Ярослава Кузнецова - Тьма моего сердца

• Название: Тьма моего сердца
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

---

— Все-таки погорячились вы, господин, — неуверенно проговорил трактирщик. — А-ну, как не он это?

— Он, — отрезал Тиваль и залпом допил вино. — Оттор Ливьен, племянник лорда Горана. Мы, как-никак, соседи были. Я их бледные рожи в любой толпе отличу.

Работник, который собирал опилки, воткнул совок в темную от крови кучу. Махнув рукой в дальний угол, он спросил:

— Хозяин, а с этим что делать-то?

— А это милорду рыцарю решать.

Тиваль Семилуна отставил пустой бокал и взял со стола масляную лампу. В дальнем углу, среди раскиданных брикетов торфа, скорчился оруженосец Ливьена. Мальчишку помяли и отбросили в угол, когда тот сунулся на помощь господину. Видимо, помяли хорошо, раз он до сих пор в себя не пришел.

Лорд Тиваль наклонился, сгреб парнишку за волосы, встряхнул хорошенько и сунул лампу ему в лицо. Оруженосец зажмурился. Зашипел сквозь стиснутые зубы. Из разбитого носа у него текло, правый глаз наливался багрянцем.

— А, очухался, — пробормотал Семилуна, разглядывая перекошенную физиономию, вдобавок измаранную кровью и торфяной пылью. — Нет, это не Ливьен. Это не знаю кто. Темный какой-то…

Лорд Тиваль разжал пальцы и выпрямился, мальчишка мешком костей грохнулся обратно. Тиваль брезгливо вытер ладонь о край плаща.

На крыльце продолжались спор и крики. Если не угомонятся, придется всей толпой идти к лорду Адесты. Рыцарь опять поморщился. Он очень не любил лишний раз гнуть спину, даже перед высокими лордами.

Все дело в трупе. Городская стража не хочет ввязываться в дела нобилей. Заплатить им, что ли?

— А я думал, их всех перебили, — трактирщик взял со стола пустой бокал. Протер его замусоленным фартуком и поставил на поднос, рядом с кувшином.

— Теперь всех.

Лорд Тиваль вернул на место лампу, снова тяжело уселся на скамью.

— Предателя Горана Ливьена вместе с наследником прикончил молодой принц Эйрен еще в Ласковом Лесу. Марель Ливьен погиб на стенах Большого Крыла. Крит и Катин Ливьены казнены в прошлом году, в Катандеране. Ровару Ливьену срубили голову этой весной в Раките. Оставался его сын, Оттор. Он и был последним. Все, — Тиваль Семилуна звонко хлопнул ладонью по столу, и оловянный бокал затанцевал на подносе, — Кончилось гнилое семя. А еще носы задирали — дракониды, мол, древний род. Изменникам одна дорога — в пекло.

— А вы, видать, хорошо их знали, милорд рыцарь?

— Еще бы, — сказал Семилуна. — Еще бы. Соседи, как-никак.

Трактирщик состроил скорбную мину, покивал и попытался было налить вина в только что вытертый бокал. Лорд Тиваль отодвинул его одним пальцем.

— Чистый принеси. А передник свой стирай хоть иногда.

— Хозяин, — снова позвал работник. — Так что с этим-то делать?

Ливьенов оруженосец слабо копошился в углу, пытаясь подняться.

— За ночлег они заплатили, — отозвался трактирщик, направляясь в кухню за чистой посудой. — Пусть лежит, мы ж не звери какие.

* * *

(Притвор, фреска на северной стене)

1128 год, Этарн и Элейр.

Рассказывает Дикон Морено, двадцати двух лет, кастелян форта Снегири.

* * *

Зычный голос Мирна, капитана стражи, я услышал, не успев доехать даже до мостка через ров. Со стены мне приветственно махали Мирновы парни, а сам он разорялся во дворе:

— Господин кастелян вернулся! А ну, шевелитесь, ёк-макарёк, мухи сонные! Тави, гони к чертям этих курей! Райена, вели своим девкам идтить обратно на кухню! Под ноги не лезьте, обормоты, расступись, расступись, вороты открывайти-и-и!!!

Ну что ж, вот я и дома.

Из калитки выскочил Влар, мой помощник. Подлетел, вместо улыбки одарив меня гневным взглядом, и ухватил Голубку под уздцы.

— Как? Почему ты один? Король-Ворон никого тебе не дал? Отправил в одиночку через весь их распроклятый север? Черт, черт, не хрена ж себе…

— Рад тебя видеть, Влар. Как наш раненый?

Спросил — и затаил дыхание.

— Гуля, гуля, — заворковал Влар и похлопал кобылу по морде. — Это ж я, чего ты фыркаешь, бестолковая? Это ж я…

Створки дрогнули, разошлись в стороны, открывая внутренность двора и встречающую меня толпу. Молодежь радостно заорала, те, что постарше, заулыбались. Над гвалтом и ором, словно флажок, полоскался собачий лай. Я помахал им рукой и бросил Влару поводья.

— Ты что, оглох? Анн… как он себя чувствует?

