Андрей Белоусов - Мнимые люди

• Название: Мнимые люди
• Автор: Андрей Белоусов
• Жанр: Боевая фантастика

На Москву обрушивается неизвестная эпидемия. Вирус изменяет людей наделяя их, ко всему прочему, новым самоосознанием, что в итоге приводит к войне людей и «мимов».

Это моя первая большая работа. Возможно она покажется в самом начале немного нудной, но зато потом… тушите свет.

Читайте, пишите, ругайте, наставляйте.

---

Когда страх от безысходности переполняет душу до предела, тогда приходит отупение, схожее со сном. Так и Москву, лежащую под метровым слоем снега, охватило вскорости сонное безразличие, наполненное безмолвной тишиной…

Лишь ежедневные разъезды патрулей на бронетранспортёрах и полуденные сборища людей, ожидающие свою порцию продовольственных пайков, наполняли царство сумрачного страха, видимостью жизни. Пункты, по выдачи продовольствия, рассредоточили по районам города — это немного позволило разрядить столпотворение народа на небольшом пятачке пространства и не допустить спонтанного демарша недовольных. А так, в общих чертах, жители города всё же смирились с осадной ролью. И кому-то даже нравилось такое положение дел, потому что им не надо больше было ходить на работу, беспокоясь о хлебе насущном; не надо бояться, что тебя уволят и ты останешься на улице, без средств к существованию. Отныне эти горожане были на полном попечении правительства и вот пусть у них теперь голова болит, как выбраться из сложившейся ситуации. Всё бы хорошо, если бы не одно но…

В городе со слов правительства, бесчинствовала смертельная болезнь и каждый выход на улицу, за продовольственным пайком, не говоря уже просто о прогулке, отныне приравнивался к героизму, а куда деваться, кушать-то хочется.

Когда генерал с пеной у рта, наконец доказал, правомочность своих действий на эвакуацию города, а институт государственных исследований в области микробиологии и вирусологии, проведя эксперименты, убедился в положительном результате изысканий Мирного Сергея Андреевича и дал своё добро, правительству пришлось снизойти до просьб генерала и скрепя сердцем, выдать санкцию на эвакуацию жителей из города.

И как только по улицам города поехали машины с громкоговорителями информируя жителей о правилах эвакуации, а на крышах жилых домов затянули свою, протяжную воющую песню, сирены воздушной атаки, огромный мегаполис, сбрасывая оковы, забурлил, как перегретый котёл.

Эвакуировать жителей, было решено посредством железной дороги — недорого, быстро и легко. В целях безопасности воздушного пространства и жизней людей, эвакуацию посредством самолётов отменили, не рискнув запереть людей в стальные птицы. А вдруг на борту окажется мутант?

Для самой эвакуации, выбрали центральные Московские вокзалы: «Курский, Павелецкий, Белорусский и Ленинградский…», из-за их большой вместительности и пропускной способности. Территорию вокзалов оцепили бронетехникой; разместили пулемётные расчеты и окружили сетчатым, железным забором оплетённым колючей проволокой.

Заслышав первые сигналы к эвакуации, люди, завидев наконец лучик света в конце тёмного тоннеля ужасов, без раздумий побросали в чемоданы, не бог весть какие пожитки, и потянулись к вокзалам. По одиночке, семьями, группами, толпами — враз позабыв об опасности, люди шли к цели надев на лица повязки, респираторные маски, а кто умудрялся нацепить и противогазы, наивно считая, что эта мера предосторожности спасёт их в случае чего. Да и вместе-то оно, не так и страшно, идти по мёртвым улицам.

Нескончаемый людской поток, и днём и ночью, лился живой рекой по направлению к вокзалам и вскоре там уже негде было упасть яблоку. Люди сутками топтались на месте, ожидая своей очереди к пропускному пункту, и чтобы несчастные не замерзали на улице, военное начальство, распорядилось размещать людей в близлежащих строениях, но огромное, серое людское море не обмелело. Десятки тысяч людей, а то и сотни, заняли собой всё видимое пространство вокруг вокзалов. Огромная толпа бурлила, нервничала, гомонила, клокотала, как океан во время бури, и то там, то здесь постоянно возникали потасовки. Одновременно чуть ли не сотни людей, били друг другу морды, пуская в ход не только кулаки, но и ножи, дубины, цепи.

Со своей стороны, военные ничего не предпринимали. Они просто не могли что-либо противопоставить озверевшей толпе, и потому соваться в живой поток людей им было, себе дороже. Да и слишком мало было солдат на этакую прорву народа. Единственное, что военные могли — так это полностью блокировать, внутреннюю территорию вокзалов. И для полной острастки, из динамиков постоянно раздавалось предупреждение: что если люди пойдут на штурм поездов, то этим ничего не добьются, эвакуация тут же будет прекращена, а солдаты будут вынуждены открыть огонь на поражение.

