Николай Ютанов - Возвращение звезды Капернаума (Зеленая дилогия-2)

• Название: Возвращение звезды Капернаума (Зеленая дилогия-2)
• Автор: Николай Ютанов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ютанов Николай Возвращение звезды Капернаума (Зеленая дилогия-2)

Николай Ютанов

Возвращение звезды Капернаума

Нелегко найти единственно правильное

решение, дорогой господин брандмейстер.

Допустим, я начну откачивать. Представим

воочию, как будет протекать процесс.

Масса всколыхнется, и я понапрасну стану

уменьшать содержимое ямы, тем самым я

только усугублю положение, вместо того

чтобы принципиально исправить его. А

сейчас, коль скоро масса находится в

состоянии покоя, подсохший верхний слой

в значительной степени препятствует

распространению запаха.

Иштвань Эркень

Тропа от Ледяного на Егерский берег привела в темноту и кончилась. Под ногами заскрипели старые корни. Полчаса можно будет ползти только спотыкаясь. Цокали фиксаторные кольца на рюкзаке, шуршал спирт во фляжке. Юлька с хрустом завяз в подлеске: тропа свернула. Он выбрался, поправил поясной ремень и продолжил спуск, тормозя пятками о корни. Внизу в прибрежной промоине маленьким подарком метнулся язык костра. Юлька замедлил ход, стал осторожнее ставить ноги. Сухой оползающий спуск снова перешел в плотную тропу. Резко запахло водой. Настоящим лесным озером с густотравыми берегами и соснами над кромкой зеленого пляжа. Возле тропы мотались языки слабеющего костра. Хозяев видно не было. Оставаясь в тени, Юлька обошел огонь. Справа от дороги чирикало болото, впереди гулко стучали бортами моторные лодки.

- Это что еще за пизда в ночи?

Под серым навесом ивы горел еще один небольшой костер. Короткий парнишка в речной униформе выплыл из-за огня. Резкий бормотушный выхлоп задушил запахи озера. Юлька оглядел компанию у костра. Толстый пацаненок-десятиклассник. Громадная девица в рыбацкой робе, греющая у огня голые подошвы. Нахальный парень с чубом - бабский угодник и нахряпистый гармонист из сладких старых фильмов. Юлька радушно улыбнулся. Он шагнул в свет пламени.

- Егерь? - бесцветным голосом спросил Юлька.

Его рука небрежным пижонским жестом легла на ручку длинного ходового ножа. Парнишка скривил рот и сдвинул фуражку на затылок.

- Лесовичок... Еще не знакомились... Не пиздели...

- Счас узнаешь, - сказал десятиклассник, выковыривая из золы картофелину.

- Твои суки, лесовичок, мне весло сломали, - убежденно сказал короткий парнишка. - Ну, такие суки!..

Его качнуло. Чтоб не упасть, он уперся ладонью в темя девицы.

- Эй вы там, на том берегу... - сонным голосом Ореховой Сони сказала девица.

- Натали, вы фальшивите, - брезгливо сказал гармонист. - Костянтин вам не простит. Мне кажется, он не любит пьяных баб.

Десятиклассник с хрустом жрал картофелину. Изо рта его шел пар, толстые щеки подпрыгивали. Гармонист гремел канистрой.

- Лесовик, - сказал егерь, - может, ебнешь сто грамм?

- Не ебну, - сказал Юлька. - Идти нужно.

- Господин лесовик, - гармонист пододвинул наконец канистру поближе, на хуй к вурдалакам вы успеете всегда.

- Ага, - десятиклассник дожрал картошку, - ты лучше скажи: сам приползешь, как твои пиплы, или водой, кверху брюхом, как бабы-художницы?.. Наташенька, эстеточка, как тебе этот свежий труп? Жестковат, конечно, но, может, надеваться удобней станет?

Юлька непроизвольно дернулся.

- Фу, Кирюша, - гармонист изящно отпил из полупустого фужера. Наталина некрофилия меня так мучает, право... а вы... Фу! Девочку надо лечить, уговаривать, ебать грамотно. А вы ее подзуживаете на непотребство.

Наташа подняла тяжелые виевы веки.

- Где труп? - сказала она.

- Тих-тих, моя рыбка, - сказал егерь, - нету трупа. Он еще живой. Счас сто грамм ебнет... Выпей, жопа! Про Зимний дворец расскажи, про часы с павлином, про звезды, про то, как Луна на хуй влияет, про летающие тарелки с синежопыми инопланетянками... Ну же!

- Что с ребятами, придурок? - негромко спросил Юлька.

- А пошел ты, здравоумный... - сказал егерь. Он повернулся к девице: Верно, Наташенька? - и жирно поцеловал ее в робу. - Пошел-пошел, козел, пока хрен в бутылку не забили...

Юлька шагнул в темноту. Голова гудела. Похоже, он опоздал. Тихо хлюпнул озерный прибой. Меж сосен ровно горели звезды. Хрустела осока. За ледниковым валуном примкнулась избушка егеря.

Негромко шуркнула дверь. Через темные сени Юлька провалился в тепло полумрака, падающего с экрана маленького телевизора. Под стеклом на застенчивую корову в купальнике ставили бумажную корону. Маятником постукивал какой-то музыкальный "бабл-гам". Старуха с лицом обиженной княгини ловко сняла кувшин с буфетной полки и напустила в кружку белого пенного молока.

