Роза Планас - Флорентийские маски

• Название: Флорентийские маски
• Автор: Роза Планас
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00106-1

Роман Розы Планас «Флорентийские маски» привлечет внимание всех любителей детектива, насыщенного богатым культурным, литературным, историческим содержанием.

Непостижимым образом в реальную жизнь героев вторгается деревянный мальчик Пиноккио, но фигура его оказывается не столько смешной, сколько зловещей. «Череп Пиноккио», странный носатый череп, обнаруженный на Гаити, обладает таинственной властью над мыслями и судьбами людей, навсегда лишая их покоя и обрекая на мучительные поиски разгадки, которая скрыта в лабиринте прошлого – исторического и мифического. Пытаясь распутать невидимые нити, связывающие персонажей итальянской «комедии масок» и немого кино, членов тайной ложи карбонариев и обитателей «дома мертвых» с творением Карло Коллоди – Пиноккио, герои романа подвергают себя реальной опасности. Убийство, смерть, самоубийство… Удастся ли кому-нибудь из героев романа проникнуть в тайну Пиноккио и выйти из этого испытания живым и невредимым?

---

– А, так это вы, дядя Марка. Ну конечно, входите, и вы, молодой человек, тоже. Не стойте в дверях: на улице холодно, а вы, как я вижу, промокли.

Пол вошел в дом первым. Федерико Канали шел за ним, словно не замечая тех знаков внимания, которые оказывала им пожилая женщина.

– Проходите, проходите в гостиную. Давайте я налью вам бренди.

– Нет, спасибо, – возразил Федерико, которому пришлось для этого даже повысить голос. – Пожалуйста, сообщите миссис Харпер, что я хочу ее видеть. Я профессор Канали, друг Марка.

Хорошо поставленный преподавательский голос итальянца прозвучал в погруженном в тишину доме как раскат грома. Женщина безмолвно исчезла за шторой, отделявшей прихожую от основной части дома. Буквально через несколько секунд она вернулась в компании еще двух женщин примерно одного с ней возраста. Все трое мило улыбались, что казалось совершенно неуместным в доме, погруженном в траур. Пол поздоровался и, обращаясь к Федерико, пояснил:

– Это тетушки Ады. Они присутствовали на ее свадьбе и вообще всегда поддерживают ее в самые ответственные минуты жизни.

– Да, да, именно так и есть, – вступила в разговор женщина, выглядевшая старше остальных. – Мы все трое знали вашего друга и очень скорбим по поводу его безвременной кончины.

– Примите наши искренние соболезнования, – хором подтвердили две сестры, до сих пор не вступавшие в разговор.

Профессор Канали вежливо, но сухо поблагодарил женщин за слова участия, но по-прежнему настаивал на том, чтобы скорее встретиться со вдовой. Все эти разговоры и хождение вокруг да около казались ему пустой тратой времени.

– Мне бы очень хотелось поговорить с вашей племянницей. Я хочу выразить ей свое участие и по возможности утешить ее в этом ужасном горе.

Несмотря на вежливые и сердечные слова, Федерико с трудом удавалось скрыть свое нетерпение. Он все время смотрел по сторонам поверх голов женщин, словно рассчитывая, что ему все же удастся увидеть в полутемной гостиной ту, ради разговора с которой он и пришел сюда.

– Очень сожалею, – суховато произнесла старшая из сестер, – но боюсь, что вы напрасно проделали столь долгий путь под дождем. Ада Маргарет уехала в Лондон сразу после поминальной службы и больше сюда не вернется.

– Но я же видел ее буквально пару часов назад! – воскликнул Федерико, не скрывая недоверия в голосе. – Как вы могли позволить ей уехать одной в ее состоянии?

Самая маленькая по росту и младшая по возрасту женщина, отзывавшаяся на имя Финела, изобразила на лице задумчивую улыбку и, вскинув брови, ответила:

– Мы просто не смогли ее удержать. Она сказала, что не может больше находиться в доме, где прошли последние часы жизни ее мужа. Горе погнало ее в дорогу, хотя в такую погоду лучше сидеть дома, а путь ей предстоит неблизкий. Если бы вы были хорошо знакомы с моей племянницей, то знали бы наверняка, что никто и ничто не может удержать ее, если она решила что-то сделать.

– Насчет этого я как раз в курсе, – со злобой в голосе заметил Федерико. – Полагаю также, что столь поспешный отъезд вдовы в какой-то мере спровоцирован угрызениями совести.

Три женщины изумленно переглянулись, а затем старшая из них взяла слово:

– Молодой человек, я не знаю, на что вы намекаете, но позволю себе заметить, что мне не нравится, когда в моем присутствии малознакомые люди нелицеприятно высказываются о тех, кто мне близок и дорог.

Пол поспешил вмешаться и обрушил на трех женщин целый поток извинений и пояснений, касавшихся состояния, в котором пребывает уважаемый профессор Канали, уставший после почти двух суток, проведенных в дороге, и к тому же почти падающий с ног от голода. Итальянец не стал его перебивать, но и не произнес ни единого слова в свою защиту. В эти минуты он думал только о бегстве Ады Маргарет. По всему выходило, что поговорить с ней в обозримом будущем ему уже не удастся.

