Юлия Галанина - Кодекс Ведьмы

• Название: Кодекс Ведьмы
• Автор: Юлия Галанина
• Жанр: Фэнтези

Это история о том, как в Зимний Город, где на Горе жила ведьма с семьей, пришел чужой человек в черных одеждах и сказал, что принес новые знания и умения. Это история о том, как ведьма спустилась с Горы за новыми знаниями. Эта история о том, что принес в мир ведьмы чужестранец. Эта история о боли и радости, о счастье и страдании, о смехе и печали. Эта история о том, что смерти нет.

---

Ответы на эти вопросы искали в новых Ведах: Яджурведе и Самаведе. Там речь шла о ритуалах.

На "Черной Яджурведе" поэзия и закончилась.

Завершилось время мантр, началось время брахман.

Брахманы — не люди, а книги — объясняли, как нужно правильно понимать мантры. Уже не стихами.

Эти книги были слишком серьезны и сложны. И чтобы понять, как верить, человек теперь должен быть с почтением спрашивать жреца, который разбирался в вере, в то время как все остальные не знали тонкостей и подробностей "как правильно" и блуждали вслепую в витиевато сплетенной сети из ограничений, правил и толкований.

Дух поэзии улетучился со страниц брахман.

* * *

Времена брахман, великолепные (с первого взгляда), когда ритуалы были отточены и доведены до блеска, несли в себе будущее зерно разрушения.

Так бывает с любым делом, ведь есть суть — внутреннее, и есть оболочка — внешнее. Дело живет, пока жива суть, внешние оболочки могут меняться, приспосабливаясь к новым обстоятельствам. Но как только начинают трепетно сберегать оболочки, не допуская ни малейших отклонений (чаще всего искренне считая, что только так можно сохранить дело) внешнее неизбежно окостеневает. А суть испаряется, гибнет, сгнивает заживо. Но дело все в том, что сберегать оболочки всегда проще, чем докопаться до сути, чем проникнуться духом дела, его душой. Это было, есть и будет.

Но, покинув мертвую скорлупу, стихи начинают рождаться в новом месте, им нет преград, нет расстояний.

Во времена брахман не разрешалось задавать вопросы, зачем делать это, а зачем то. Жрецы говорили: "так надо!", — потому что написано в священных книгах, и делается по разрешению богов. А что знают боги, известно только им, жрецам, посвященным в тайные знания.

На самом же деле жрецам просто кушать хотелось. Вот они и стали посредниками между человеком и небом, дорогую плату взимая за свои услуги. Так петух может считать, что без его утреннего крика солнце не встанет. А оно встает — ведь петушиное пение на заре всего лишь приветствует светило, а не управляет им.

Боги же терпеть не могут скуки и однообразия. И им важнее сердцевина.

И, неизбежно, наступили времена бунта. Времена упанишад.

Потому что когда людям ничего не объясняют, а говорят "так надо!", все громче в ответ люди начинают спрашивать: "А почему так надо?" И горе тому, у кого нет ясного и понятного ответа на этот простой вопрос.

Человек, живущий по закону вед, должен об этом помнить.

* * *

"Veda mаso dhrtavrato dvadasa prajavatah\ veda upajayate".

Глава двенадцатая ОДИН ЦВЕТОК ДРАКОНА

Пришла весна.

Младший сын стал частенько приплакивать, капризничать. То ли зубы очередные резались, то ли животик болел.

Да и я чувствовала себя не очень хорошо. Может быть, и это сказывалось на капризах сына.

* * *

Ревностные почитатели наставника выяснили, что скоро у него будет день рождения. Все эти узнавания были обставлены таинственностью и секретностью, хотя я предлагала прямо спросить у девушки, с которой спит наставник, когда у него праздник, уж она-то должна знать. (Очень редко, но она появлялась на наших занятиях).

Но, видимо, такой способ был слишком простым и скучным, избрали более извилистую и потому приятную сердцу тропу осторожных расспросов людей из-за Реки. (Чтобы наставник не узнал и раньше времени не обрадовался. Или, наоборот, не расстроился: ведь по его же собственным словам дни рождения — это столбы, отмечающие путешествие прямиком в могилу).

Потом, после одного из занятий долго сообща думали, чтобы ему такое подарить. Такое же необычное и великолепное, как он сам.

Купили суму для странников. Хорошую, вместительную.

Я подумала, что день рождения — прекрасный повод, чтобы попытаться сделать шаг ко взаимопониманию, о котором так любит говорить наставник. И решила добавить к общему подарку свой собственный.

В голову другому человеку сложно заглянуть, но мы состоим и из того, что прочли и приняли.

Чтобы было понятно, какие знания и представления есть у меня в голове, в том числе и о землях, откуда принес нам учение наставник, я подарила ему свою любимую книгу.

