Роза Планас - Флорентийские маски

• Название: Флорентийские маски
• Автор: Роза Планас
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00106-1

Роман Розы Планас «Флорентийские маски» привлечет внимание всех любителей детектива, насыщенного богатым культурным, литературным, историческим содержанием.

Непостижимым образом в реальную жизнь героев вторгается деревянный мальчик Пиноккио, но фигура его оказывается не столько смешной, сколько зловещей. «Череп Пиноккио», странный носатый череп, обнаруженный на Гаити, обладает таинственной властью над мыслями и судьбами людей, навсегда лишая их покоя и обрекая на мучительные поиски разгадки, которая скрыта в лабиринте прошлого – исторического и мифического. Пытаясь распутать невидимые нити, связывающие персонажей итальянской «комедии масок» и немого кино, членов тайной ложи карбонариев и обитателей «дома мертвых» с творением Карло Коллоди – Пиноккио, герои романа подвергают себя реальной опасности. Убийство, смерть, самоубийство… Удастся ли кому-нибудь из героев романа проникнуть в тайну Пиноккио и выйти из этого испытания живым и невредимым?

---

Ласло вел машину и копался в воспоминаниях. Антонио не лез к нему с разговорами, понимая, что адвокат напряженно работает, профессионально готовясь к предстоящей встрече. Шоссе было широкое, ровное и довольно прямое; унылый, однообразный пейзаж производил на обоих гнетущее впечатление. Ласло мысленно пытался найти хоть какую-то брешь в стене, выстроенной между Хоакином и окружающим миром. К сожалению, пока что все попытки вспомнить хоть какую-то слабость или уязвимое место мажордома были безрезультатны. Это подтверждали и воспоминания о последней встрече между дворецким и адвокатом, которая состоялась по случаю намечавшегося развода актера.

Актриса-англичанка в один прекрасный день просто исчезла из поместья. Первое время муж терпеливо ждал ее возвращения, но через полгода даже он сумел убедить себя в том, что уехала она навсегда. Эта странная женщина не взяла с собой ничего – ни драгоценностей, ни денег, ни каких-нибудь сувениров, ни даже собственного сына. Свое прошлое она оставила в Сересас с таким же безразличием, с каким мертвец оставляет и забывает все, что происходило с ним при жизни. Поначалу Ласло предполагал, что это своего рода тактический маневр, а стратегическая цель такого странного поведения англичанки – последующее выдвижение требований о разделе семейного имущества, на что, кстати, она имела полное право. На ее стороне были законы ее страны, да и в Мексике статус законной супруги сулил при разделе семейной собственности большие преимущества. К удивлению адвоката, все произошло совсем не так, как он предполагал. За все последующие годы англичанка не потребовала никакой компенсации и полностью удовлетворилась довольно скромным денежным содержанием, которое ежемесячно перечислялось ей со счетов актера. Не выдвинула она никаких требований и по поводу собственного сына. С ее стороны не поступило даже какого-нибудь предложения о том, чтобы он, например, ежегодно проводил с нею определенное время. На первых порах она ограничилась тем, что звонила Антонио каждую неделю, а затем, по мере того как мальчик взрослел, телефонные разговоры стали происходить дважды в месяц, а потом и того реже. На день рождения она непременно отправляла Антонио открытку, а также поздравляла его с Рождеством и Пасхой. Все остальное время она вела себя так, словно у нее не было никаких детей, а взрослеющий подросток, оставленный ею в Сересас, был всего лишь фрагментом лелеемой актером мечты о семейном счастье. Антонио так никогда и не простил мать за то, что она его бросила. Нанесенная ему в детстве психологическая травма навсегда отложилась в его подсознании и во многом определила его поведение, когда он уже вырос.

Ласло истолковал заявление актера о намерении развестись как последнюю попытку заставить супругу хоть как-то отреагировать на все его звонки и письма. Адвокатское бюро, в котором работал Ласло, подало международный иск об официальном расторжении брака вследствие долговременного раздельного проживания супругов, против ожидания юристов, англичанка никак не отреагировала на полученное уведомление об открытии дела. К тому времени она жила в Англии уже больше двух лет и за все это время ни разу не виделась с мужем. Собственно говоря, официальная процедура развода должна была всего лишь документально зафиксировать уже существующее положение дел. Для нее развод ничего не менял. Тем не менее актер настоял на том, чтобы Ласло сделал все возможное и добился присутствия супруги в суде во время рассмотрения дела. По всей видимости, он втайне надеялся, что ему удастся если не уговорить жену вернуться, то хотя бы получить от нее какое-то объяснение происшедшему. Задачу он поставил перед адвокатом весьма и весьма непростую. Судя по всему, англичанка не имела ни малейшего желания приезжать к уже бывшему мужу для какого бы то ни было выяснения отношений и исполнения формальностей. Чтобы разобраться в ситуации и понять, как можно заставить эту женщину пересечь океан, Ласло решил подробно выяснить, как складывались отношения между супругами. Для этого он попросил у актера разрешения поговорить с Хоакином. Мажордом ничем не выказал неудовольствия по поводу пусть и неформального, но все же допроса. Все произошло как всегда: актеру потребовалась от Хоакина какая-то услуга, и верный секретарь, слуга, дворецкий и телохранитель исполнил волю хозяина в точности и в полном объеме. В назначенный день он приехал в столицу и предстал перед адвокатом. Ласло прекрасно помнил тот разговор. Он сразу же отметил про себя, что Хоакин ничуть не изменился за то время, что они не виделись. Ощущение было такое, будто дворецкий заключил сделку с дьяволом и благодаря каким-то колдовским приемам научился сохранять если не молодость, то по крайней мере молодцеватость. Помогали ему в этом нелегком деле худощавое телосложение и хорошая крепкая фигура, пусть и не с самыми мощными, но рельефными мускулами.