- Садись, парень.

Молоко дождем кануло в сухое горло. Юлька слегка опьянел от удовольствия и тепла. Он расстегнул рукава штормовки, чуть распустил ворот. В комнате свежо пахло сушеными травами. В углу под рушником вместо образа висела фотография сестры Марии.

- Тих-тих, жучок. - Старуха вонзила пустышку в распахнутый рот младенца. Тот засопел, хрюкая соплями в носу.

Щеки малыша покрывал слой тусклой коросты. Он спал на боку, свесив пухлую лапку сквозь прутья кровати.

- Что с ребятами стало, баба Тоша?

- А что ж ты хотел, парень?

Юлька с косой улыбкой пожал плечами.

- Приползли на тот берег чуть живые. Вчера дождь литой был. Их, наверно, и не слышали. Орали, должно быть. Потом толстый разделся и поплыл. Девчонку от художников так ляканул, что потом ее травкой отпаивала... Ну, ловишь себе рыбку, кемаришь, о парнях снится, а тут голый, гладкий, в очках, из воды - лодку ему подавай!..

Юлька облегченно улыбнулся. Бабка Тоша сунула нос в печь.

- Померли они. Василька уже мертвого в палатке притащили. Толстый живой остался, плакал только ночью, чесался. Леха всю темень с Митькой водку жрал и Наташку ебал. А Юрик за ночь отошел...

- Юрген умер?!

- Да не смогла я, парень. Я его в балию с травой клала, заговор толкла, да бестолочью, видно, состарилась... Кожа на пальцах - лохмотьями, глаза вытекли, изо рта - пена едовитая... Я его в баньку положила. Он вроде как католик. Так я молитв не знаю - тупая. Древняя вера - оно милее... Так потом Наташку в бане нашла. Она от ебателей сбежала и к нему. Вся голая, в слизи какой-то, трется об мертвого Юрика, руки его страшные целует, плачет тихо, как кошка, и словесы такие нежные шуршит... У меня слезы, парень. Митьку, засранца, алкаша утробного, прибить захотела. Такую деваху зельем под пьяный хрен пустил...

Бабка Тоша вытерла морщины щек. Грянул ухват о крутые бока чугунка. Шумный ослепительный запах потек из печного зева.

- Совсем плох я, бабка Тоша, - сказал Юлька. - Василька плотина слопала, Юрген сгорел... а у меня в башке одно - слава лесу, только двое... Обревнел, бабка Тоша! Тихо на душе стало. Безветренно.

Бабка Тоша усмехнулась:

- Душа... Тебя как зовут, лесовик?

- Юлий. Юлька.

Он мерно чакал ложкой по дну толстой деревянной миски. В окошке кинескопа царил листопад Летнего сада. Вовик засмеялся во сне.

- Неужели пойдешь, Юлька?

- Пойду, бабка Тоша. Именно я, такой чисто выбритый, с подстриженными ногтями.

Бабка вышла в сени. Юлька, вытирая губы, - за ней. На берегу озера бабка Тоша встала.

- Кончается наш северный лес. И город твой северный тоже кончается. Да и ясное дело - в дерьме не в воде: даже жабрами не продохнешь. Чуешь, лесовик, как здесь сосна дышит?

- Чую, - сказал Юлька.

- Озеро понимаешь?

- Понимаю, - сказал Юлька.

Спокойно пахло смолой и ровным сосновым стволом. Потрескивал сухой плавник под языком прибоя. Серебристая дорожка на воде мерно разбивалась о лунно блестящий валун берега. Фронт ветра рваным касанием трепал штормовку. Хвоя под ногами несла сырость. Жутким золотом горели звезды.

- Спи, Вовик, - сказала бабка Тоша, - спи, жучок сопливый.

Она отомкнула лодку, придавившую нос к берегу. Юлька бросил на доски рюкзак. Бабка Тоша села к рулю. Юлька тихо повел плоскодонку в проплыв между осоками.

За темными клинками травы по колено в воде стояла Наташка, кутаясь в робу, и сосала из бутылки вино. Зубы стеклянно гремели о горлышко. Почуяв волну, она опустила руку. Вино черной леской потекло в воду.

- Куда ж ты, лесовик? - прошептала Наташка. - Я же люблю тебя.

Шепот грохнул над ночным зеркалом озера. Бабка Тоша не обернулась, но на мгновение сомкнула веки. Наташка стояла с опущенной бутылкой, нервно теребя второй рукой пуговицу на робе.

Под ударами весел звезды растекались по воде огненными кругами. Бабка Тоша затянула еле слышную мягкую, чуть визгливую мелодию. Сосны возле избушки растворились в ночном монолите леса. Вместе с берегом на Юльку наплывало чувство тоски.

- Больной лес, - сказал Юлька, - нет чувства дома. Только тоска и озноб.

- Вот лесовик, чудной, молчаливый, как волк. - Бабка Тоша повела головой. - Свободный, как линь. Жил бы в здоровых лесах. В Семиостровье, на Паве или на Покровке... Нет, несет вас на Плотину.

- Не томи душу, бабушка. - Юлька черпнул веслом нефть ночной воды. Василек с Юргеном вышли к морю?