Роберт Говард - Хозяин Судьбы

• Название: Хозяин Судьбы
• Автор: Роберт Говард
• Издательство: ТЕРРА–Книжный клуб, Северо-Запад
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-275-01003-6 (т.8), 5-275-00830-9

Роберт Говард (1906–1936) — один из самых талантливых писателей-фантастов Соединенных Штатов Америки, чье творчество было очень ярким, а жизнь — очень короткой.

Рассказы, вошедшие в восьмой том, повествуют об отважных людях, которые могут противостоять надвигающемуся кошмару — победить китайского колдуна, властителя снов, остановить чернокожих магов, в дебрях Миссисипи поклоняющихся чудовищному зверю, открыть тайну ушедшего под землю племени…

---

Чья-то слабеющая рука ухватила Конна за колено, когда он споткнулся о труп человека в волчьей шкуре. Бывший раб наклонился и увидел племянника Малачи — О'Кели. Глаза юноши остекленели. Конн приподнял его голову. Улыбка скользнула по губам умирающего.

— Я слышал боевой клич О'Нейла, — прошептал он. — Ведь Малачи не мог нас предать? Он же не мог не вступить в битву…

Так умер О'Кели. Встав, Конн увидел знакомый силуэт. Торвальд Ворон выбрался из свалки и быстро убегал, но не к морю и не к реке, где его товарищи гибли под гаэльскими топорами, а к Томарскому лесу. Конн последовал за ним. Ненависть подгоняла его.

Тут Торвальд увидел, что за ним погнались, и, обернувшись, зарычал. Вот так раб встретился с бывшим хозяином. Когда Конн настиг его, норман сжал свое копье обеими руками и яростно метнул его, но острие отскочило от огромного ошейника на шее Конна. Подобрав его, Конн в свою очередь швырнул копье в противника. Оно прошло сквозь разорванную кольчугу Торвальда, выпустив ему кишки.

Оглядевшись, Конн заметил, что охота за старым врагом завела его почти к палатке короля, установленной на краю поля битвы. Король Бриан стоял перед палаткой. Его седые волосы развевались на ветру, и лишь один человек прислуживал ему. Конн подбежал к палатке.

— Какие вести ты принес, воин? — спросил король.

— Чужеземцы бегут, — ответил Конн. — Но Муррох погиб.

— Ты принес плохие вести, — сказал Бриан. — Никогда больше не увидит Эрлик такого воина.

— Где же ваша охрана, мой господин? — спросил Конн.

— Они присоединились к сражающимся.

— Тогда позвольте мне отвести вас в более безопасное место, — сказал Конн. — Враги бегут прямо сюда. — Король Бриан покачал головой:

— Нет, я знаю, мне не уйти отсюда живым. Ведь Ивин Грэгли сказала мне прошлой ночью, что я погибну сегодня. Что пользы в моей жизни, если погиб Муррох и гаэльские защитники?

Вдруг слуга закричал:

— Мой король, мы погибли! Голубые люди идут сюда.

— Это — датчане в доспехах! — воскликнул Конн, обернувшись.

Король Бриан обнажил свой тяжелый меч.

Приближалась группа заляпанных кровью викингов. Впереди них шли Бродир и Амлафф. Их кольчуги висели клочьями, мечи были зазубрены и в крови. Бродир издали заметил палатку короля и теперь пришел убить его, потому что в этот день на поле брани он был пристыжен и ярость кипела в его сердце. Его одолевали видения, в которых Бриан, Сигурд и Кормалада кружились в дьявольской пляске. Бродир проиграл битву, Ирландию, Кормаладу, Гормлат. Теперь он жаждал лишь смерти под ударами мечей.

Приблизившись, Бродир и Амлафф одновременно кинулись к королю. Конн преградил им путь, но Бродир свернул в сторону, предоставив бывшего раба своему спутнику, а сам напал на короля. Конн нанес только один удар, разрубив, как бумагу, кольчугу врага, вместе с позвоночником. И тут же он бросился на защиту короля Бриана.

Конн увидел, как Бродир отразил удар короля и пронзил могучую грудь Бриана. Тот упал, но, падая, выставил колено, вырвал из груди меч врага и им же перерубил Бродиру обе ноги. Торжествующий крик викинга превратился в ужасный стон. Бродир рухнул в лужу крови. Какое-то время он бился в конвульсиях, а потом затих.

Конн остановился, огляделся. Остальные викинги убежали. Гаэлы начали потихоньку собираться возле королевской палатки. Звуки волынки, причитающей по героям, сливались с криками тех, кто все еще сражался у реки. Тело Мурроха принесли к палатке короля. Люди шли тяжело, устало, склонив головы. На носилках принесли тело принца и тела Турлофа, сына Мурроха, Дональда Стюарта Мара, О'Кели и О'Хайна; западных военачальников, принца Митла О'Фэлана, Дунланга О'Хартигана. Рядом с носилками, опустив голову на грудь, шла Ивин Грэгли.

Воины поставили носилки. Молча окружили они труп короля Бриана Бору. Безмолвно смотрели они на мертвеца. Ивин опустилась рядом с телом своего возлюбленного. Ни слезинки не уронила она. Ни крика, ни предсмертного стона не вырвалось из ее груди.