В кабинете Ласло дворецкий появился в синей джинсовой куртке и кричаще-белых брюках. Чем-то он напоминал моряка-яхтсмена, сошедшего на берег в сомбреро, поля которого прикрывали от посторонних взглядов верхнюю часть его лица, включая и глаза.

– Сеньора всегда вела себя исключительно корректно. Это заявление мажордом сделал буквально с порога, только-только усевшись в глубокое кресло и выслушав первый вопрос собеседника.

– Она никогда не выходила из себя, не теряла душевного равновесия. Я ни разу не слышал от нее хотя бы слова на повышенных тонах. Она всегда говорила ровно и очень спокойно.

Ласло, несколько сбитый с толку таким заявлением, не сдержался и воскликнул:

– Она что, была растением, а не живой женщиной? Вы лучше скажите, были ли у сеньоры поводы на что-нибудь жаловаться.

Хоакин, которому, по всей видимости, было свойственно несколько иное чувство юмора, чем адвокату, с сомнением покачал головой:

– Не знаю, были ли у нее причины жаловаться, но жалоб с ее стороны не поступало. За это я ручаюсь.

Ласло, которого уже стало разбирать любопытство – чисто человеческое, а не служебное, – продолжал свои настырные расспросы:

– Если в ваших интересах помочь хозяину, то постарайтесь проявить больше готовности к общению. Расскажите мне, как они жили. Например, что они делали вместе, а что в поведении мужа не нравилось его супруге. Я просто не верю, что вы ни разу не были свидетелем каких-нибудь разногласий и споров или даже ссор между ними… А ребенок? – спросил Ласло, вспомнив о столь важном факторе в отношениях любой пары. – В конце концов, мать должна была беспокоиться о своем ребенке, заботиться о нем.

Хоакин спокойно выслушал эмоциональные слова Ласло и, прежде чем ответить на его вопросы, на некоторое время задумался. Адвокат приписал эту паузу ограниченным умственным способностям дворецкого или же не слишком развитой функции сознания, а именно памяти. Впрочем, Хоакину вновь удалось легко опровергнуть то мнение, которое могло первоначально сложиться у собеседника. Проявляя как чудеса памяти, так и недюжинные способности к анализу и обобщению, он стал в подробностях описывать совместную жизнь супругов:

– Мой хозяин познакомился с этой женщиной в Доме игры, – сказал он, взвешивая каждое слово.

Ласло понял это так, что актера и его избранницу объединила страсть к азартным играм. Но Хоакин, как всегда, сумел мгновенно опровергнуть поспешный вывод.

– Вы меня неправильно поняли, – сказал он. – Я сказал: не в игорном доме, а в Доме игры.

Венгру не пришелся по душе стиль изложения Хоакина, который все время изъяснялся какими-то загадками. Его адвокатская душа требовала большей ясности и определенности в терминах.

– Понимаете, это такое особенное место, куда приходят играть, но играть не в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Речь идет не о тех играх, какие всем нам известны. Это своего рода частный клуб, куда принимают далеко не каждого. Лично я так и не смог стать его членом, поскольку мне этого просто не позволили. И речь тут идет не о финансовой состоятельности претендента: там ценятся другие добродетели, а престиж человека оценивается совсем не так, как в обычном светском обществе.

Этот рассказ совсем сбил Ласло с толку. Раньше он никогда не слышал о подобной ассоциации и теперь чувствовал себя не в своей тарелке: в положении невежды, которому мажордом терпеливо объяснял то, что ему самому было давно известно.

– Продолжайте, прошу вас, постарайтесь вспомнить все, что получится. Время у нас есть.

Хоакин спокойно и неторопливо продолжал:

– Сеньора вступила в клуб раньше, чем сеньор. Мне известно, что он, уже будучи приглашенным туда, долго откладывал дату вступления в силу своей скромности и, я бы даже сказал, робости. Мне кажется, он так и не решился бы на этот шаг, если бы не уговоры партнеров по продюсерской компании. Они убедили его, что это просто необходимо, потому что там он сможет познакомиться со многими полезными людьми и научиться чему-либо важному для своей карьеры. Но мой хозяин все еще сомневался. Вы сами знаете, что человек он не самый отважный, и он опасался, что это окажется неким тайным обществом со строгим уставом и правилами. В конце концов он все же победил свои страхи и стал готовиться к церемонии приема в члены клуба. Для этого нужно было одеться в соответствии с определенными предписаниями, сообщенными заранее; я сам помог ему выбрать подходящий костюм.