Зиновий Юрьев - Быстрые сны

• Название: Быстрые сны
• Автор: Зиновий Юрьев
• Жанр: Научная Фантастика

---

– Сколько угодно. Но не на этот раз. Скажите, профессор, кто знал, что она вечером поедет в Буэнас-Вистас?

– Кто знал? – Профессор беспомощно пожал плечами. – Все, наверное.

– Что значит – все?

– Вся наша группа, девять человек. Не считая меня и моей жены.

– Стало быть, одиннадцать человек?

– Ну, может быть, еще Дик Колела. Он здесь нечто вроде сторожа. – Профессор на мгновение прикрыл глаза, проверяя себя, потом кивнул: – Да, двенадцать человек.

– А молодой человек вашей сотрудницы?

– Наверное, и он знал, раз она ехала к нему на свидание.

– Вы его видели когда-нибудь?

– Нет, ни разу, но Лина рассказывала о нем. Они познакомились где-то в городе. Он печатник в типографии местной газетки. Сейчас я вспомню его имя… Брюс… да, Брюс Тализ. Кажется, так.

– И вы не представляете себе, кому нужна была смерть мисс Каррадос?

– Абсолютно не представляю. Лина… Она была как птица, маленькая, веселая, бесхитростная птичка. Все улыбались, когда смотрели на нее. Когда она появлялась в своих неизменных джинсах и короткой черной кофточке, которая то и дело задиралась и обнажала полоску загорелой кожи, встряхивала длинными, распущенными по плечам волосами и, сияя, начинала рассказывать нам какую-нибудь милую глупость, мы все расплывались в улыбках… Простите меня, мистер Милич, что я снова и снова с маниакальной настойчивостью повторяю одно и то же, но я ничего не могу поделать. Если бы вы хоть раз видели Лину Каррадос, вы бы поняли меня…

– Убивают не только старых и уродливых. Убивают тех, кто мешает. Чье исчезновение выгодно.

– Может быть. Наверное, вы правы. В этих вещах вы понимаете больше меня. И тем не менее мне вам просто нечего больше сказать.

– А как относились члены вашей группы к работе, которую вы проводили?

– О, с огромным энтузиазмом, разумеется. Вначале, пока у нас были сомнения, энтузиазм разделяли не все. Но когда сомнений не осталось, нами всеми овладела буквально лихорадка. Мы все отдавали себе отчет в необыкновенной важности работы. Даже не просто важности. В исторической роли работы. Вы представляете, что это значит – впервые в истории человечества установить контакт с иной цивилизацией? Пусть вначале даже односторонний. Разумеется, у нас были да и остаются некоторые опасения. Профессор Лернер, например… Это наш социолог. Он считает, что знакомство человечества с иной цивилизацией, стоящей на более высокой ступеньке развития, может оказать отрицательное влияние на весь дальнейший ход истории. Я этой точки зрения не разделяю. Я считаю, что мы вообще переоцениваем влияние идей на судьбы человечества… Но это другой вопрос.

– Скажите, вы, случайно, не знаете, была мисс Каррадос застрахована?

– Понятия не имею.

– Вы можете мне сказать, ездила ли куда-нибудь Лина на своей машине в день трагедии?

Профессор Хамберт склонил голову набок и пожевал серую нижнюю губу.

– Весь день она была здесь. И ночевала здесь.

– Могу я спросить вас, профессор, уверены ли вы в этом?

– Гм… В том, что восьмого она никуда не уезжала, – да. А ночью… Я спросил ее утром, как ей спалось… Я каждое утро задавал ей этот вопрос… – Профессор вздохнул медленно и печально. – А Лина рассмеялась и сказала, что спала как убитая… Как убитая… Как убитая. Все это легко проверить у сторожа. Ворота обычно закрыты, и, чтобы въехать или выехать из Лейквью, нужно, чтобы он открыл их.

– Спасибо. Наверное, у сторожа я смогу узнать и о других.

– Конечно.

– Меня интересует, в частности, кто из сотрудников ночевал здесь в ночь с седьмого на восьмое.

– Обычно почти все предпочитают ночевать здесь. Здесь так тихо…

– Ну что ж, благодарю вас. Если вы дадите мне список ваших сотрудников, на сегодня достаточно.

– Я приготовил список. Вот он. Сейчас все люди здесь, в Лейквью… Все, что я смогу сделать для вас, я сделаю. – Голос профессора стал хриплым, но он не откашлялся. – Я многое отдал бы, чтобы узнать, кто подложил в Линину машину бомбу.

– Да, еще маленькая деталь, чуть не забыл. Вы мне сказали, что открыли сейф, чтобы взять документы, и он был пуст.

– Совершенно верно.

– Никаких следов того, что его пытались взломать?

– Нет. Сейф был в полном порядке. Я набрал комбинацию и открыл дверцу.

– А кто знал эту комбинацию, кроме вас?

– Кроме меня? Никто. Хотя простите, комбинацию знал еще один человек.

– Кто же?