Шум битвы постепенно стихал. Заходящее солнце облило розовым светом истоптанное поле. Беглецы, истерзанные, избитые, ковыляли через дублинские ворота. Воины Ситрака готовились к осаде. Но у ирландцев не было сил осадить город. Четыре тысячи воинов погибли, и большей частью — гаэлы. Но больше семи тысяч датчан и лэйнетов лежали на пропитанной кровью земле. Гаэлы сокрушили викингов. Так закончилось их владычество в этих краях…

Конн же направился к реке. Многочисленные раны его болели. По дороге он столкнулся с Турлофом Дабом. Безумие покинуло Черного Турлофа, и его темное лицо снова стало непроницаемым. Он был измазан кровью с головы до пят.

— Мой господин, — обратился к нему Конн, дотронувшись до своего ошейника. — Я убил того, кто надел на меня ошейник раба. Теперь я свободен.

Черный Турлоф поднял топор, подцепил кольцо, распиливая мягкий металл. Лезвие топора немного поранило плечо Конна, но воин и не заметил этого.

— Теперь я в самом деле свободен, — объявил Конн, наконец расслабившись. — Мое сердце скорбит о погибших вождях, но слава нашей победе! Когда еще случиться подобной битве? Воистину теперь будет пир для воронов.

Его голос стих. Он стоял, как статуя, закинув голову, уставившись в небо. Солнце садилось, и на фоне кровавого заката собирались темные тучи. Пронизывающий ветер согнал их вместе. И тут на их фоне проступила гигантская фигура. Седая борода и лохматые волосы струились по ветру, плащ развевался, как огромные крылья. Фигура неслась на север.

— Посмотрите вверх… в небо! — закричал Конн. — Это он! Ужасный одноглазый Седой. Я видел его в горах в Торке. Я заметил его на стенах Дублина, когда кипела битва. Он стоял над умирающим принцем Муррохом. Смотрите! Он мчится сквозь тучи, оседлав ветер. Он сейчас исчезнет!.. Пропал!..

— Это был Один, бог Морского Народа, — мрачно сказал Турлоф. — Его дети разбиты, алтари разрушены, служители погибли под мечами южан. Он убегает от новых богов и их детей, возвращается на берега голубых северных заливов, породивших его. Больше не будет беспомощных жертв, воющих под кинжалами священников. Больше Один не будет шествовать по черным тучам. — Турлоф мрачно покачал головой. — Седой бог ушел, и нам пора уходить, хоть мы и победили. Наступают дни сумерек. Странное у меня чувство, будто именно сейчас одна эпоха сменила другую. Но ведь все мы призраки на этой земле, всем нам предстоит уйти!

Турлоф ушел, растворившись в сумерках, предоставив Конна самому себе. Теперь Конн был свободен от рабства, точно так же, как и остальные гаэлы, которым больше не угрожали ни тень Седого бога, ни его безжалостные слуги.

Копье и клык (Перевод с англ. А. Лидина)

Скорчившись у входа в пещеру А-эа, с удивлением наблюдала за Га-нором. Ее интересовал Га-нор и то, что он делал. А он, слишком увлекшись своей работой, не замечал девушки. В нише стены горел факел, тускло освещавший всю пещеру. Га-нор трудился при его свете, вычерчивая фигуры на стене. Куском кремня он процарапал контуры, а потом закончил фигуру, подкрасив ее охрой. Кистью ему служила маленькая веточка. Картинка получилась грубой, но в ней был виден гений художника, экспрессия.

Га-нор собирался нарисовать мамонта. Глаза А-эа округлились от удивления и восхищения. Потрясающе! Ну и что из того, что у зверя не хватает ноги и нет хвоста? Для дикарки, погруженной в пучину варварства, творчество Га-нора было верхом совершенства.

Однако А-эа спряталась среди скудных кустов у входа в пещеру Га-нора не для того, чтобы следить, как он рисует мамонта. Восхищение картинкой было лишь слабым чувством рядом с ее любовью к Га-нору. А первобытный художник был симпатичным: выше шести футов, стройный, с длинными руками и ногами, с могучими плечами и узкими бедрами — телосложением воина. Черты его лица, резко очерченный в мерцающем свете факела профиль казались утонченными: высокий, широкий лоб, грива светлых волос.

Да и сама А-эа выглядела миленькой. Ее волосы, такие же прекрасные, как ее глаза, были черными и игривыми волнами ниспадали на тонкие плечи. Ее щеки не покрывали татуировки, потому что А-эа еще не вышла замуж.

Оба — и юноша, и девушка, — были совершенными образчиками расы великих кроманьонцев, которая взялась неизвестно откуда, объявила и укрепила силой свою власть над животными.

А-эа, нервничая, огляделась. Обряды, обычаи и табу занимали главенствующее место в жизни дикарей.

И художник, и девушка принадлежали примитивной расе, ревностно чтившей свои обычаи. Порок и распущенность могли быть законом, но внешне их избегали и порицали. Так что если бы А-эу обнаружили спрятавшейся возле пещеры неженатого молодого человека, ее бы публично обвинили в распущенности и выпороли.