Ярослава Кузнецова - День цветения

• Название: День цветения
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

---

Знаешь, что я сейчас понял? Про этого колдуна. Откуда у меня такие неожиданные идеи о попытке поближе с ним познакомиться? Он ведь что-то сказал про Каорен. И я надеюсь на совет. Надеюсь на помощь.

Глупо, да? Глупо. Сам знаю. Просто мне тяжело без тебя. Очень тяжело, Ирги.

Тот, Кто Вернется

— Если ты сейчас не выйдешь, утром в Треверргаре не останется ни одного гирота.

Голос Ладалена Треверра прерывался от злости. Впрочем, еще — запыхался. В таком возрасте лучше не носиться по лестницам, сломя голову.

Он озирался по сторонам, сжимая в руке совок для золы. Грозное оружие, ничего не скажешь. Ладно, хватит.

Я шагнул ему за спину. Он не слышал. Ты научила меня ходить, Лассари.

Факел. Факел мне совершенно не нужен.

Улетел в проем между зубцами.

Зажал подопечному рот левой рукой, правой прихватил запястье с совком.

Пальцы его разжались. Совок выпал.

— Выкуп за кровь, Треверр, — сказал я. — Вспомни Эдаваргонов.

Потом уперся локтем ему между лопаток, сместил пальцы на его челюсти ближе к центру и резко дернул назад и вверх.

Хрустнуло. "Одной левой", так они говорят, лираэнцы. Что ж, значит — одной левой… Принял тело на правую руку. Вытащил тенгон.

Волосы Ладалена Треверра были мокрыми и скользкими. Чуть не порезался, ловя тенгоном более-менее приличную прядку. На затылке, где подлиннее.

Вернул тенгон на место. Будущее приношение зажал мизинцем и безымянным, оставив свободными остальные три пальца.

Уложил труп между зубцами. Потом сильно толкнул. Может быть, слишком сильно. Неважно. Как это…

…"-Определить, каким образом человек упал с высоты, по готовому телу, как правило, весьма затруднительно. Нельзя утверждать, что прыгнувший со стены будет находиться к стене ближе, нежели сброшенный с нее. Рекомендация единственная — не оставлять синяков и ссадин, свидетельствующих о том, что вашего подопечного схватили и швырнули…"

Кстати, не останется ли синяка на запястье у него? И на челюсти… Да какая разница?

Высунулся поглядеть, как лежит подопечный. Неплохо лежит. Высота небольшая. Он упал не на землю — на крышу одной из хозяйственных прстроек. Упал лицом вверх. Затылок, наверное, разбит. К утру, пожалуй, примерзнет…

Довольно. Лежит — и пусть себе. А мы пойдем в Коготь. До переполоха успеем.

Спустился по лестнице, вышел на стену. По правую руку полусонно шевелился Треверргар. Скоро все, кто сидит сейчас за столом в зале, разойдутся по своим комнатам. Между прочим, не вернулась ли уже к себе Маленькая Марантина? Если вернулась, то заперла дверь. Она запирается на ночь, Маленькая Марантина. Конечно, дверь мне вовсе не так уж необходима. Можно пройти и снаружи…

Никого. Тихо, спокойно, любой, кто пойдет сюда, будет со светильником или с факелом…

Ты что, действительно хочешь ее дождаться? Побежали.

Дверь заперта не была. Я проскочил по коридорчику, мимо двери "госпожи", свернул на лестницу.

Так. Теперь мне нужно на нижний подвальный этаж. А там… погоди… Кажется, три двери по левую руку, а потом… Для верности зажжем-ка потайной фонарик…

Идгарв, сын Ордара, мой стременной, как-то привел меня сюда, в Ладараву. Он сказал:

"— Пошли, только тихо. Чего покажу!..

Ступеньки, ступеньки… Мы шли с масляным светильником, и все равно ухитрились по нескольку раз споткнуться. Помнится, Идгарв разбил локоть, а я — коленку…

— Во, а сейчас — направо. Тут бревно где-то… ай! Тьфу ты. Осторожно, Релован. А теперь — смотри."

Он дважды ткнул палкой в камень, чуть выступавший из кладки, потом сильно топнул у самой стены, потом ткнул еще раз — в небольшую выемку почти у пола, объясняя, что сейчас приводит в действие такой-то механизм, а сейчас — такой-то, и все вместе это откроет дверь. И кусок стены подался назад и отъехал влево, и я восхищенно таращился в черный провал хода, словно ждал, что навстречу выйдет сам Эдавар или, на худой конец, кто-то из его людей. Ладарава ведь — сторожевая башня…

Но, конечно, никто нам навстречу не вышел. И тогда мы прошли по ходу, по всей его длине, и вылезли на поверхность в лесу довольно далеко от Когтя. И больше не шлялись попусту тревожить Время.

Идгарв Эвангон, принятый за меня, смертью своей спасший мою жизнь, помоги получше вспомнить…

Здесь? Выступ, а вот — выемка… Ну-ка — раз, два, теперь — топнуть, а теперь — …

Нет. Не здесь. Между прочим, в двенадцать лет ты был малость пониже чем сейчас, оглобля рыжая. Так что тот выступ должен оказаться где-то на уровне твоего плеча.