– Лина. Теперь я вспоминаю. Да, конечно, она знала. Я стоял как-то у сейфа, не то закрывая, не то открывая его… Пожалуй, закрывал, потому что был уже вечер. Да, горел свет. Внезапно я услышал Линии смех. «Мистер Хамберт, поздравьте меня! Я только что открыла способ, как разбогатеть!» – «Какой же?» – спросил я. Наверное, я улыбался. Я всегда улыбался, когда разговаривал с ней. Никогда нельзя было заранее знать, что она скажет. «Я стану медвежатницей». – «Что? Ты будешь охотиться на медведя?» – «Ах, профессор, профессор! – сказала она, подошла ко мне, взяла мою руку и потерлась щекой о нее. – Какой вы необразованный! Медвежатник – это специалист по открыванию сейфов». – «Ты хочешь стать механиком?» – «Нет, вором. Воровкой. Представляете заголовок в газетах: „Величайшая медвежатница всех времен и народов Лина Каррадос сегодня обчистила свой тысячный сейф“. Каково?» – «И как же ты собираешься стать медвежатницей?» – спросил я. Когда я разговаривал с Линой, мне неважно было, о чем шла речь. Мне достаточно было смотреть на нее. Наверное, если бы мне было хотя бы лет на тридцать меньше, я бы влюбился в нее. «Очень просто, – пропела Лина, – вот вы сейчас набирали комбинацию девятнадцать – двадцать пять – пятьдесят девять. Правильно?» – «Конечно. Я ведь совсем забыл, что ты читаешь мысли», – сказал я. «То-то же, берегитесь!» – еще раз пропела Лина и выпорхнула из кабинета. – Профессор покачал головой, как бы прогоняя воспоминания. – Простите, я увлекся деталями.

– Что вы, что вы! – сказал лейтенант Милич и подумал, что старику, наверное, не нужно было сбрасывать тридцать лет, чтобы полюбить эту Лину в опущенных на пупок джинсах и черной короткой кофточке. – И, кроме мисс Каррадос, никто комбинации сейфа не знал?

– Нет. Строго говоря, никакой особой уж необходимости в этом сейфе не было. Никаких официальных секретных документов, никаких крупных сумм и так далее. Просто в сейфе было удобнее хранить все материалы опытов, и, кроме того, мы все твердо решили любыми способами предотвратить преждевременное разглашение результатов.

– Гм?.. Вы говорите, она читала мысли? Что это значит? В прямом смысле этого слова?

– Видите ли, раньше у нее этого необыкновенного дара не было. Она обрела эту способность уже после сновидений, о которых я вам уже говорил. Мы считали, что чтение мыслей безусловно связано с ее ролью реципиента космических сигналов.

– И что же, она могла знать, о чем думают окружающие ее люди?

– Да. Она просто читала их мысли, слышала. Правда, для этого ей нужно было сосредоточиться, нужно было захотеть. Только тогда она начинала слышать чужие мысли. Я понимаю, как это все фантастично звучит. Мы сами прошли через стадию неверия, недоумения, нежелания поверить и наконец принятия этого как факта, который существовал, но который мы не могли объяснить. Профессор Лернер первый предположил, что чтение мыслей – инструмент, при помощи которого внеземные корреспонденты Лины пытались привлечь внимание к ее сновидениям.

– Спасибо, профессор. Я должен хорошенько обдумать то, что вы рассказали мне.

– И я не сразу смог все это воспринять. Как до сих пор не могу воспринять, что завтра я не увижу Лину.

Лейтенант встал и посмотрел на профессора. Высокий сутулый старик, погруженный в воспоминания. Лейтенант тихонько вышел из комнаты.

Поттер уже ждал его в гостинице. Он сидел в холле и мирно дремал, держа перед собой газету. Но едва Милич толкнул вертящуюся стеклянную дверь, как он открыл глаза и встал.

– Если не возражаете, пошли наверх ко мне в номер, – сказал лейтенант. – Я заметил, что преступления раскрываются преимущественно тогда, когда снимаешь ботинки.

– Может быть, мне лучше тогда все время бегать босиком? – ухмыльнулся Поттер.

Они поднялись в маленький номер, и Милич с наслаждением плюхнулся на кровать.

– Можете занять диван. Что успели?

– Я разговаривал с сестрами и врачом. Она не приходила в сознание и не бредила. Ни слова.

– А эта добрая самаритянка?

– Простите…

– Ах, Джим, Джим, сразу видно, что вы из не очень религиозной семьи. А в меня так матушка вгоняла священное писание, с таким пылом, что я иногда по два дня сидеть не мог. Мать и бабушка. Бабушка и дедушка с отцовской стороны родом из Загреба, тогда это была еще Австро-Венгрия… Да, так нашли вы женщину, которая привезла мисс Каррадос в больницу?

– Да. Она оставила там свой адрес: Стипклиф. Я разговаривал с ней.

– По телефону?

– Нет, съездил туда. Это всего сорок миль. Милая старушка. Знаете, бывают такие чистые, уютные старушки с личиками, как печеные яблоки. Она ехала в Буэнас-Вистас к дочери. Увидела у шоссе на обочине пламя. Остановилась. Она говорит, что несколько машин уже стояло. Кто-то крикнул – кто именно, она не знает, – что на земле лежит раненый. Она предложила, что довезет его до больницы. Она говорит, что никогда в жизни не ехала с такой скоростью. Ей все казалось, что девушка вот-вот умрет.