Ярослава Кузнецова - Химеры

• Название: Химеры
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

Мир "Золотой свирели" и "Чудовых лугов". Городская фентези-ретро. Первая книга целиком.

---

Если попривыкнуть... можно пройти.

Смерти он боялся.

Злое железо окружало его со всех сторон – гигантская тяжеленная клетка, решетки колосников, черные тросы, уходящие вниз, спящие машины, ряды слепых прожекторов, огромных, как в порту, металлические реи и растяжки, бегучий такелаж сухопутного судна.

Клетка, выстроенная людьми для их непонятной магии, занавешенная бархатным занавесом, переслоенная черным сукном, полная стоячего пересушенного воздуха, саднящего горло.

Колеблющийся пол.

Смазка, горелая пыль, металлическая стружка...

Если они могут, то и я могу.

Шаг, еще шаг, он, жмурясь, протянул руку, нащупал холодные пальцы Десире, кое-как побрел дальше вслепую, чувствуя, как гудит и дышит жаром помост под ногами.

Если они могут...

– Открывай глаза, трусишка, – весело сказали впереди . – Уже все.

***

– Спектакль называется "Песни сорокопута", но за сюжетную основу мы берем "Энери и Летту", – Лара обвела взглядом собравшихся. Подняла ладонь, пресекая возражения Эстеве, молодого, но уже прогремевшего танцовщика Королевского Балета, приглашенного на роль Принца-Звезды. – Да, сюжет затаскан, да, все его знают наизусть, однако он не противоречит историческим хроникам, что для нас очень важно. Позволю себе напомнить, что историческая достоверность – это фишка спектакля, главный козырь и основная задача. Кроме того, наш заказчик требует безусловного соблюдения фактографии, хронологии и реалий, поэтому всем нам, любезные господа, придется заново проштудировать учебник средних веков, особенно историю мятежа Анарена Лавенга. Что ты хочешь спросить, Эстеве?

– Что мы все-таки ставим, балет или драму? – танцор покосился на Марта Мареля, актера из драматического состава театра. Тому было уже хорошо за сорок, он обладал строгим одухотворенным лицом, седой шевелюрой, флегматичным нравом и амплуа благородного рыцаря, побитого жизнью.

Март спокойно смотрел на режиссера.

– Мы ставим маравилью, – сказала Лара веско. Прошлась по проходу меж рампой и первым рядом партера. Цок, цок, цок-слева направо. Цок, цок, цок-справа налево. – Это средневековая форма театрального действа, включающего танец и декламацию. Последний раз маравилью ставили лет семьсот назад. Мы возродим эту необычную форму, дадим ей новую жизнь и новый смысл. Вспомните историю театра, дорогие мои. Основные роли в маравилье дублируются, одного персонажа играют два актера – актер-тело и актер-душа. Средневековье, как мы помним, отделяло одно от другого настолько, что могло представлять человека в двух ипостасях.

Рамиро посмотрел на Кресту. Она приехала раньше всех, и Лара начала собрание, не дожидаясь задержавшихся. Сейчас он видел только крестин царственный профиль на фоне слабо освещенной сцены, высокую шею, тяжелый узел волос на затылке, колеблющиеся кольца серег. И длинную руку, лежащую сразу на двух спинках кресел. Пальцы неслышно барабанили по бархату обивки, посверкивали кольца.

Справа и слева от Кресты сидели "аюдантес" – парень и девушка, бывшие ее ученики, а теперь помощники во всем, и в преподавании, и в обычной жизни. "Аюдантес" были официально приставлены к госпоже Карине как к национальному достоянию Дара, и получали зарплату от Королевского фонда культуры.

– Итак, у нас двойной состав актеров, – продолжала Лара. – Принц Анарен – Эстеве и Барто Логан. Ребята, хоть вас все знают, покажитесь.

Оба поднялись – тонкий порывистый Эстеве и Барто, мужчина лет тридцати пяти, тощий и нервный. Смелое решение, подумал Рамиро, рассматривая Барто. Принц-Звезда с потрепанной изможденной душой? Интересно, как публика примет такого Энери?

– Принцесса Летта – наша прекрасная Аланта. – Сияющая девушка встала, будто вспорхнула, взлетели длинные волосы. – Вторая половинка, к сожалению, доехать не успела. Но нам все скажет ее имя – госпожа Игерна Агилар, в прошлом – Игерна Флавен.

Собрание заволновалось.

– Игерна уже лет десять как не выходит на сцену! – Воскликнул Март Марель.

– Пятнадцать. – Поправила Креста. – И что, хотите сказать, она дала согласие?

– Предварительное, как и вы все, – Лара кивнула очень убедительно. – Ведь договор еще не подписан.

