Николай Богданов - О смелых и умелых.

• Название: О смелых и умелых.
• Автор: Николай Богданов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1966

Рассказы военного корреспондента Николая Богданова о Великой Отечественной войне.

---

Вышел я на берег реки. Все кусты, овраги осмотрел — никакого подвоза не заметил. "Что такое? — думаю. — Воюем всегда по плану, всё у нас продумано, всё начальство заранее предвидит. Неужели эта река непредвиденная? Не может этого быть!"

В таком рассуждении вышел я к обрывчику над водой. Смотрю: наши разведчики в маскировочных халатах притаились под берегом и на ту сторону заглядываются. Слышу: рассуждают, что трудно достать «языка». До того немец напуганным стал, никак не подступишься. Окопался окопами, опутался проволоками, залез в бетонные блиндажи, носу не показывает. Всю ночь осветительные ракеты пускает.

Иной раз доберутся ребята, схватят какого-нибудь фрица, а пока его через реку тащат, либо он у них захлебнется, либо его шальная пуля подшибёт. Однажды приволокли двоих, мокрых, но живых. Дрожат от страха, а сказать ничего не могут. Глухонемыми оказались. Надо же быть такому невезению!

Решил я разведчикам помочь. Солдаты они молодые, не все приёмы знают. А я старый. Я ещё в первую мировую войну за храбрость георгиевский крест заслужил.

Вот и сообщил я им один секрет. Командир их, гвардии лейтенант, даже засмеялся.

"Ну, говорит, старый хитрец, если дело выйдет, получишь от самого генерала и орден и отпуск на побывку домой!"

"Отчего же, говорю, не выйдет, способ надёжный. Орден и старому не хуже, чем молодому, подойдёт, а насчёт отпуска тоже не возражаю: по внучатам соскучился".

Договорились мы и начали действовать. Всё это, конечно, в тайне.

И вот к вечеру слышат немцы, что на нашем берегу топоры стучат, значит, мосты строят. А если мосты строят, значит, наступление готовят. А если наши наступление готовят, значит, фрицам несдобровать. Это они знают.

И вот наутро завозились на том берегу. И в стереотрубу на нас смотрят, и с самолётов фотографов на нас напускают, и по ночам прожекторными лучами кусты обшаривают. И ничего, никакой техникой нашу хитрость определить не могут.

Не найдут, где русские мост строят, да и всё.

А мы его и не строим. Зачем же, никто нам этого не приказывал.

А топорами почему и не постучать? Стучим. Возьми небольшой обрубок, выдолби его — такой деревянный барабан получится, что любо-дорого.

Как начнёшь обушком стучать на заре, да по воде эхо подхватит, как будто сто плотников работают…

И, дав ребятам посмеяться, Пронин тут пройдётся обушком по бревну, скороговоркой.

— Сижу я вот так, под берегом притаился, стучу. Ночь стучу, вторую стучу — ничего не получается, не идут фашисты на приманку. "Неужели, думаю, у них так плохо разведка поставлена?"

И вот на третью ночь пал на реку туман. Луна светит, а видимость плохая. Свет в тумане получается ненормальный, рассеянный. Призрачный такой. И время — самый полночный час. И вдруг вода под берегом захлюпала, тростник всколыхнулся, грязь зачавкала. Смотрю и вижу — лезет на меня из реки какое-то громадное чудовище. Водяной не водяной. Домовой не домовой… Толстый, рыхлый, головища круглая, с пивной котёл. Глазищи стеклянные, как автомобильные фары. И весь такой противный, студенистый, колышется, как резиновый.

"Вот как, — думаю, — фашистская нечистая сила оборудована, по последнему слову техники!"

Смотрю: а их лезет на берег ещё несколько! Одни страшнее другого. Тина на них чёрная, донная. Водорослями опутаны, как утопленники. Невозможно смотреть…

"Стучи, стучи, — велят мне разведчики, — а то спугнёшь!"

Взялся я за топор, а у самого зубы стучат: ведь это они ко мне крадутся. Один водяной уже совсем близко подполз. Вдруг как разломится пополам! Голова — в сторону, шкура — в другую. Воздух из неё вышел — и сразу опала. И вылезает из оболочки самый настоящий фашист. За ним другой, третий…

Враз набросились на них наши разведчики: "Хенде хох!" Скрутили, связали и в штаб доставили.

Семь штук оказалось. Да какие хитрые! Шли к нам по дну реки в водолазных костюмах. Натянули на себя непроницаемую резину, надели на головы скафандры. У каждого на подмётках полпуда свинца, чтобы вода наверх не поднимала. И отправились на разведку. Вот какие были водяные!

Через неделю вызывают меня к генералу — награждать.

Орден Славы вешают мне тут же на грудь, а насчет отпуска я сказал:

"Никак нет, разрешите не поехать".

"Почему?"

"Опасаюсь, пока я съезжу, без меня Берлин возьмут!"

Генерал засмеялся:

"А чего же тут опасаться?"

"Ну как же, — говорю, — что мне тогда внучата скажут? Всю войну воевал, а в Берлине не бывал… Разрешите задержаться. Теперь недолго!"

