Андрей Белоусов - Мнимые люди

• Название: Мнимые люди
• Автор: Андрей Белоусов
• Жанр: Боевая фантастика

На Москву обрушивается неизвестная эпидемия. Вирус изменяет людей наделяя их, ко всему прочему, новым самоосознанием, что в итоге приводит к войне людей и «мимов».

Это моя первая большая работа. Возможно она покажется в самом начале немного нудной, но зато потом… тушите свет.

Читайте, пишите, ругайте, наставляйте.

---

Да что цветы, трава, деревья… Насекомые! Птицы и звери! Пьянея от нахлынувших чувств впадали в безудержное веселье, первобытной дикости, когда в жилах вспеняется кровь и хочется летать и бегать, как будто заново родился. И повсюду, куда не кинешь взор, расслышать можно возню и писк, потрескивание и радостную трель, живых существ от мала до велика.

Но не везде жизнь набирала свои обороты. Были и места такие, где казалось бы, что жизнь, впала в какое-то оцепенение, так и не пробудившись окончательно от сковывающего её зимнего сна.

И город Москва был одним из таких мест. Весне оказалось просто было не по силам пробудить огромный мегаполис к жизни. Нет. Трава и листья там также проросли и жадно потянулись к свету, но их внутренняя сила и насыщенность, была настолько мала, что не смогли они окрасить город в радужные цвета, насытив воздух города неповторим ароматом грядущего лета.

А что же насчет животных? Что греха таить, их и так то в мегаполисе всегда маловато было, в смысле довольно крупных. Сейчас же и более мелкие, чья жизнь целиком и полностью зависела от отходов человека, поспешили покинуть город, устремившись людям вслед. Голодные, с торчащими клоками шерсти и впалыми животами, попадались изредка они на глаза. Но что это были за животные? Собака ли, кошка иль другая какая живность не важно. Главное, что было с ними? Никакого задора в глазах, никакой радости в их движениях. Не чувствовали они никакой опьяняющей силы весны, потому как были они живые, озлобленные трупы, без каких-либо то внутренних чувств. Жажда голода гнала их вперёд! Жажда смерти…

И вскоре полноправными хозяевами столицы в основном остались: люди — что расположились по окраинам; нелюди — что заняли центр и птицы, большую часть которых представляли вороны — извечные спутники людей. Сбиваясь в стаи и не на секунду не переставая оглашать окрестности противным, хриплым карканьем, парили они огромными чёрными тучами над разлагающимся остовом Москвы, высматривая с высоты полёта, свою законную добычу — павших от голода…

Но и им вскоре пришлось покинуть свои насиженные места, когда в двадцатых числах месяца апреля, под ногами у людей, задрожала, запыхтела, засопела и заухала земля, а в воздухе загрохотали взрывы, подобно небесным молотам.

И целых трое суток, земля дрожала, а воздух грохотал от разрывов, оглушая всех вокруг, кто мог ещё что-либо слышать…

Получив в своё распоряжение полную свободу действий и небывалые полномочия, генерал Ульянов с каким-то остервенением принялся воплощать свой план в реальность. С дальних областей пригнали бомбардировщики, выделив им для посадки «Домодедовский» аэродром. И тонны бомб обрушилось на город, перепахивая его со всем содержимым, до самого основания, причиняя увечья и корёжа лик столицы.

Так же, для пущей результативности, было принято решение о применение запрещённого «напалма» и сразу же пол города озарилось от всполохов бесчисленных пожаров. Горючая жидкость не щадила ничего и никого, и там где обычная авиационная бомба причиняла только разрушение, «напалм» всё сжигал вокруг себя. Всё что только могло гореть — горело. Даже металл и стекло не выдерживая чудовищного пламени, плавились как масло на раскалённом ноже. Да что там материя, сам воздух сгорал как порох и раскалёнными парами устремлялся в атмосферу, в её верхние слои, испаряя облака.

И воздух беспрестанно гудел в эти дни от авиационных двигателей, а на земле громыхали и утробно выли, дальнобойные орудия, вперемешку с ракетными установками типа «Буран», «Скат» и «Смерч». И бесконечный орудийный грохот одинаково оглушал два фронта, терзая плоть нелюдей и людям терзая и так уже напряжённые до предела нервы.

Ни днём ни ночью не было покоя. И наверно, именно в тот момент, каждый из участников разворачивающейся перед ним действа, лично прочувствовал на собственной шкуре, как выглядит настоящий оккупационный бой. Когда, каждый день и каждую ночь, ожидаешь внезапного нападения и оттого не можешь сомкнуть своих глаз, а когда же всё-таки хочешь немного отдохнуть, то постоянные громовые залпы, вой снарядов и свист авиационных бомб и утробные раскаты взрывов, не дают и помыслить о сне. Потому что закладывает уши, а тело, спонтанно, каждый раз дёргается и скалиться, как дикое животное, непривычное к резкому шуму. Ночью же звук приобретает окраску и к ослаблению слуха примешивается кратковременная потеря зрения от слепящего света, разрывов снарядов.