После оцепления, внутренняя территория вокзалов сразу превратилась как бы в другое государство, этакая санитарная зона, куда могли попасть только те, кто с успехом прошёл жёсткий контроль на проходных. Там счастливчикам уже обеспечивалась полная безопасность и изоляция от основной массы людей. И ту радость, что испытывали люди, пройдя контрольные пункты, можно было сравнить разве что, с чувством эйфории вселенского облегчения. Будто этот человек не в санитарную зону попал, а сразу в рай угодил.

Ежечасно, к пропускным пунктам, подвозили канистры со спиртом — единственным, возможным источником выявления среди здоровых, заражённых людей. И как впоследствии оказалось, многим этот тест не так уж и требовался, некоторые граждане настолько уже были проспиртованы, что их сразу пропускали без лишних слов. Для взрослого населения, сей факт послужил заразительным примером. А вот детей, возрастом до семи лет, к сожалению невозможно было заставить принять дозу алкоголя, да и как-то бесчеловечно это. Решение проблемы нашли в генетическом анализе. Детей, с позволения родителей, а таких оказалось большинство, отдельно изолировали от взрослых, проводили анализ и в случае положительного результата, ребёнка сопровождали в санитарную зону.

Как и во всех развитых странах, военные первым делом старались эвакуировать женщин и детей, и только на десять детей приходился один молодой мужчина. Стариков же просили не беспокоиться раньше времени… Но жить-то хотелось всем и в скором времени, именно этот-то социальный слой населения и нарушил отточенный план действия военных, по эвакуации города. Люди преклонного возраста просто-напросто, перекрыли железнодорожные пути ведущие из города. Сбиваясь в огромные толпы, они с дикими криками о неравноправии, запруживали рельсы, останавливая поезда. С силой вламывались внутрь и требовали отправки поездов только вместе с ними и ни как по-другому. После чего, военным приходилось в срочном порядке оцеплять захваченные поезда и силой вышвыривать уже всех людей, обратно на улицу и невинным гражданам ничего не оставалось, как идти снова на вокзал и там вставать снова в бесконечную очередь, дожидаясь своей участи, с плачущими навзрыд детьми.

А вскоре, к пожилому контингенту населения, уже присоединились остальные обиженные массы, целиком и полностью поддерживающие требования стариков на равноправие и на эвакуацию из города без половых и возрастных цензов, а в порядке живой очереди…

В моменты опасности и угрозы собственной жизни, люди как-то сразу забывают все моральные устои и законы. Особенно в государствах с не до-развитым капитализмом, где ценность собственной жизни, а именно бренного тела, а не чистоты души, являются превыше всего. В таких государствах, люди в момент опасности, превращаются в злобную толпу, готовую смести всё на своём пути, наплевав на всех и вся, лишь бы самим спастись, совершенно не помышляя о героизме, о чести и достоинстве, наказанным нам с Выше. Случаются конечно же исключения и находятся герои, но по сравнению с безжалостностью и равнодушием, основных масс — это всего лишь мелкий, затухающий крик души, среди оглушающего гомона безжалостной толпы.

И так получилось, что люди, охваченные безумством жестокосердия, сами себе затормозили эвакуацию, перекрывая железнодорожные пути. Временному военному начальству города ничего не оставалось, как перенести эвакуационные пункты к окраинам мегаполиса, к самой полосе оцепления, за которую перейти без досмотра было уже просто невозможно.

Недовольные толпы народа с проклятиями на устах стронулись с насиженных мест и подались на новое. Похватав свой скарб, они шли по безжизненным улицам города, топча поздний снег, словно выходя из оккупации, как в войну. Кто брёл по дороге, шаркая ногами, не надеясь на своё скорое спасение; кто бежал, тратя силы, в надежде поскорей выбраться из города, торопя своих близких и знакомых. А кто просто шёл, потому что шли все.

Никогда ещё Москва не видела такое скопление народа. Если смотреть сверху на город, то на фоне белого снега, можно было увидеть: как тёмные серые, а то и чёрные, красные, жёлтые, пятна людей, слившись в одно целое и неразделимое, перетекают наподобие волны, морской или живой, одной огромной кляксой. Вот видно, как живая волна или клякса, обтекает серые, бетонные коробки зданий, и временно разделяясь, разрезанная зданиями, она снова сливается, в местах попросторнее. А время от времени, небольшие ручейки, бегут к волне из подворотен и тупиков, вливаясь в неё, а живая волна — клякса, проглатывает их, вспучивается и раздувается, словно довольный и сытый зверь. Иногда по поверхности волны, проходят возмущения и тогда она колеблется, дрожит: то в центре, то с краёв, но вскоре возмущения затухают, волна успокаивается и продолжает неспешно течь дальше к своей единой цели, выбрасывая перед собой тёмные щупальца.