Карл Ясперс - Ницше. Введение в понимание его философствования

• Название: Ницше. Введение в понимание его философствования
• Автор: Карл Ясперс
• Издательство: Владимир Даль
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-93615-018-6

Книга одного из крупнейших представителей немецкого экзистенциализма посвящена изложению творческой биографии и основных идей Фридриха Ницше. По мысли автора, нередкая противоречивость логики Ницше, афористичность и фрагментарность его формулировок при поверхностном чтении могут произвести абсурдное и невразумительное впечатление, однако именно они таят за собой определённый смысл. Парадоксальная логика Ницше, характерный набор выразительных средств, требуя для себя пристального изучения, подводят вдумчивого читателя к пограничному опыту человеческого существования. Лишь с этой предельной позиции высветляется последний исток экзистенциальных возможностей человека.

Работа состоит из трёх частей. В первой реконструируются основные вехи биографии Ницше. Во второй предпринимается тематический анализ основных рубрик его философии. Последняя часть демонстрирует, как сам Ницше понимает свою философию, и как её понимают последующие философы.

Работа строится на материале всего творческого наследия Ницше, включая его ранние филологические сочинения, посмертно изданные фрагменты и переписку. Каждое положение подтверждено многочисленными цитатами и ссылками на конкретные тексты.

Книга К. Ясперса является классической пропедевтикой в изучении философствования Ницше и традиционно включается в списки литературы, посвящённой данной теме. Рассчитана на философов, культурологов, литературоведов, на всех читателей, интересующихся философией и историей культуры.

---

Конец

В каждой из трёх частей, описывающих жизнь Ницше, была продемонстрирована та или иная форма гибели. Духовное развитие не смогло достичь в творчестве своей цели; осталась бесформенная груда развалин; жизнь Ницше была «по сотне причин вечной проблемой». Его дружеские привязанности привели к опыту одиночества, в такой степени, быть может, ещё никем не испытанного. Болезнь Ницше не только загубила и оборвала его жизнь, но в своём постепенном становлении некоторым образом оказалась её неотъемлемой частью, так что без этой болезни мы едва ли могли бы себе представить Ницше, его жизнь и творчество.

Кроме того, чрезвычайное, чрезмерное присутствует в жизни Ницше почти во всём: слишком раннее приглашение на должность профессора, доходящее до гротеска отсутствие интереса к нему со стороны издателей, образ жизни fugitivus errans. В условиях полного одиночества в 1888 г. диалектика Ницше усилилась до безграничного отрицания, не противопоставив радикальному Нет ничего, кроме некоего неопределённого Да. Таким образом этот путь не получил продолжения.

Однако до этого в течение последних десяти лет и мистический опыт, раскрывающий достоверность бытия, приходит к завершению: в стихотворении «Солнце садится» из цикла «Дионисовы дифирамбы» Ницше увидел, как окончатся дни его жизни:

Недолго тебе ещё жаждать,
сгоревшее сердце!
Обещаньями полнится воздух,
из неизвестных мне уст начинает меня обдувать —
грядёт прохлада …

Он говорит, обращаясь к себе:
Не утрачивай мощи, отважное сердце!
Не вопрошай: зачем?

Его желание: «Веселье, золотое, настань! Ты — смерти наитайнейшее, наисладчайшее предвосхищение!» — сбывается: «А вокруг лишь игра и волна. Всё, что томило своей тяжестью, кануло в голубое забвение». Он находит свой путь в открытое бытие:

Серебряный, лёгкий, как рыба,
выплывает теперь мой чёлн.

Книга вторая. Основные идеи Ницше

Едва ли в действительности есть хоть что-то, о чём бы Ницше не высказал суждения: из его сочинений можно подобрать высказывания почти о всех великих и малых вещах — о государстве, религии, морали, науке, искусстве, музыке, о природе, жизни, болезни, труде, о мужчине и женщине, о любви, браке, о народах, эпохе, истории, исторических личностях, о последних философских вопросах. По отдельности эти высказывания имеют значение в большей или меньшей степени: правильное их понимание в каждом случае зависит от того, насколько мы овладели основными моментами движения мысли Ницше и знаем её основное содержание.

Понимания основных моментов мысли Ницше можно достичь двумя способами: следуя за ним по пути безграничного отрицания и постигая позитивное. Но уже в отрицании Ницше постоянно присутствует нечто объемлющее, определяемое позитивными истоками, которые в упомянутом нет косвенным образом о себе сообщают; наоборот, в прямом сообщении истины неизменно присутствует противоречие, которое самые на первый взгляд абсолютные позиции вовлекает в движение, проистекающее из этого объемлющего — за исключением разве только тех случаев, когда Ницше на мгновение изменит своей натуре, так или иначе догматически лишив её подвижности, но для него это подобно крушению и никогда не осуществляется полностью.

Переход от негативного к позитивному представлял для собственного сознания Ницше проблему до самого конца. Не то чтобы после какой-то чисто критической фазы жизни он однажды обрёл новую веру. Ницше всегда угрожает опасность Ничто, но в нём всегда присутствует также слияние с бытием. Уже напоследок он причисляет себя наряду с Буркхардтом и Тэном к глубоким нигилистам: «хотя я сам всё ещё не отчаялся найти выход и ту дыру, сквозь которую можно прийти к “нечто”» (к Роде, 23.5.87).