Книгу, рассказывающую о том, как в мире Желтой пыли стали происходить странные происшествия, расследовать которые выпало судье Бао по прозвищу Драконова Печать, приятелю мага-даоса Ланя Даосина, занятого выплавкой киноварной пилюли бессмертия.

О том мире, где изувеченный повар монастыря, изучающего боевые искусства, не расстается с загадочным диском. О мире, где сбежала из кругов ада черно-бурая лисица с девятью хвостами, а Маленький Архат, искусный игрок на флейте, распознал в безобидном монастырском послушнике с детским именем опытного, матерого лазутчика.

Я всегда перечитываю эту книгу, когда мне плохо по-взрослому: то есть когда нужно делать свое дело во чтобы-то ни стало. Делать бесстрастно, не радуясь победам и не огорчаясь при поражениях, потому что нужны все силы выполнить то, что надо выполнить и нельзя расходовать их на пустое.

И обязательно надо вернуться, как возвращаются лазутчики жизни, нельзя перегореть, нельзя оказаться бессильной и устраниться.

(А когда мне плохо по-детски, то есть совсем плохо, беспросветно, земля и небо меняются местами, и вокруг звенит пустота, тогда я достаю другие книжки, сказки про одно хвостатое семейство, которое жило на берегу северного моря в прекрасном доме, немножко похожем на круглую печку. Семейство, где любят путешествовать и принимать гостей, где не боятся наводнения и прилета кометы. Где все вокруг непохоже на то, что меня окружает — и все равно близкое и родное. Я открываю страницу, читаю: "Небо было почти черным, а снег при свете луны — ярко голубым. Под ледяным покровом неподвижно спало море, а глубоко в земле, среди древесных корней, всем мелким зверюшкам и насекомым снилась весна… — и мой мир возвращается, пустота отступает.)

Первая книга в подарке давала представление о моем мире, о моих учителях. Вторая же книга, моя, — знакомила со мной. Это была сказка для взрослых о том, как потянулись друг к другу два одиноких человека, как были разлучены, но не нашлось во Вселенной силы, которая смогла им помешать вспомнить, что они любят друг друга и им хорошо вместе.

Я не люблю дарить свои книги, тем более эту, — люди все разные и пути к книгам тоже разные.

Но это не был подарок в прямом смысле этого слова — это было продолжение разговора без слов.

Я говорила наставнику, чтобы он не боялся меня: я его не обижу, не покусаю. Я ведьма.

Я говорила наставнику, чтобы не обольщался даже самую малость: как мужчина он мне не интересен, не дождаться ему от меня таких любовных посланий, к каким я привыкла, пожалуйста, образец прилагается. Пусть сравнит сам, какие слова я подбираю, когда пишу ему, раз за разом пытаясь достучаться до его Расширенного Сознания и объяснить, что у меня другое мировоззрение, и как выглядят мои обычные письма. Я счастлива и любима, потому что несчастные люди такие книги не создают, она вся пронизана счастьем и страстью. Я ведьма.

И главное — своей книгой я прямо ему говорила, что работаю с теми же силами, что и он. И знаю многие вещи лучше наставника. Это азы моего ремесла. Я ведьма.

Мое дело — собирать слова в истории. Мне нельзя слушать проповеди про чудесные лекарства от всех болезней. Даже из уважения к наставнику — мне плохо от таких речей.

Со мной надо разговаривать отдельно — чтобы я могла свободно спрашивать, не отвлекая время других людей, чтобы его слова не кололи, не резали, не ранили меня, не дрались насмерть с теми словами, которые во мне, которые меня берегут. Я многое могу понять, я ведьма. Но мне нужна помощь. Помощь и понимание.

И еще я подарила ему прочную цепочку, какие пришивают к зимним одеждам, чтобы можно было, раздеваясь, вешать одежды на прочный крюк, вбитый в столб, поддерживающий своды шатра у входа. Вешалка одежды наставника оборвалась, когда он пришел в мой дом. Это был непорядок.

Вещи, которые нас окружают — это тоже наш мир. И если они в порядке — наш мир прочнее. Это же тоже пусть маленький, но кусочек счастья. Который вполне в наших силах.

* * *

Подарки мы наставнику вручила и праздник, можно сказать, удался.

Наставник растрогался, и мы в очередной раз услышали много интересного про людей, живущих далеко-далеко и владеющих всякими чудесными умениями.

После праздника все потекло обычным порядком.

Очень интересно было наблюдать, как собираются люди перед занятиями, ждут наставника. Первым приходил Дрей. У нас было двое Дреев. Этот был добрый, улыбчивый, надежный. На нем наставник любил показывать разные приемы. Второй Дрей был балагуром. И большим человеком — много людей ходило под его началом. Наставник никогда ему не тыкал, как первому Дрею. Уважал.