Может — здесь?..

Раз, и — два, и — три, и — четыре…

Спасибо, Идгарв. Спасибо, мертвый мой побратим.

Спасибо.

Я шел, касаясь правой рукой стены хода, в левой держа фонарь. Добротно строили предки. Озеро близко, а камни сухие… Впрочем, "что ты понимаешь в архитектуре, наследник"…

Он подогнал мою маску так, что ее не видно. Он посоветовал насчет архитектуры. Он знал, кто я, куда иду и что хочу сделать. Он знал обо мне больше всех, даже больше Лассари, последний мой учитель. Лассари не спрашивала о прежней моей жизни. Хотя он тоже — не спрашивал…

…Невысокий, щуплый, раскосые светлые глаза. Кожа — как корица, под цвет волосам, если бы не легкая изморозь от висков.

"— Я беру в ученики с одним условием, — голос равнодушный, тонкие нервные пальцы быстро перебирают, сортируя, какие-то бумаги, — Мне нужно знать, что именно привело ко мне человека и что он рассчитывает делать с тем, чему научится у меня.

И я прекрасно понимаю, что врать этому маленькому человечку бесполезно, что, если я совру, он просто выгонит меня.

А мне нужен именно он. Мастер Эдаро. Потому что он — лучший. Он достоин быть моим учителем. А вот достоин ли я стать его учеником?

Смотрит на меня, слабо усмехается.

— Что, попробовать угадать?

— Попробуй.

— Ладно, — снова усмешка трогает губы — только губы; глаза — серые льдинки, словно наизнанку выворачивают.

— Маска, — говорит он, — Будь добр, юноша, сними. Маска хорошая, но она мне мешает.

Хорошо. Сниму. Посмотри на Того, Кто Вернется. Что ты теперь скажешь, маленький человечек, Великий Игрок?

— Кровь, — говорит он по-гиротски, — Кровь зовет. Я правильно выразился?

О Сущие, это что же, если он возьмет меня в ученики — я буду для него прозрачен, как тонкостенный лираэнский бокал? И — неизвестно сколько времени — знать, что все твое, все, что запрятано, скрыто — все — как на ладони у него?!.

— Не бойся, это не так страшно, — лицо его изменяется неуловимо…

Улыбка. Теплые искорки в серых глазах.

— Не бойся, — повторяет он. — Я умею помнить. Но умею и забывать. Впрочем, отказаться еще не поздно.

Встряхиваюсь. Делаю шаг. Другой. Опускаюсь на одно колено. Дернув из ножен стилет, провожу лезвием по ладони. Протягиваю ему.

Он поднимается из-за стола.

— Хорошо, наследник. Я принимаю, — берет мою руку.

Ему почти не надо нагибаться. Легонько касается крови языком. Щурится, как кошка.

Как рысь. Маленькая. Опасная.

— Вставай.

Щелкает пальцами — звук сухой, звонкий.

Пес. Здоровущий, брылястый. Пес, не оборотень. Могучая зверюга.

— Проводи новенького, Арру.

— Уф.

— Я не один…

— Знаю. Твоему спутнику тоже найдется работа. Тренировать моих раздолбаев-Сетевиков.

— Спутнице.

— Спутнице, — кивает и вдруг фыркает, — Думаю, им понравится. Иди, ученик."

Ун

Козява Стуро пришел немного грустный. Редда обеспокоена. Она всегда обеспокоена, Редда. С тех пор, как…

Мы не хотим больше терять опекаемых. Это очень больно. Знать, что ты не смог, что — Пой, не Пой — ничего не изменить…

Сейчас они уже спят, Козява Стуро и Золотко Альса. А мы с Реддой лежим на подстилках и смотрим на огонь в печке. Когда деревяшки в печку кладет Та, Что Машет Тряпкой, сильно воняет. Золотко Альса делает это лучше. Огонь начинает что-то тихонько напевать…

Очень хочется Петь. В горле клокочет. Не могу. Сейчас…

— Щенок, — фыркает Редда.

Она не понимает. А мне почему-то странно сегодня.

Не знаю, почему.

Запах. Странный, чужой. Совсем чужой Запах. Он пока только пришел. Но он — не уйдет, я чую. И Песня клокочет в горле.

Тот, Кто Вернется

Дурацкое все-таки у меня положение, родные. Старый Канон гласит: "голова за голову". Но вас было восемнадцать, укрытых Плащом Сестрицы здесь, в этой зале, а Треверров всего семеро. Потому что старый Паук должен остаться жить, один, без потомков и без надежды. Так что придется делить Выкуп между вами, чтобы хватило на всех. Надеюсь, вы меня простите.

Да, конечно, вы понимаете. Я знаю, что не обманываю себя. Чтобы говорить с чужими предками, надо обладать Даром, но со своими-то, с родными — этому учат с детства. Ведь Вступить в Стремя можно и позже, чем Воссесть в Седло…