Они вышли из дома, причем Федерико так и не сказал ни слова. Пол, прекрасно понимавший его настроение, попытался его успокоить и предложил ему свою машину и себя в качестве шофера: он мог бы отвезти Федерико прямо к дому Ады, избавив таким образом от необходимости плутать по узким переулкам Ковент-Гардена.

– Можем ехать хоть сейчас, ты, главное, не волнуйся. Завтра ты уже сможешь поговорить с ней. Я знаю, где она живет, – бывал у нее в лондонском доме несколько раз. Только на многое не рассчитывай, не строй иллюзий. Мне почему-то кажется, что у нее нет ответов на вопросы, которые ты собираешься ей задать. В любом случае я постараюсь тебе помочь. Не хочу, чтобы ты уехал, ни в чем не разобравшись.

– Спасибо, – ответил несколько успокоившийся Федерико, к которому вместе со слезами вернулись тоска и боль утраты. – Не знаю, что бы я без тебя делал. Действительно, не хотелось бы уезжать из Англии, не поговорив с Адой. Может, ты и прав, но я все-таки думаю, что она знает о Марке больше любого из нас. Возможно, ею движет та же самая идея, что и нами, – я имею в виду тот череп с Гаити.

Последние слова не на шутку встревожили Пола. Вплоть до этого момента он полагал, что профессор Капали поступает столь странно из желания выяснить истинные причины смерти друга. Теперь же, после очередного упоминания о проклятом черепе, он начал сомневаться, что итальянцу нужно именно это. Полу даже показалось, что Федерико гораздо интереснее узнать, что известно Аде о черепе, чем выяснить, какие странные обстоятельства привели Марка к смерти. Впрочем, энтомолог сумел отогнать от себя это предположение, посчитав его просто чудовищным. Как знать, может, в душе Федерико все перемешалось и уже трудно отделить его переживания по поводу гибели Марка от исследований и экстравагантных выходок троих друзей, которые разыскивают по всему миру якобы оживших литературных героев.

«Неужели он на самом деле умер?» – спрашивал себя Пол во время долгой поездки по шоссе, ведущему в столицу. В ночной темноте, озаряемой лишь фарами встречных машин, стиралась грань между нормальной жизнью и существованием в бессознательном состоянии. Время от времени он искоса посматривал на Федерико, который сидел молча, практически неподвижно, словно погруженный в летаргический сон, лишающий человека возможности думать и действовать рационально. Пол вдруг представил себя водителем катафалка, украшенного подобранными соответственно случаю цветами. Он даже почти ощутил запах жасмина, гардении, александрийской гвоздики – в общем, все ароматы, которые ему в ходе экспериментов удавалось выделить или даже синтезировать лабораторным путем и запаять в пробирку. Море осталось далеко позади, но его незримое присутствие ощущалось в дороге еще долгое время.

Солдаты со Слэптон-Бич пели на ухо Полу старые военные песни. Песни войны – вот только какой войны? Первой мировой, Второй или той, которая еще будет? Музыка, словно прошедшая через множество рядов горящих свечей, накрывала незримым саваном лицо задохнувшегося, захлебнувшегося Марка. Воображение рисовало все более яркие и при этом страшные картины, а Федерико – единственный человек, способный нарушить молчание и прервать эту цепь непрошеных образов в сознании Пола, – продолжал сидеть молча и неподвижно, чем-то напоминая напуганное, забившееся в угол клетки животное, которое не издает ни звука лишь потому, что боится неминуемо следующего за этим удара.

В какой-то момент Пол словно очнулся и свернул к придорожному кафе, открытому даже в столь поздний час. Итальянец нарушил долгое молчание:

– Что случилось? Почему ты остановился?

– Я устал. Не могу больше вести.

– Ты прав, давай посидим, перехватим чего-нибудь. Я, честно говоря, тоже очень устал.

Немного размяв ноги у машины, они вошли в кафе. Поев и выпив кофе, решили вернуться обратно в машину и несколько часов поспать. Сон Федерико был беспокойным и нисколько не добавил ему сил. Стоило ему закрыть глаза, как перед его мысленным взором возникало лицо Марка. Федерико сам вызывал в памяти образ друга, потому что хотел увидеть его, поговорить с ним, рассказать обо всем, что произошло за последние несколько дней. «Почему ты так поступил? – спрашивал он тень своего друга. – Почему ничего не сказал мне? Будь я на твоем месте, прежде чем совершить такой непоправимый поступок, я обязательно посоветовался бы с тобой и даже дождался бы твоего приезда, а уж в крайнем случае оставил бы тебе письмо, какой-то знак, хоть что-то, что облегчило бы твои страдания и освободило от угрызений совести».

Федерико вытянул вперед руку, чтобы дотронуться до лица своего друга, но чем сильнее он тянулся, тем дальше отходил Марк. Лицо его имело какой-то синеватый оттенок, глаза были красные и блестели – он словно готов был вот-вот разрыдаться. Одежда на Марке была изорвана в лохмотья, но при этом Марку удавалось сохранить свойственную ему элегантность. От его бледной, белой кожи, проступавшей из-под лоскутов рубашки, исходило какое-то едва уловимое вибрирующее свечение.