Джудит Тарр - Аламут

• Название: Аламут
• Автор: Джудит Тарр
• Жанр: Фэнтези

Принц Айдан, сын короля Райаны от бессмертной колдуньи, приезжает в Святую Землю, чтобы навестить своего племянника Герейнта, и узнает, что тот убит по приказу Синана, владыки Аламута. Айдан клянется отомстить за смерть родича. Он не знает, что ассасин, совершивший убийство — не человек, а дух пустыни в облике женщины. Но и сам Айдан — не простой смертный. Роман Джудит Тарр "Аламут", не публиковавшийся на русском языке, рассказывает о противостоянии двух бессмертных — сарацинки и христианина, — и их охоте друг на друга.

---

— Прости, — пыталась выговорить она. — Я не хотела…

— Я тоже соскучился по тебе.

Она откинула голову. Его борода была влажной. Она провела по ней рукой.

— Значит, ты не разведешься со мной?

— Разве я должен?

— Я не сделала ничего бесчестного.

— Тогда почему я должен хотеть отослать тебя прочь?

Она пожала плечами.

— Ты мог не поверить мне.

— Ты знаешь, что из этого получается.

— Я хочу быть хорошей женой, — сказала она. — Я попытаюсь слушаться тебя.

— Я попытаюсь приказывать тебе то, чему ты сможешь повиноваться.

— Ты можешь, — медленно выговорила она, — приказать мне поцеловать тебя.

Он залился багровым румянцем. Но засмеялся, изумив ее.

— Ну что ж, я приказываю. Поцелуй меня.

Она с радостью повиновалась. Он с радостью приказал ей снова.

И он даже не пил вина. Посреди поцелуя Сайида откинулась назад, чтобы вдохнуть воздуха.

— Следовало бы убегать почаще, — сказала она, — хотя бы ради возвращения домой.

Ее волосы расплелись, и его пальцы запутались в них. На миг они напряглись до боли.

— Что, если я прикажу тебе не убегать?

— Я попытаюсь быть послушной.

— Но может статься, ты не сможешь. — Он учился. Это было трудно; ему это не нравилось. Но все же он пытался. Она уважала… нет, больше — она любила его за это.

Она поцеловала его еще раз, с жаром, от которого у него закружилась голова.

— Ты мой муж. Даже когда я была в гневе, я никогда не хотела принадлежать никому другому. Я счастлива, что мой отец выдал меня за тебя. Я счастлива, что ты дал мне Хасана. Я счастлива быть здесь, с тобой, быть твоей женой.

Он не ответил на это, только обнял ее еще крепче, но она почувствовала прилив счастья. Он только на вид был бесстрастным, ее Маймун.

Завтрашний день может оказаться не столь радостным. Им обоим было надо слишком многое простить, и Марджана была здесь, как напоминание. Маймун, будучи человеком и мужчиной, с трудом мог изменять своим привычкам. Сайида, будучи Сайидой, наверняка сделает что-нибудь, что еще усугубит это положение.

Но сейчас ее это не заботило. У них была ночь. Завтрашний день сам о себе позаботится.

Часть VI. Алеппо

36

Айдан выпал из "ничто"; голова кружилась, перед глазами все плыло. Когда это делала Марджана, это казалось так просто: как будто пройти через завесу воздуха. Но эта завеса была бесконечна, и у того, кто проходил через нее, был шанс раствориться полностью. Она высасывала волю; она затмевала в сознании картину — видение места, из которого он вышел, и места, куда он должен был попасть, а без этого невозможно было обуздать тьму.

Долгое время он не мог вспомнить даже куда хотел попасть. Страх нарастал. Забрало ли его в конце концов "ничто"? Быть может, он заблудился, потерялся без надежды на возвращение?

Свет вспыхнул неожиданно. Он находился в комнате, в которой жил во время пребывания в Дома Ибрагима, и рядом с ним стоял сундук с платой за кровь его родичей. Оба они выглядели невредимыми, не считая синяков, которые Айдан получил, когда упал.

Он с усилием вдохнул воздух, поднимаясь на ноги. Благодарение Богу, что никто не видел его. Ему не надо было говорить, каким он был глупцом, попытавшись сделать это в одиночку, необученным.

Во имя Бога и всех святых, никогда больше. Отныне он будет путешествовать людскими способами, и черт побери медлительность.

Он оставил сундук там, где уронила его сила, и вышел наружу, в угасающие отблески дня. Это испугало Айдана. Он исчез в конце дня; теперь определенно должна была быть глубокая ночь.

Бормотание мусульманской молитвы достигло скорее его сознания, чем его слуха. Эти жители востока были словно монахи, отправляющие свои службы. Время и пустыня изменили его: он чувствовал себя непривычно, идя прямо и святотатственно в час молитвы, когда все вокруг по крайней мере делали вид, что обратились к небесам. Но креститься и тем отвергать все это не прошло ему в голову.

Стражи гарема не были мусульманами и не молились. Они пропустили Айдана без единого вопроса.