"А вы откуда, ефрейтор, знаете, что недолго?"

Тут я запнулся: военная тайна… В штаб-то я ближним путём шёл и заметил: по оврагам, по кустам — везде наставлены лодки, катера, самоходные паромы, амфибии разных систем. Великое множество. И всё замаскировано.

Тут я и догадался, что и река Одер у нас в планах предусмотрена. Только решил наш главный командующий плотников этой рекой не затруднять, а форсировать её внезапно, на плавучих средствах. Вот почему не давали нам ни тёсу, ни лесу.

Не успеют немцы оглянуться, как будем мы у них на плечах. И не слезем до самого Берлина…

Ну, про эту военную тайну я молчу и отвечаю так себе, просто:

"В природе, мол, чувствуется".

Тут генерал взглянул на меня строго и сказал:

"Приказа своего отменять не стану. Поедете в отпуск после постройки моста через реку Шпрее".

"Рад стараться!" — говорю.

Так оно и вышло. Построил я мост через Шпрее. Хороший, надёжный, и сейчас стоит. А не сообрази я вовремя, уехал бы в отпуск, ну и не было бы у меня медали "За взятие Берлина". А теперь — вот она!

Пронин позвенит медалями и добавит:

— На войне, ребятки, не только стрелять — побольше соображать нужно!..

И снова за топор. Так дом за домом отстраивает. И всё с шуткой, всё с песней.

Весёлый плотник появился после войны в колхозе!

ФЮНФКИНДЕР

Вот ещё одна необыкновенная сказка войны.

Шли партизаны лесом. Израненные, усталые, голодные.

Вдруг видят упавший фашистский самолёт. Заглянули — а в нём ящики конфет, мармеладу, шоколаду. Стали разбирать свалившиеся с неба трофеи. Вдруг в хвосте кто-то зашевелился. Фриц? Да, один немец уцелел. Увидев партизан, он выхватил из кармана… фотографию. Загородился ею от автоматов и кричит жалобно:

— Фюнфкиндер! Фюнфкиндер!

Подскочил к нему партизанский разведчик, мальчишка Лёнька, и рапортует командиру:

— Товарищ Фролов, у него на фотографии пятеро детей.

По лицу командира прошла не то улыбка, не то усмешка.

— Отставить! — скомандовал Фролов, и партизаны опустили автоматы.

Первый раз они пощадили врага. Известно — партизаны в плен не берут.

Некоторое время помолчали, не зная, что же с ним делать.

Командир нашёлся:

— Нагрузить на него шоколаду побольше, пусть тащит в лагерь ребятам гостинцы. Ясно?

Так немец, прозванный Фюнфкиндером, попал в партизанский лагерь, спрятанный среди непроходимых болот, где-то в лесах, между реками Пола и Ловать.

С удивлением разглядывали пленного женщины и дети. Фашисты — ведь это не люди. Они хуже зверей. У них и обличье должно быть ужасное. А этот на обыкновенного человека похож. Пожилой, худощавый, совсем не страшный.

С удивлением разглядывал и немец сказочное жильё партизан. Не то свайная деревня времен каменного века, не то гнездовье болотных птиц.

Прямо под водой, укреплённые на кольях, таятся в камышах шалаши, сплетённые из ивовых ветвей. Между ними жёрдочки. Ни печей, ни очагов для варки пищи. С виноватой улыбкой выкладывал он из мешка шоколад и конфеты.

— Что, смешно тебе — куда герман Русь загнал? — сказал Власыч, старик с ястребиным носом и лохматыми бровями. — Ничего, мы перетерпим, посмотрим, как вам достанется, когда наша возьмёт!

Немец поёжился под его зловещим взглядом. Опустил глаза и, указывая на себя, стал что-то объяснять.

Фролов слушал. Он когда-то, в десятилетке, изучал немецкий и теперь немного понимал.

— Должен вам доложить, товарищи, — сказал Фролов, — это авиамеханик. Самолёты обслуживал. А стрелять в нас — не стрелял.

— Все они так говорят, когда попадутся. А попадись ты ему, он бы тебе показал "рус капут"! Убью! Всё равно убью! — крикнул Власыч.

— Прямо здесь? — усмехнулся Фролов. — А куда денешь? В болото. А как же тогда воду будем пить?

Вокруг засмеялись. Немец оглядел людей с надеждой.

— Ладно, — сказал Фролов, — оставим вопрос до утра.

— Вот, правильно — утречком я его и отведу в лес подальше…

Власыч, уложив немца в своём шалаше, сел с автоматом его караулить.

Не спалось пленному. Вздыхал, обирал комаров с лица. Не шёл сон и к Лёньке. Всё думалось. Ненавидел он гитлеровцев не меньше Власыча. Но Фюнфкиндер… Странное дело… Тcс, как бы не услыхали его мыслей… Этот немец похож на его отца, бывшего механика МТС, ушедшего на войну. И лицо сероватое, в щеках вкрапинки металлической пыли. И руки с мозолями. И так же горбится немного. И так же любит своих детей… Захотелось что-нибудь придумать, чтобы Власыч не исполнил своей угрозы.