Кирилл Бенедиктов - Блокада-1 Охота на монстра

• Название: Блокада-1 Охота на монстра
• Автор: Кирилл Бенедиктов
• Издательство: Литагент «Этногенез»b93af4e2-020e-11e0-8c7e-ec5afce481d9
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-904454-06-7

Адольф Гитлер против Иосифа Сталина, Третий Рейх против СССР, фанатизм Черного ордена СС против героизма бойцов Красной Армии. Беспощадное противостояние немецких спецслужб и советской разведки. И магия древних артефактов, созданных в невообразимо далеком прошлом. «Блокада» – роман о неизвестной стороне Великой Отечественной войны.

В тайну могущественного артефакта «Орел», помогающего Адольфу Гитлеру управлять своими полководцами и правителями других стран, посвящены лишь избранные – красавица-адъютант Мария фон Белов, контрразведчик Эрвин Гегель и начальник охраны фюрера Иоганн Раттенхубер. Однако все тайное рано или поздно становится явным. Информация об «Орле» доходит до советской разведки.

Между тем зловещая организация «Аненербе» получает сведения о том, что в блокадном Ленинграде хранится артефакт, найденный в одной из Семи башен Сатаны молодым советским историком Львом Гумилевым. Начинается Большая Игра спецслужб. На кону – миллионы человеческих жизней и победа в Великой войне.

Лаврентий Берия и Генрих Гиммлер, Виктор Абакумов и Вальтер Шелленберг, капитан НКВД Шибанов и мистик-эмигрант Георгий Гурджиев, секретарша Гитлера Трудль Юнге и советская медсестра Катюша Серебрякова – вот лишь немногие из персонажей первой книги нового сериала «Блокада», входящего в проект «Этногенез».

Чем закончилась Великая Отечественная война, хорошо известно. Но почему она закончилась именно так, знают немногие. Перед вами – новая неожиданная версия истории Великой войны.

---

Старику на глазах становилось лучше. Даже глаза его теперь блестели не от лихорадки, а от возбуждения.

– Жаль, что он учился у меня так недолго. Но ему мое учение пошло на пользу. Я слежу за его успехами, парень.

– Правда? – вежливо спросил Жером. Ему не терпелось перейти к делу. Каждая лишняя минута, проведенная в этой квартире, казалась ему недопустимой роскошью.

– О них, знаешь ли, в газетах пишут. Правда, немцы все перевирают, но умный человек может и из бочки лжи выцедить капельку правды.

– И кто же это – Иванович?

Гурджиев посмотрел на него, как на умалишенного.

– Я же сказал тебе – мой лучший ученик. У меня был в Тифлисе небольшой кружок единомышленников. Мы изучали суфийскую мудрость, священные танцы… Ты любишь танцевать?

– Да, – честно ответил Жером. – Но не знаю ни одного священного танца.

– Я мог бы тебя научить… но ведь тебе… или, правильнее сказать, Ивановичу, другое от меня нужно?

– Вы совершенно правы. Я должен расспросить вас о двух немцах. Карле Хаусхоффере и Дитрихе Эккарте. Вы же их знаете?

– Знал, – поправил его Гурджиев. – Эккарт умер.

– Можете мне о них рассказать?

Старик хмыкнул.

– Что именно? Какие сорта шнапса предпочитал старый пьяница Дитрих? Или какие привычки Карла выводили меня из себя во время нашей экспедиции в Тибет? Научись, наконец, ставить вопросы правильно! Неужели в советской разведке этому не учат?

– Гипноз, – сказал Жером. – Все, что связано с гипнозом. И с Гитлером.

Минуту Гурджиев раздумывал. Потом вдруг хлопнул в ладоши и пружинисто поднялся на ноги.

– Кажется, я понял. Это знак, парень. Поехали, я покажу тебе кое-что.

У Гурджиева был автомобиль – новенький шестицилиндровый «Ситроен» с откидывающимся верхом. Сев за руль, маг преобразился – теперь он выглядел лет на десять моложе и гораздо бодрее. Недомогание как рукой сняло – даже голос, натолкнувший Жерома на мысль о фарингите, стал молодым и звонким.