— Так пожелала госпожа, — сказал один из них.

Она приняла его почти сразу. Женщина, пришедшая с ней, не была Джоанна; с ними, словно охраняя их, сидел Карим. Айдан поклонился им. Они приветствовали его без удивления; даже с радостью. Даже Карим, хотя рад он был не столько Айдану, сколько тому, что Айдан неизбежно должен был сказать. Честь Дома была на верном пути к восстановлению. Джоанна уехала.

Вероятно, Айдан говорил слова приветствия. Быть может, он вообще ничего не говорил, а стоял неподвижный и безмолвный. Как она могла уехать? Она была здесь, выздоравливая, ожидая его возвращения.

Должно быть, он произнес это вслух. Хадижа спросила:

— Разве она тебе жена, что она должна ждать тебя?

— Вы отослали ее, — сказал он.

— Аллах мне свидетель, — отозвался Карим, — я ее не отсылал. И даже не думал об этом. По правде говоря, я должен был отговорить ее, но она настаивала на этом.

Уехать в Акру. Вернуться к своему мужу. Заморочить ему голову, чтобы он принял ее дитя — дитя Айдана — как своего ребенка.

— Она настаивала на этом, — повторила Хадижа. — Она мудра, если и не совсем предусмотрительна. Надеюсь, что тебе досталась часть от ее мудрости.

Айдан сел. Колени его дрожали; он поджал ноги. Он перенес так много страха: за нее, за ребенка. И так мало думал о том, что они будут делать потом, после Масиафа. Она думала — он дал ей время для этого. Только время. И она использовала это время.

Она не оставила даже слова прощания. Никакого послания, не считая ее отсутствия.

— За ней хорошо присматривают, — говорила Хадижа, как будто это могло успокоить его. — Ее сопровождает отряд стражи. Знахарка поехала с ней, чтобы не дать ей повредить себе ничем сверх того, что неизбежно. Хотя это почти не казалось столь уж необходимым: она исцелилась буквально чудесно.

Чудесно. Да. Айдан засмеялся. Ради нее он покинул Марджану. Ради своего ребенка она покинула его. Одна женщина не была его веры. Другая не была его племени. Теперь он снова был один. Один, и победитель.

Отчаяние было предельным, и в своей предельности дало ему силы на то, чего разум никогда не позволил бы. Серебро и золото хлынули из воздуха, наполнив подолы королевы торговцев и ее наследника. Их удивление было сладкой горечью.

— Золото Синана, — пояснил Айдан. — Серебро ассасинов. Ваша часть платы за кровь Дома Ибрагима.

Они были изумлены. Он снова рассмеялся, легко и безрадостно. Он вложил свиток с согласием Синана в руки Хадижи.

— Как видите, подписано и заверено печатью.

Ей понадобилось время, чтобы прочитать свиток.

— Хорошо улажено, — согласилась она, — и неплохо придумано.

Он не считал нужным говорить ей, как это получилось. Но какой-то проблеск совести заставил его сказать"

— У меня был союзник среди ассасинов. Это он заключил сделку от моего имени.

— Можно надеяться, она не очень многого стоила ему самому.

— Нет, — ответил он. — Не слишком. — Он не мог выкинуть из головы образ Марджаны, какой он оставил ее, без сознания, с подругой, бывшей ей сиделкой и охраной. Кажется, у него вошло в привычку покидать женщин так.

Быть может, Марджана проснется, как проснулась Джоанна, и сделает выбор заново: вернуться к Синану, стать его военачальницей, править среди ассасинов.

Он поднял взгляд на Хадижу.

— Есть ли у вас лошадь, которую я могу купить за свою долю в Доме?

— И что ты с ней сделаешь?

— Разве это имеет значение?

— Нет, — ответила она. И стала ждать.

— Поеду. — ответил он ей. — В Иерусалим, чтобы поступить на службу к королю.

— В Акру, чтобы настичь свою родственницу?

Он открыл рот; закрыл.

— Ты можешь поступать, как велит тебе сердце. Я прошу тебя всего лишь дать своему сознанию несколько мгновений на то, чтобы рассудить. Что ты принесешь ей, кроме боли? Для нее достаточно горько и то, что ей пришлось выбрать то, что она выбрала, с такой ношей, которую она несет. Разве нужно ей терпеть то горе, что принесет твое появление?

Он стиснул зубы.

— Я не могу предать ее. Или заставить ее предать ее саму.

— Нет?

Джоанна была никудышной лгуньей. Айдан знал это так же хорошо, как и Хадижа. Он разжал пальцы один за другим.

— Но если она не сможет сладить со своим мужем… если я понадоблюсь ей…

— Если ты понадобишься ей, ты, несомненно, будешь знать.

Он даже не знал, что она уехала. Он запустил пальцы в волосы и с силой потянул их. Как могла она уехать? Как осмелилась.

Боль привела его в чувство. Он подумал, сможет ли он снова стать действительно или просто диким существом. Что-то в нем изменилось. Быть может, выросло. Смешалось с огнем.