Вплоть до катастрофы отрицательные и положительные суждения находятся друг с другом в остром противоречии: «Я не создаю новых идолов … Моё ремесло скорее — низвергать идолов — так я называю идеалы» (ЭХ, 694). И наоборот: «Спустя много лет … я продолжаю и для публики делать то, что я делаю и всегда делал для себя: рисовать на стене образы новых идеалов» (14, 351).

Это противоречие оказывается для него выражением единственно необходимого процесса после того как «Бог умер». Идеалы для него зовутся идолами, когда принадлежат прошлому, но означают истину, когда они суть будущее: «Кто не находит великого в Боге, уже не находит его нигде, — он вынужден отрицать его — или созидать» (12, 329). Ницше стремится созидать: «Вы называете это саморазложением Бога — но это лишь его смена кожи … вам предстоит скоро вновь увидеть его — по ту сторону добра и зла» (12, 329).

То, что для сознания Ницше и в его реальной деятельности представляется двояким: отрицательным и утвердительным, разрушительным и созидательным, уничтожающим и порождающим — оказывается ложной проблемой, если утвердительный ответ ожидается на том же уровне, на каком высказывается отрицательное суждение — на уровне рационального понимания и возможности высказать его общепонятным образом. Здесь важную роль играет некое изначальное философское прозрение.

Рационально всеобщее как таковое критично и негативно, т. е. рассудок сам по себе аналитичен, разрушителен; позитивна только историчность незаменимого, не всеобщего, самодовлеющего и связанного со своим основанием бытия, которое, однако, остаётся не только сокрытым, но и иллюзорным, если не проясняется посредством рассудка. Ницше не было присуще глубокое прозрение такого рода (характерное для Шеллинга и приведшее его к разделению его философии на негативную и позитивную), но он бессознательно принимал его следствия. Отрицание как проявление рационального понимания оборачивается утверждением, будучи поставлено на службу историчности. Последняя же, будучи так или иначе выражена, вступает в сферу рационального и, таким образом, исчезает, когда её движение получает определённое выражение. Рациональное бывает только там, где одно дополняет другое, и действует только в рамках тех или иных отношений; историчность живёт сама по себе и вступает в коммуникацию самостановления.

Без широты негативной философии позитивной философии не существует. Только в чистилище рационального человек может по-настоящему понять свою позитивную историчность. Последняя сама обретает голос только благодаря рациональному, с помощью которого она косвенным образом улавливает свою историческую природу. Поэтому позитивное как основа историчности экзистенции движется во всех направлениях рациональности, целиком отдаётся им, однако определяет их и поддерживает их вместе, руководствуясь собственным историческим первоистоком, который не может знать самого себя, но неограниченно проясняется только в универсальности того, что можно знать, и того, что этой возможностью порождается.

Но позитивное в форме непосредственно высказанного само стало бы рационально-всеобщим и оказалось бы на том уровне, на котором его можно было бы неограниченно подвергать анализу. Потому что в рациональности, правда в рациональности ложной, которой не присуще понимание самой себя, оно неизбежно становится словом и предметом знания. В этой форме, будучи теорией всеобщей познаваемости, позитивное, поскольку оно рассматривается с точки зрения одного только рассудка и тем самым становится всеобщим и абстрактным, подрывается в самой своей основе — радикальнее всего это происходит, когда упомянутое учение о разделении негативной и позитивной (или рациональной и исторической) философии используется для того, чтобы отстранить рассудок с последующим отрицанием возможности рациональной проверки фактически рациональных высказываний.

Такого рода взаимосвязи указывают путь к основным для Ницше содержаниям: в той мере, в какой Ницше непосредственно демонстрирует свою позитивность, содержание таковой оказывается сомнительным. В той мере, в какой он, исследуя и экспериментируя, движется вперёд, он предъявляет исключительные требования к возможной экзистенции. Ницше философствует в созданной предшествовавшими столетиями новой философской ситуации:

Наивная философия, способная описать Бога, мир и человека в нём, не видит разрыва между рациональностью и историчностью: она может сообщать свои содержания с беспечной непосредственностью в виде образов и идей, не впадая при этом неизбежно в экзистенциальное заблуждение; а позднее, после краха наивной установки, однозначностью и цельностью своих трактатов ещё может эстетически удовлетворять того, кто проявляет интерес к прошлому, может быть объектом неких притязаний благодаря истине поддерживающей её экзистенции. Когда после крушения бесспорной целости Бога, души и мира начинает чувствоваться и осознаваться разрыв между рационально всеобщим и экзистенциальной историчностью, на передний план рационального выходят вопросы, содержащие сомнение — в случае Ницше: что есть человек (первая глава), что есть истина (вторая глава), что означают история и современная эпоха (третья глава). Однако в этом случае и бытие начинает представляться в своей историчности, а именно: отыскиваться в воле к будущему (четвёртая глава), как сиюминутное истолкование мира (пятая глава), как мистическое слияние с бытием (шестая глава).