Ольга Немытова - Сорок бочек арестантов

• Название: Сорок бочек арестантов
• Автор: Ольга Немытова
• Издательство: Подпольный трафаретный цех имени дяди Мили
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2010

Сборник одесских рассказов, наполненных мягким юмором и своеобразной жизненной философией. Глоток одесского воздуха, оправленного в безупречно отшлифованные слова.

---

«Шайба в воротах! Большая победа советского спорта! Все прогрессивное человечество с восторгом празднует годовщину Октября - злорадно, с чувством глубокого удовлетворения мурлыкала я сама себе, сидя в сторонке от общества и жуя свою кашу - Нудельман, вы видите? Нудельман, вы видите это?»

Ночью, когда большие звезды уселись на цветы ирисов и летучие мыши взялись смахивать своими крыльями тени прошедшего дня, когда отстонали в своих палатках верные подруги саньясинов, а сами саньясины, похрапывая, наматывали себе на головы завтрашнее похмелье, ко мне пришел сон.

На алмазном лотосе, украшенном красным вымпелом «Победителю социалистического соревнования», восседал сам Соломон Брунович Нудельман. Сияющий диск над его головой рассекал Белый Треугольник Пустоты. У подножия лотосового трона толпились и галдели бодхисатвы помельче, из нынешних. Повелитель Пустоты загадочно улыбался, излучая в мир покой и принятие.

Когда гвалт, доносившийся до его ушей, становился невыносимым, Соломон Брунович вздыхал, приоткрывал глаза, и не слезая со своего алмазного лотоса, выписывал провинившемуся элегантный поджопник - чтоб бодхисатвы пива на работе не пили и почем зря впустую по Вселенной не шарились.

ИНДЮШАЧЬЕ БУДУ

Анечка - идейный борец с морщинами. Я, конечно, тоже. Но я нерегулярный какой-то борец, мне я бы саму себя не доверила. Уже сколько раз было - намажу маску и забуду. С собакой во двор вышла, соседка страшными глазами - «А что случилось, Генечка? Так загипсовать лицо, это что вы сломали?». Или волосы покрасить...Прошлым летом, на даче я себе высветляла пряди. Намазала, прилегла с книжкой, так когда проснулась, на подушке полголовы осталось. Может, я просто рассеянная? Так вот - пусть за нашу красоту с нами борются профессионалы. С них хоть спросить потом можно, если что. Если чеки не потеряешь.

А Аньку вот тянет экспериментировать. Поиски у нее. Вдруг чудо случится. Одно чудо ей уже случилось, так она три года от него избавиться не может - ладно, не будем. Пришла ко мне позавчера, вроде босоножками хвастаться, сидит, ногой крутит и ни с того, ни с сего спрашивает: «Ты не знаешь, у нас где-то есть колдуны Буду?». Я ей сходу так, не задумываясь: «Ага, в пятой поликлинике», - смотрю, а она заерзала и говорит: «А точно там где?». Ну, думаю, все. Приехали. Разворачиваюсь, сажусь поплотнее и глядя ей в глаза, спокойно так, проникновенно говорю: «Ань, ты только не волнуйся. Может, он все-таки сам уйдет, Витюшка твой? Ну, последний способ попробуй - походи неделю без макияжа...»

Анечка мне: «Да ладно тебе, он вроде уже точно работу нашел. Я о другом. Ты Дискавери смотришь? А, ну да, тебе ж молдаване на крыше кабель обрезали. Вобщем, такое дело. Они берут куриную лапу и все могут. Даже мертвых оживляют. И заставляют работать. У них живые, считай, и не работают - только Буду занимаются и на гавайских гитарах играют. Еще на серфинге плавают. А всю работу делают зомби, их и кормить не надо. А еще они могут этой куриной лапой так - раз! - и двадцати лет как не было. Они показывали одного мулата - красссавец такой, так он говорил, что ему восемьдесят. А ни одного седого волоса».

Я ей на это: «Ты ихнее землетрясение видела? Если они такие умные, отчего куриной лапой не махнули? Или им побольше мертвяков надо было, для работы?».

Анечка: «А это разве у них землетрясение было? Я думала, на Гаити...или на Гаваях?»

Я ей: «А Буду эти твои где, по-твоему?»

Анечка: «По-моему, в Африке где-то, они там все черные были...». Я сделала морду типа «плохо ты, мать, Дискавери свой смотрела», хотя насчет дислокации Буду сама засомневалась. На Ямайке - это ж вроде Боб Марлей вовсе был. А землетрясение - точно на Гаити. А Гоген где? Гоген на Таити. Запутали они на фиг со своими островами. Но сижу, умничаю. Типа, я это Буду насквозь знаю. Ведущий специалист. Регионального масштаба.

- Тебе эти Буду, Ань, сейчас точно не помогут. Разве что после смерти. А вот Витюшу твоего, если прибить, а потом этим вудам отдать - может хоть они из него человека сделают.

Но Анечка - на своей волне.

- А вот есть еще хилеры, эти-то точно врачи? Я же видела своими глазами, передача была, там еще тетка такая полная садилась на конверты и прямо так читала, что внутри написано.

- Жопой? - вырвалось у меня негламурное слово. Неуместное в таком научном контексте.