– Одет ты, конечно, как клошар, – сказал он, искоса поглядывая на сидящего рядом Жерома. – Публика подумает, что я стал набирать учеников среди городского отребья. Ну да ничего, в поместье найдется пара приличных костюмов.

– В поместье? – переспросил Жером. – Мы едем за город?

– Ты поразительно догадлив, мой молодой идиот. Мы едем в мою школу танцев.

«Только проверок на дорогах мне не хватало», – подумал Мушкетер. Последнее время люди Оберга, напуганные активностью маки́[14], ужесточили контроль над загородными трассами.

– Вы уверены, что не можете ответить на мои вопросы где-нибудь в Париже? Мы могли бы посидеть в кафе, я с удовольствием угощу вас арманьяком…

Гурджиев добродушно рассмеялся.

– Считаешь меня алкоголиком, а? Да, я не прочь иногда выпить рюмку-другую, но это же не повод, чтобы пропускать занятия!

– Какие занятия?

– В моей школе, идиот! Да будет тебе известно, что я учитель танцев – лучший в Париже. Не скрою, я давно не посещал мою школу… из-за болезни… но ты вылечил меня, и теперь я просто обязан туда отправиться.

Они пронеслись мимо двух полицейских, сидевших на приземистых черных мотоциклах. Полицейские удивленно посмотрели им вслед.

– А вы уверены, что вас там ждут? – не сдавался Жером. – Вы же сами сказали, что давно там не появлялись.

– И что с того? Занятия можно проводить даже с одним учеником.

«Ситроен» бодро мчал мимо Булонского леса. Машин на шоссе было мало, но Мушкетер с тревогой отметил, что Гурджиев почти не смотрит на дорогу.

– А если мы наткнемся на патруль? – спросил он. – У вас есть с собой документы?

Старик похлопал себя по карману кожаной шоферской куртки.

– Не волнуйся, парень, эти бумажки производят впечатление на бошей.

– Надеюсь, – вздохнул Жером.

Их остановили при въезде в Мальмезон. До оккупации там находился пост дорожной жандармерии – одноэтажное белое здание с цветами на окнах. Новые хозяева выбросили цветы и забрали окна железными решетками, а на плоской крыше установили снятый с танка пулемет. Дорогу теперь перегораживал шлагбаум, за сто метров до него вдоль дороги были поставлены фанерные щиты с надписями на немецком и французском: «Сбросьте скорость!», «Проезжать без остановки запрещено!», «Приготовить документы!». Гурджиев послушно притормозил перед шлагбаумом. Из домика, не торопясь, вышел усатый офицер в форме полиции порядка. Остановился в трех шагах от машины и замер, как статуя.

– Вот ведь мерзавец, – сказал Гурджиев по-русски. Жером стиснул зубы. – Хочет, чтобы я к нему вышел – я, старый человек!

Офицер выпятил челюсть. Вряд ли он владел русским, но говорить при нем на незнакомом языке явно не стоило.

– Вы не могли бы подойти к машине, месье? – страдальческим тоном произнес Гурджиев, переходя на французский. – У меня ужасно болят ноги!

– Ферботтен, – рявкнул офицер. – Вам должно выйти и предъявить документы!

– Это может сделать за меня мой спутник?

Полицейский выпучил глаза.

– Выйти из машины, быстро! Оба!

На крик из домика выглянул толстомордый сержант. В руках у сержанта был автомат с коротким стволом. «Обидно», – подумал Жером. Страха он не испытывал – только жуткую злость на вздорного старика.

