Журнал Q - Журнал Q 06 2010

• Название: Журнал Q 06 2010
• Автор: Журнал Q
• Жанр: Публицистика

---

С Трофименковым мы дружим, с Мостовщиковым я не знаком; и сказанное здесь отнюдь не означает, будто я попрекаю его отсутствием вкуса. Просто его вкус структурно противоположен моему. Но когда находишь критика со вкусом, противоположным твоему, это тоже становится ориентиром.

Итак, я призываю читателя, пока ещё не впавшего в окончательную нищету, не впадать и в панику, а вместо этого читать (и покупать) книги с большим разбором.

Ориентируясь на двух критиков: на «своего» и на «антисвоего».

И если это произойдёт, то основания для паники исчезнут и у издателя.

ПОЭЗИЯ:

8

***

Я повторял: «Когда я буду

              Богат, богат!

К твоим серьгам по изумруду –

              Какой наряд!»

Тобой любуясь ежедневно,

            Я ждал, – но ты –

Всю зиму ты встречала гневно

            Мои мечты.

И только этот вечер майский

            Я так живу,

Как будто сон овеял райский

            Нас наяву.

В моей руке – какое чудо! –

            Твоя рука,

И на траве два изумруда –

            Два светляка.

 1864

У КАМИНА

Наплывала тень... Догорал камин.

Руки на груди, он стоял один,

Неподвижный взор устремляя вдаль,

Горько говоря про свою печаль:

"Я пробрался в глубь неизвестных стран,

Восемьдесят дней шел мой караван;

Цепи грозных гор, лес, а иногда

Странные вдали чьи-то города,

И не раз из них в тишине ночной

В лагерь долетал непонятный вой.

Мы рубили лес, мы копали рвы,

Вечерами к нам подходили львы,

Но трусливых душ не было меж нас.

Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний я отрыл храм из-под песка,

Именем моим названа река,

И в стране озер пять больших племен

Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна,

И больна душа, тягостно больна;

Я узнал, узнал, что такое страх,

Погребенный здесь в четырех стенах;

Даже блеск ружья, даже плеск волны

Эту цепь порвать ныне не вольны..."

И, тая в глазах злое торжество,

Женщина в углу слушала его.

***

Кто любит прачку, кто любит маркизу,

У каждого свой дурман, -

А я люблю консьержкину Лизу,

У нас осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывёт недотрогой. –

Смешна любовь напоказ!

Но всё ж тайком от матери строгой

Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,

Кручу залихватски ус…

Я отдал ей всё: портрет Короленки

И нитку зелёных бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,

Грызём солёный миндаль.

Нам ветер играет ноябрьскую фугу,

Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,

Обходит и нюхает пол.

И вдруг, насмешливо выгнувши шею,

Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,

И чайник ворчит, как шмель…

У Лизы чудесные тёплые ручки

И в каждом глазу газель.

Для нас уже нет двадцатого века,

И прошлого нам не жаль:

Мы два Робинзона, мы два человека,

Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,

Раскрылась створка дверей…

И Лиза уходит, потупив ресницы,

За матерью строгой своей.

На старом столе перевёрнуты книги,

Платочек лежит на полу.

На шляпе валяются липкие фиги,

И стул опрокинут в углу.

Для ясности, после её ухода,

Я всё-таки должен сказать,

Что Лизе – три с половиною года…

Зачем нам правду скрывать?

***

Видишь, слон заснул у стула.

Танк забился под кровать,

Мама штепсель повернула.

Ты спокойно можешь спать.

За тебя не спят другие.

Дяди взрослые, большие.

За тебя сейчас не спит

Бородатый дядя Шмидт.

Он сидит за самоваром

Двадцать восемь чашек в ряд,-

И за чашками герои

о геройстве говорят.

Льется мерная беседа

лучших сталинских сынов

И сияют в самоваре

двадцать восемь орденов.

"Тайн, товарищи, в природе

Не должно, конечно, быть.

Если тайны есть в природе.

Значит, нужно их открыть".

Это Шмидт, напившись чаю.

Говорит героям.

И герои отвечают:

"Хорошо, откроем".

Перед тем как открывать.