И казалось, что небо и земля в тот момент сошли с ума и принялись друг друга лупцевать бесцельными и нескончаемыми молниями, которых не видно за пылевой завесой, но видны их яркие всполохи во тьме, на миг освещающие пространство, чуть ли не на километр, от эпицентров взрывов бессчётных.

И люди находившиеся в эти дни на сопредельной территории со столицей, глядя на шум и светопреставление, могли бы думать, что над Москвой разыгралась нешуточная буря с сильнейшею грозой, если бы они не знали реальной подоплёки.

Взирая на тот Ад, что сам же и учинил, генерал Ульянов полностью уверился в положительном исходе плана своего. Другой же генерал, в те же дни, не разделял оптимистические прогнозы. И не был, так уверен, как Ульянов, на все сто в каких-то либо вообще результатах, в том числе и в собственных.

После того, как с генерала Овчаренко сняли все полномочия, относящиеся к ведению боевых действий, он затаил обиду, но не показывал виду, трезво оценивая, что время ещё не пришло, чтобы артачиться или подавать в отставку. Он сцепив зубы, последовав совету президента, создал службу внутренней разведки и с не меньшим рвением, чем у генерала Ульянова, принялся претворять в жизнь поставленную пред ним задачу.

И пока Ульянов, остервенело громил Москву, Овчаренко перетряс чуть ли не все войска, находящиеся на территории столицы. Под гребёнку попадали абсолютно все без исключений, от солдата до офицера высшего командного состава и здесь уже ни кому не помогали высокие чины и положения. Генерал тряс всех основательно, разглядывая каждого, чуть ли не под лупу, всю подноготную людей, попавших под его горячу руку. И в конце концов, столь жёсткая мера принесла свои результаты. Внутренняя разведка таки выловила около двух тысяч солдат и офицеров, вызвавших наибольшие подозрения у её сотрудников.

По личному приказу, этих людей пропустили через детектор лжи, а затем, помня предыдущий опыт с первым пленённым «мимом», Овчаренко распорядился, применить «сыворотку правды». И после проведённого эксперимента, выжило лишь триста человек, что напрямую говорило об их непричастности к «мимам». От остальных же, тех кто не перенёс процедуру «правды», люди генерала, так ничего и не узнали, не о социальном устройстве хамелеонов и не об их целях. Да и вообще многие так до конца и остались верны в том, что они люди. Может оно так и было, но прежде чем эксперимент заканчивался, они по разным причинам, отдавали Богу душу.

«Что уж теперь, — думал генерал, после очередной неудачи. — Раз испустили дух, значит на то были веские причины, — оправдывался он сам перед собой, и приписывая очередную жертву «правды», к «мимам-диверсантам», каждый раз обращался к невидимому собеседнику со словами:

«Это война, сынок! Это война… Где жизни сотен, не значат ничего, по сравнению с жизнями тысяч»…

* * *

А по прошествии трёх суток, жуткая канонада наконец-то закончилась и огромный мегаполис, тяжко вздохнув, погрузился в относительную тишину. И первым свидетелем учиненных разрушений, помимо мутантов, как нестранно оказался обычный человек, одиноко бредущий по территории врага. Каким ветром его сюда занесло и каким способом он пробрался на оккупированную территорию, никому ведомо не было, потому как, он не был военным, а уж на разведчика и вовсе не похож.

Одиночкой, как в последствии узнали в командном штабе, был Адам Велес, представитель организации ООН, специалист по налаживанию контактов и улаживанию конфликтных ситуаций, на территориях охваченных междоусобной враждой.

Как он пробрался в запретную зону и как умудрился зайти так далеко? На эти вопросы знал лишь он один ответы. С другой стороны, на территорию города теоретически конечно же можно было попасть. Верно этот Адам просто широкой рукой раздавал крупные взятки, направо и налево соря деньгами.

Да… Даже в таких условия, когда вокруг идёт война и гибнут люди, находятся индивиды, что не упустят шанса своего обогатиться и пойдут на самые подлые и низменные свершения, в обход закона. Мораль и честь давно уж позабыты, а герои подавно спят.

Но хоть гражданин другого государства и проник подложными путями, на территорию оккупированного города, он хотя бы трезво понимал, что выйти у него уже не получиться, хоть сам генсек ООН за ним примчись. Насчёт этого правила, его наглядно предупредили в нелицеприятной форме, не скупясь в словах великого и могучего. Ох и повезло тогда Адаму, что плохо знал он на тот момент, русский мат, а то бы его уши, точно свернулись бы в трубочку, узнав как широка «русская душа».