— Оклемался Анн, — сказал Влар, ведя мою взмыленную кобылу к воротам. — Старый лорд лекаря своего присылал, это еще в начале месяца было, едва вы уехали. А лекарь тот шибко ученый, все охал и ахал. Чудеса, говорит, да и только. Впервые, говорит, вижу, чтобы человек с такой дыркой в груди на этом свете задерживался. — Влар посмотрел на меня через плечо и подмигнул. — Выкарабкался Анн. Все время о тебе спрашивал. Мы ж не знали, когда ты вернешься.

Выкарабкался.

Все-таки ты выжил, Анн. Все-таки выжил.

Шум словно откатился назад, я смотрел на подбегающую ко мне Раюшку, смотрел на ее протянутые руки и не слышал, что она говорит.

Я так спешил. Устал как собака. Гнал лошадь. Боялся, что тот же Влар, встретив меня, отведет глаза и скажет: "Дик, сам знаешь, мы сделали что могли."

Не Анн, одернул я себя. Пора привыкать. Анарен Лавенг его имя. Или, эдак по-домашнему, эдак ласково — Энери.

Энери — так пятнадцать лет назад, любя и восхищаясь, называла его вся страна. Энери-Звезда.

Энери-Звезда, принц-изменник. Когда-то лорд Перекрестка, когда-то наследник Верховного короля. Теперь нищий беглец и преступник.

Я слез с лошади, Раюшка кинулась мне на шею, потом ее отодвинул Мирн Макарёк, потом подошел Иен Дерек, мой управляющий.

— Рад тебя видеть… — говорил я, с кем-то крепко обнимаясь, кого-то хлопая по плечам, кому-то пожимая руки. — И тебя, чертяка, тоже. О, идолы, конечно соскучился! Расскажу, расскажу, только не сейчас. Эй, Тави, выводи Голубку… ну сам знаешь… Иен, уймись, все дела потом. Мне надо к Анну, у меня для него известие. Нет, ничего не нужно, ведро горячей воды и чего-нибудь поесть. Потом, все потом. Пропустите меня. Пропустите.

Почти бегом пересек холл, через две ступеньки — по лестнице, на площадке второго этажа остановился. Уставился на черное пятно копоти над факельным кольцом.

Ну и что я ему скажу?

"Я вез тебе сына, Анн, но не довез".

Не Анн. Анарен.

"Я вез тебе сына, Анарен, но…"

Еще раз.

"Знаешь, зачем Король-Ворон забрал меня к себе в Химеру? Он пожелал, чтобы я привез тебе сына. У тебя есть сын, Энери, ему тринадцать лет. Ты не знал? Никто не знал. Знал Король-Ворон, больше никто. Теперь мы с тобой знаем. Я довез его до лорда моего Раделя, и там оставил, потому что мальчик заболел в дороге. Не уследил, прости. Радель присмотрит за ним…"

Внизу послышались голоса, я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и решительно двинулся в сторону комнаты Анна.

То есть, Энери.

И не буду я оправдываться. Да, не уследил. Но, поди уследи за этим дьяволенком…

Постучал ради приличия, и толкнул дверь. Она не запиралась с тех пор, как Анна, залитого кровью, принесли сюда из большого зала. После поединка с Королем-Вороном.

— Дик. Ну, наконец-то.

Не голос — шепот. Шепот и тяжелое хрипловатое дыхание. В комнате сильно пахло какими-то лекарствами, но я помнил медный, режущий ноздри запах крови. Он преследовал меня всю дорогу, туда и обратно, этот запах. Такой навязчивый — как будто до этого я ни разу крови не нюхал.

Анн полулежал на подушках, правая рука поверх одеяла, левой не видно — она накрепко примотана к телу. В распахнутом вороте рубахи виднелись бинты.

— Привет, Анн, — сказал я, — Или как тебя теперь называть?

* * *

Этарн и Элейр — лесистые предгорья, холмы, озера, болота, заваленные галькой склоны, гигантские ледниковые камни, скудная земля, зверье, разбойники, бездорожье — отделяют центральные провинции от Найфрагира. На языке язычников-северян это слово означает "Предел Полуночи".

Подыскивая себе медвежий угол (а у меня были на то причины), я выбрал эту чертову глушь и завяз здесь накрепко. Нанялся в стражу старому лорду Раделю. Через год он отдал мне руины Снегирей — небольшого форта еще найльской постройки, из которого мы с ребятами вышибли очередную гулящую банду. Мои люди поднимали эту землю, строили дома, расчищали дороги, гоняли всякую мразь, коей у нас тут видимо-невидимо.

Да, они простецы, рыбаки и звероловы, все поголовно браконьеры и контрабандисты, и каждое поколение их заново подписывает древний договор с кадакарскими ледяными горцами. Вернее, договор этот устный, но выполняется он куда как строже всех этих на пергаментах писанных, королевской печатью скрепленных.

Я вошел в их братство как нож в масло — то ли повезло, то ли и впрямь оказался таким же, как они. Я сделался изменником и укрывателем задолго до того как встретился с тобой, Энери. Мне вообще не привыкать… изменником быть.