ‘разум’) этимологически восходят к латинскому testa ‘черепок, горшок’. Аналогичное явление имело место в немецком языке, где прежнее слово Haupt [хáупт] в значении ‘голова’ уже сделалось архаизмом, который был вытеснен словом Kopf [копф] ‘голова’, этимологически родственным английскому cup [кап] ‘чашка’. Сюда же можно отнести некоторые русские просторечные выражения типа котелок не варит. С той, правда, разницей, что слово котелок сохранило в качестве основного значение ‘небольшой котел’ а со значением ‘голова’ выступает только в определённых просторечных сочетаниях.
Ещё во времена Петра I слово рукоприкладство означало действие, когда государственный чиновник прикладывал руку к бумаге, если неграмотный проситель не мог этого сделать сам. Выражения типа к сему руку приложил такой-то долго ещё держались в русском языке. Но вот какой-то шутник употребил слово рукоприкладство применительно к случаю, когда чья-то рука была приложена отнюдь не к бумаге… Так у итого слова возникло его новое значение, а старое потом было постепенно забыто.
Ироническое словоупотребление, лежащее в основе семантического изменения, — вот ещё один «риф», который необходимо принимать во внимание и старательно обходить в процессе этимологического исследования.
Этимология и омонимы
Омонимия — весьма распространённое языковое явление: рысь (‘бег’) и рысь (‘животное’), рубка (леса) и рубка (корабля), стан (‘туловище’) и стан (‘стоянка’), шпик (‘сало’) и шпик (‘шпион’) и т. д. Написание омонимов может быть и различным. Особенно это характерно, например, для английского языка: meet [ми: т] ‘встречать’ и meat [ми: т] ‘мясо’, night [найт] ‘ночь’ и knight [найт] ‘рыцарь’, incite [инсайт] ‘подстрекать’ и in sight [ин сайт] ‘в поле зрения’ и т. п. Хотя немало таких пар и в русском языке: луг и лук, код и кот и др. Встречаются омонимы, разумеется, и при сопоставлении слов из разных языков. Так, русское слово паника созвучно литовскому диалектному (в произношении) слову panieka [пáни: ка] ‘презрение’. Но между ними нет ничего общего. Паника — слово греческого происхождения, образованное от имени лесного бога Пана. В литовском же слове начальное pa- является приставкой, а niekas означает ‘никто, ничто’.
Причины возникновения омонимии в языке могут быть различными. Иногда один из омонимов является заимствованным словом, а другой — исконным. Так, слово брак ‘изъян’ было заимствовано в Петровскую эпоху из германского (сравните немецк. Brack ‘брак, изъян’ — к brechen [брéхен] ‘ломать’), а брак ‘супружество’ — это исконное славянское слово, образованное от глагола брать так же, как знак от знать. Правда, здесь также возможно заимствование, но «внутриславянское» (из старославянского языка).
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "К истокам слова. Рассказы о науке этимологии"
Книги похожие на "К истокам слова. Рассказы о науке этимологии" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Ю Откупщиков - К истокам слова. Рассказы о науке этимологии"
Отзывы читателей о книге "К истокам слова. Рассказы о науке этимологии", комментарии и мнения людей о произведении.