– Ничего не поделаешь, – театрально вздохнул Гурджиев. – Придется подчиниться…

Немилосердно кряхтя, он начал выбираться из машины. Жером открыл дверцу со своей стороны и поставил ногу на землю. В подошве ботинка пряталась остро заточенная стальная стрелка – ей Мушкетер рассчитывал снять толстомордого автоматчика. Но двоих полицейских сразу бесшумно нейтрализовать не получится, наверняка начнется стрельба, а против пулемета на крыше не больно-то повоюешь. Ладно – как говаривал Наполеон, чья резиденция была достопримечательностью Мальмезона, сначала ввяжемся в бой, а потом посмотрим. Жером наклонился, делая вид, что завязывает шнурок, и тяжелая метательная стрелка скользнула ему в ладонь левой руки.

– Прошу вас, месье, – Гурджиев уже доковылял до офицера и протянул ему документы. – Мне весьма нелегко, но я соблюдаю законы. Если месье говорит, что надо выйти из машины – я выйду, хотя это и стоит мне значительных усилий.

– Молчать! – рявкнул полицейский. Его глаза, и без того наводившие на мысль о базедовой болезни, совсем вылезли из орбит. – Вы есть русский?

– Наполовину, – с достоинством ответил Гурджиев. – Я родился в Армении. Прошу вас, месье, ознакомьтесь вот с этим документом…

Сержант-автоматчик уже шел к ним через двор.

– Майн готт, – сказал вдруг усатый совершенно другим голосом. – Я… я не знал… Господин Гурджиефф, я приношу вам своих самый глубокий и искренний извинений! Я очень сожалею, что заставил вас выйти из машины, но это есть дисциплина, вы должны понимать!

Он обернулся к сержанту и яростно махнул на него рукой – не нужен, исчезни!

– Вы и ваш спутник можете проезжать, – полицейский попробовал изобразить улыбку. – Все в порядке, аллес гут. Могу я иметь надежда, что вы не станете жаловаться господину Кнохену на мои действий, кои есть только и единственно следствие стремления к порядку?

– Хорошо, – печально согласился Гурджиев, – я ничего не скажу господину Кнохену. Прощайте, месье!

Жером почувствовал, как у него вспотели ладони, и незаметно опустил стрелку в карман. «Еще минута, и я бы начал действовать, – подумал он. – Чертов старик, не мог сразу сказать, что у него аусвайс, подписанный самим Кнохеном!»

Гельмут Кнохен числился заместителем Оберга, шефа парижского гестапо, подходы к которому Мушкетер безрезультатно пытался найти последние несколько месяцев. В отличие от Оберга и других боссов гестапо, Кнохен был молод, прекрасно образован и обладал отменным художественным вкусом. Он вел светскую жизнь и считался завсегдатаем аристократических салонов Парижа. Мало кто знал, что в действительности создателем машины тайного сыска, наводившей ужас на всех парижан, был именно этот элегантный интеллектуал, а Оберг только пользовался его разработками.

– Откуда вы знаете Кнохена? – спросил Жером, когда Гурджиев, по-прежнему кряхтя и охая, забрался на водительское сидение «Ситроена». Усатый полицейский уже скрылся из виду, шлагбаум перед ними медленно начал ползти вверх.

– Ага! – хохотнул старик. – Ты тоже удивился, я видел! А ведь я говорил тебе, что мои бумажки производят на этих тараканов впечатление!

– Откуда вы знаете Кнохена? – терпеливо повторил Мушкетер. «Ситроен» медленно проехал под шлагбаумом и весело запылил по раскаленным полуденным улицам Мальмезона.

– А, ну да, ты же разведчик, тебе все нужно знать… Ладно, так и быть, скажу. Любовница Кнохена, баронесса д’Эспер, учится в моей школе.

– Школе танцев?

– Какой же ты тупой идиот! Я разве сказал, что у меня есть другая школа? Когда-то, конечно, были и другие. В Тифлисе в двадцатом году я открыл Институт гармоничного развития человека… и потом, в Америке… Но теперь все, что у меня осталось – это моя маленькая школа танцев. Боши ее не трогают, потому что баронесса д’Эспер специально попросила Кнохена оставить меня в покое. И этот идиот Кнохен сам приезжал посмотреть, как я обучаю танцам. Представляешь, ему так понравилось, что он захотел взять у меня несколько занятий!