- Да не жопой, биополем. А хилеры этим же биополем лечат. Я документальный фильм видела, строго научный. Так там хилеры из людей сколько всякого вынимали! Руками - рраз! В живот! Кровь хлещет! А он оттуда ящерицу достает! И еще что-то достает, непонятное. И печень тоже. Достал - помыл и обратно вставил. Потом по животу руками повозюкал, пошептал, ткани срослись и все. Правда, это дорого все. И лететь еще... У нас нет еще, не знаешь? Ну, китаец же есть в Алтестово...

- Ань, ну если бы у нас такие хилеры были, кто бы на аборты бегал? Они бы руками так- рраз!

Однако Анечку не собьешь.

-А еще эта, лазерная перфорация... Делают тебе лазером дырочки на все лицо, клетки пугаются и давай плодиться. Я в «Воге» видела, там на рекламе тетка, и прямо свет из дырочек этих, и никаких морщин у нее. Их клетки эти заполняют, потом уже. Больно? Ну, написано, что нет. Ботокс не хочу, я и консервы старые все выбрасываю. И результат непредсказуемый - Милка вон делала, так у нее лоб над глазами сколько провисел? Стал на место, хорошо. А вдруг у меня не станет? Вон один делал уже, и что? А у него возможностей побольше. Нет, не хочу ядами.

- Ядами не хочешь, а куриной лапой пожалуйста. Знаю я все про эту куриную лапу. Я раз сама случайно такую Буду запустила, что тетка одна чуть живьем в зомби не превратилась.

- Ты? А ты что, умеешь?

- Лапой не умею. Я только целым дохлым индюшонком умею...

У меня на Еврейской была соседка такая антикварная, Роза Израилевна. Хроника эпохи ходячая. Уникальная была тетка... Она мне все время делала замечания: «Генечка, вот вы вышли выбросить мусор - и где ваша помада? И что вы ходите в тапках, как какая-то лэя? Вы же вышли на люди!». И надо отдать ей должное - она и дома была всегда при маникюре и каблуках. Мальвина такая, накрашенная и с голубыми волосами. Это она никогда не забывала, а все остальное... Она вообще, по-моему, помнила только до 1942 года, а потом уже все. Своих детей - и то узнавала через раз. Она говорила: «Я живу с этими людьми, потому что сейчас мне так удобно. Они приносят мне еду, эти люди. Ладно».

Первый раз она вышла замуж еще до революции, за игрока. Муж был красавец, из тех, что шубу в грязь - под ноги. На руках ее носил, ни в чем не отказывал. Вообще-то он был шулер, так что опасаться, что он проиграется, не приходилось. И Розочка могла себе жить и ни о чем не думать. И она себе ни о чем не думала. Но тут ей назло случилась революция. Муж зашел на пароходик покататься - и больше она его не видела. Это, наверное, был тот пароходик, на котором все эвакуировались в Стамбул и Париж. Там еще Высоцкий в лошадь стрелял...

А Розочка обнаружила, что она теперь одинокая женщина без средств к существованию. Зато с ребенком. А в городе тем временем вовсю организовывались всякие чека. И Розочка выучилась на «барышню». Она выучилась стучать на машинке «Ундервуд» и поступила на службу в такую чека. Там она печатала-печатала и вышла замуж за революционного матроса. Она так и говорила: «За рэволюцьонного матроса». Вот не помню его фамилию, но это был очень знаменитый революционный матрос, почти Котовский. В его честь даже улица называлась. И был он чем-то вроде коменданта города. Так что Розочка опять ни в чем не нуждалась и могла ни о чем не думать. Она и не думала, но на всякий случай продолжала печатать на машинке. И не зря. Потому что революционного матроса застрелили. Кто его убил - враги революции или товарищи по партии - этого я из рассказов Розы Израилевны понять не смогла. И она опять осталась одна, все с тем же ребенком и с тем же «Ундервудом». И снова она печатала-печатала, и опять вышла замуж. В этот раз за еврея. Но это был не просто еврей, а еврей-чекист. И Розочка его никогда не спрашивала, почему он пьет стакан водки после работы и что он там делал. Никогда. Он о ней заботился и она стала рожать ему детей. И ни о чем не думать.

И вот эти дети надумали ехать. И распродавали всякое имущество. А мне они продавали мебель - на дачу. Добротную такую, сталинскую. Вечную. Диван - с разбегу на него прыгнешь, а он и не шелохнется. И недорого.

А я как раз сидела на этой даче, как привязанная, потому что сдуру купила индюшат. Маленьких, инкубаторских. Цыплят я и раньше покупала, с ними мне как-то понятно было, а вот эти... Индюшонок - он вообще существо дефективное. Он дохнет непонятно от чего. И что ему для счастья надо - тоже никому не известно. Меланхолическое животное. Я им и ноги мыла водкой, и кормила какой-то зеленью специфической - все равно дохли. По одному в день приблизительно. И вот мне надо ехать в город, за мебель эту рассчитываться, а еще один меланхолик начинает дохнуть. Думаю - возьму его с собой, забегу по дороге к ветеринару - хоть узнаю, чего это они себя так ведут. На будущее. Завернула пациента в тряпочку, ну не тащить же просто в руках, и загрузилась с ним в крыжановский автобус. И конечно, индюшонок подло сдох как раз, когда я зашла с ним в парадную. Ладно, думаю, положу его тут в прихожей, под вешалкой