Чтоб набраться силы,

Все ложатся на кровать.

Как вот ты, мой милый.

Спят герои, с ними Шмидт

На медвежьей шкуре спит.

В миллионах разных спален

Спят все люди на земле…

Лишь один товарищ Сталин

Никогда не спит в Кремле.

Спит Москва. В ночной столице

В этот поздний звездный час

Только Сталину не спится -

Сталин думает о нас...

***

Семён Рувимович!

Я вам докладываю

не по службе, а по душе:

Семён Рувимович!

Работа адовая

будет сделана

и сделана – вся! – уже.

Семён Рувимович,

на этой станции

вы отпускаете –

их и меня.

Но ключ от класса мой

со мной останется,

струною чеховской

в душе звеня.

И подброшу в руке

ключ от класса:

не от кабинета № 31, а от класса –

11-го «А».

Ключ без права передачи.

У меня зазвонил телефон

У меня зазвонил телефон. "Кто говорит?" — "ООН. Информация нам представлена, что развесят портреты Сталина — в День Победы в Москве. Это точно? Сообщите ответ нам срочно!.."

     И опять зазвонил телефон. "Кто говорит?" — "ОМОН. Мы в известность уже поставлены, что развесят портреты Сталина. И что высшие могут власти — дать приказ нам: порвать на части!.."

     И еще зазвонил телефон. "Кто говорит?" — "Ослон. У меня такая фамилия. Мы испортим вам всю идиллию! Наша сила — в правозащите! А ваш Сталин — тиран, учтите!.."

     В сотый раз зазвонил телефон. Разогрелся, бедняга, он — от натуги кричащих, рычащих, видеть Сталина не хотящих, горло рвущих, плюющих, злющих — наподобие бесов сущих!..

     Извини меня, телефон, за безудержный этот звон, истерический марафон, нескончаемый вой и стон… Ишь, как дружно они взвились, днём и ночью звонить взялись!..

     Только это ведь ерунда. Зря обделались, господа!.. Сталин с нами — не первый год. Вы проспали его приход! Проглядели — под визг и бред про гулаги да про портрет…

     Не портрет он, где чёрен ус, — а великий, родной Союз! Не картинка в календарях — а Великой Победы стяг! Не плакат посреди стены — а сверхъядерный щит страны! Не киношный показ раз в год — а космический первый взлёт!

     Можно памятники корёжить — по России и средь Москвы. Но какой из них — Сталину, всё же разгадать не сумели вы! Все плотины великих ГЭС — это память о нём и есть. А Рабочий с Колхозницей — глянь: их же Сталина держит длань! И фонтаны ВДНХ — это песнь о нём на века. Старт ракеты, триумфа момент — это Сталину монумент!

     Сталин — эра, эпоха, жизнь. Неохватная ширь и высь. Транспаранты же — это так… Лишь проверка: не дремлет враг? Враг не дремлет. На стрёме он. Надрывается в телефон, в микрофоны, экран, эфир, подавляя собой весь мир.

     Но однажды услышит он — как звонит и его телефон. И негромким, но и не робким будет голос с акцентом лёгким… Мол, прошёл сквозь вашу ораву я, но — живой, как слышите сами. Повторю: наше дело — правое. И Победа будет — за нами!  

На независимость Украины

Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,

слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,

«время покажет Кузькину мать», руины,

кости посмертной радости с привкусом Украины.

То не зелено-квитный, траченный изотопом,--

жовто-блакытный реет над Конотопом,

скроенный из холста, знать, припасла Канада.

Даром что без креста, но хохлам не надо.

Гой ты, рушник, карбованец, семечки в полной жмене!

Не нам, кацапам, их обвинять в измене.

Сами под образами семьдесят лет в Рязани

с залитыми[1] глазами жили, как при Тарзане.

Скажем им, звонкой матерью паузы медля[2] строго:

скатертью вам, хохлы, и рушником дорога!

Ступайте от нас в жупане, не говоря — в мундире,

по адресу на три буквы, на все четыре стороны.[3]

Пусть теперь в мазанке хором гансы

с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.

Как в петлю лезть — так сообща, путь выбирая в чаще,[4]

а курицу из борща грызть в одиночку слаще.