Лжет, подумал Рамиро, но промолчал. Креста фыркнула:

– Не смеши меня, девочка. Этот чурбан Агилар с мясом выдрал ее из театра. С тех пор она видела сцену только с этой стороны. – Резкий кивок в сторону темного зала, качнулись тяжелые серьги. – Вряд ли у нее хватит характера вернуться туда, где не хватило характера остаться.

И где клацает зубами Креста Карина, неистовая волчица, подумал Рамиро, мучая в пальцах незажженую папиросу. Я бы не решился.

– Не думаю, что как певица Игерна сейчас многого стоит, – тоном ниже добавила Креста.

Рядом чуть слышно вздохнул Эстеве, переглянулся с Алантой и еще одним парнем-танцовщиком. Рамиро никогда не обладал эмпатией, но тут даже он разгадал эти вздохи и переглядки – когда Креста говорила, что кто-то «немногого стоит», это означало, что как профессионал он мертв.

Цок, цок, цок-Лара нервно ходила вдоль кресел.

– Маравилья предполагает декламацию, а не вокал.

Креста пожала плечами.

– Не нравится мне этот твой подход, – заявила она брезгливо. – И еще кое-что не нравится. Ты широко замахнулась. Приглашаешь знаменитостей. Спектакль внеплановый. Кто его финансирует? Фонд? Министерство?

Ну, началось, подумал Рамиро. Любезная тетушка и раньше не утруждала себя излишней дипломатией, а теперь и вовсе в грош ее не ставит. Лара, конечно, тоже не травоядное, но бои без правил – не ее стихия.

– Это частное финансирование, – сказала она. – У спектакля есть заказчик.

– Какой заказчик?

– Богатый, госпожа Карина. Он уже перевел на наш счет впечатляющую сумму.

– Как зовут богатого заказчика?

– Он предпочитает оставаться инкогнито.

– Ты даже не знаешь, с кем имеешь дело, Лара? – Громкий стук металлического кольца о что-то твердое, все вздрогнули. Где она твердое-то нашла на бархатной спинке кресла? Ах, табличка с номером на обратной стороне... – Берешь деньги неизвестно у кого?

Лара прянула назад, выпрямилась, переступила, как норовистая лошадь. И тоже постучала кольцом о край сцены – не менее громко.

– Госпожа Креста Карина! Я, – она подчеркнула голосом, – Я знаю имя заказчика. Но он желает оставаться инкогнито, поэтому я не назову его имени вслух. Если господин N захочет, он сам откроет свое имя. А пока этого не случилось, примите мои уверения, что беспокоиться на этот счет нам с вами не стоит.

Что-то подсказывало Рамиро, что Лара опять лжет.

– Что-то мне подсказывает... – начала недоверчивая Креста, но тут дверь отворилась, и вошел опоздавший – подтянутый, совершенно седой мужчина с военной выправкой.

Прошагал по проходу, легко поклонился дамам. Лицо его, широкоскулое, простецкое, загорелое уже сейчас, в начале лета, показалось Рамиро знакомым.

– Добрый день, извините за опоздание. Надеюсь, ничего важного я не пропустил.

– Виль, – с облегчением выдохнула Лара. – Вы вовремя. Господа, хочу представить вам сэна Вильфрема Элспену, нашего сценариста.

Ого! Рамиро едва не присвистнул. Знаменитый журналист, «Правдивое Сердце» – в сценаристах?

Собрание опять заволновалось. Еще бы! Нерядовой спектакль затевается. Интересно все-таки, кто же заказчик, если на него работает такая команда?

– Сразу оговорюсь, что художественный текст – для меня работа новая, подозреваю, что непростая, но уверен, что интересная, – Элспена откинул приставной стульчик, уселся, положил на колени планшет. – Обещаю, что не прибавлю к историческим фактам ни крошки вымысла, а тот вымысел, что обнаружу, ампутирую безжалостно. Перо журналиста – как скальпель, оставляет только здоровую ткань. Иногда в ущерб занимательности. Вы не представляете, как скучны бывают истории, если срезать с них всю шелуху.

– История Принца-Звезды вряд ли будет скучна, даже если очистить ее от вымысла, – сказала Лара. – Впрочем, сделать из нее конфетку – моя забота. А ваша, Виль – сделать компиляцию из известной пьесы, текстов самого Анарена Лавенга и исторических хроник. И настолько правдивую, насколько это вообще возможно.

***

Снаружи шел дождь.

На крыше уже сидела молчаливая компания. На их приход почти не обратили внимания – кто-то кивнул, кто-то подвинулся. Мрачные, бледные, всклокоченные, химеры сливались в одно черно-белое пятно – словно кто-то бросил на элегантную крышу Королевского театра старую ветошь.

Ньет покосился на полуоткрытую дверь и с облегчением лег ничком, прижав лицо к мокрой черепице. Теплый и гулкий весенний ветер налетал порывами, обдавая водяной пылью. Он заносил на крышу смятые яблоневые лепестки, рвал с деревьев внизу мелкие веточки и листья.