Ирина Булгакова - Черный завет. Книга 2

• Название: Черный завет. Книга 2
• Автор: Ирина Булгакова
• Жанр: Фэнтези

Вторая книга дилогии. Он — кочевник. Тот, в ком дремлет природная сила выжженных Гелионом степей. Для него слово — всего лишь прелюдия к убийству. Она — его рабыня, в чьей душе обитают демоны. Однако судьбе угодно было сделать их рабами. В самом сердце Южного леса, где каждый шаг может стать последним, им предстоит борьба не только с загадочными Отверженными и с разбойниками — прежде всего им предстоит вступить в поединок друг с другом. Ежечасно, ежесекундно на собственном опыте проверяя старинную поговорку: тот, кто не гнется — быстрее ломается.

---

Затаив дыхание, Роксана стояла у окна, прижимаясь горячей щекой к стеклу. Подумать только: то самое тело, которого сегодня ночью касались ее руки, ее губы, сейчас не более чем мишень для беспощадных шипов!

Шанан-дэй решился. Сухой треск заполнил площадь. Закрутилось смерчем кнутовище, с каждым разворотом захватывая большее пространство. Хлесткий удар влево — вправо не оставил Ханаан-дэю шансов. На том самом плече, где еще алел след, оставленный стрелой, сочилась кровью длинный глубокий порез. Тут же последовала целая серия стремительных ударов. Ханаан-дэй оказался к ней готов — бросил тело в сторону, предугадывая смертельный разворот петли. Он покатился по земле и повторяя его движение, потянулось за ним кнутовище.

Так и не поднявшись с земли, кочевник выбросил руку вперед. Алчущим крови зверем, развернулось в полете кнутовище.

Вздрогнул от удара Шанан-дэй. Кровавая полоса пересекла лицо и задела грудь. Он прижал руку к щеке, стирая кровь, что застилала глаза. То, что должно было помочь, не принесло облегчения. Вместо левого глаза темнел кровавый сгусток. От боли степняк замешкался. Когда же упал за землю, было уже поздно: удары настигали его всюду. Смешалась с грязью кровь, плотной коркой облепила обнаженное до пояса тело.

Молчали степняки, ближе подступая к месту ристалища. Во влажном воздухе щелчки кнута больно царапали слух.

Грязный, испещренный глубокими ранами, Ханаан-дэй хладнокровно и расчетливо стегал кнутом пытающегося увернуться противника.

Когда стало казаться, что все уже кончено, Шанан-дэй выпросил себе передышку удачным ударом кнута.

Крутанулся волчком Ханаан-дэй, уходя от захлестывающей его петли, но опоздал. Кнутовище развернулось у него за спиной. Куда именно угодил железный шарик, Роксана не уследила. Кочевник дрогнул и тяжело опустился на колено.

Коротко охнул за спиной Леон и Роксана мысленно взвыла.

В тот же миг поднялся Шанан-дэй, грязный, страшный. Он махнул кнутом, целясь в склоненную голову.

Роксана так и не поняла, что случилось. Кочевник, по-прежнему не поднимая головы, сидел на коленях. Только кнут его, казалось живущий отдельно от хозяина, описал молниеносную дугу.

Шанан-дэй схватился за горло, выпуская из рук рукоять кнута. Мощным потоком из разверстой раны хлынула кровь. Ноги подогнулись. Медленно, словно в последний момент пытался опереться на воздух, он упал на спину.

Толпа степняков дрогнула, но никто не двинулся с места.

Лежал на земле Шанан-дэй. Кружилась пыль, серым пеплом оседая на неподвижном теле. Смешивалась с кровью, катилась на землю черным потоком.

Поднялся наконец и кочевник, тяжело опираясь на правую ногу. Он простоял недолго. К нему, четко печатая шаг, подошел тот самый высокий степняк, который был свидетелем утренней ссоры. Он бросил под ноги Ханаан-дэю кнут и что-то негромко сказал. Тот склонил голову, принимая вызов.

— Все, — выдохнул Леон. — Нового поединка завтра ему не пережить.

У девушки не осталось сил даже на то, чтобы бросить короткое "заткнись". На площадь, не удерживаемый более никем, вихрем ворвался прирученный конь и потянулся мордой к хозяину. Кочевник сделал все, что мог — походя хлопнул рукой по крупу и жеребец остановился, провожая хозяина печальным взглядом.

Роксана смотрела на то, как старательно ступая на больную ногу, идет к дому Ханаан-дэй и думала о том, что достаточно и короткого слова, чтобы у нее рекой полились слезы.

11

За грязными, давно не мытыми окнами пряталась ночь. Тяжелые тучи, весь день полнившиеся дождем, разрешились настоящим ливнем. По крыше барабанило с такой силой, будто не дождь это был вовсе, а тысячи стрел вонзались в дерево, стремясь пробить его насквозь. Ко всему прочему добавился ветер. Заплаканные окна с трудом противостояли порывам, с каждым разом набиравшим силу.

Кочевник не подпускал к себе никого — сам омыл раны на спине. После этого обложился тряпками и занялся раной под коленом. Долго Роксана из клети наблюдала за тем, как он пытается при свете ночного фонаря наложить швы с помощью где-то раздобытой иглы. Потом она не выдержала. Поднялась и пошла к нему в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Ей ее хотелось, чтобы Леон был свидетелем тех отношений, на которые наложила неизбежный отпечаток прошлая ночь.

То ли боль измотала его, то ли то, что так и не смог подступиться к ране, как ни изворачивался, но кочевник безропотно отдал ей иглу. Роксана уложила его на лавку, вниз лицом. Пачкаясь в крови, она стягивала нитью края кожи. Кочевник глубоко и размеренно дышал.

После того, как повязка из приготовленных тряпок была наложена, Роксана в изнеможении опустилась на пол. Надежда на то, что рана окажется несерьезной, улетала в ночную тьму.

Последняя ночь. Завтра кочевник не сможет оказать сколько-нибудь достойного сопротивления. Еще вчера в ответ на этот вопрос девушка недоуменно пожала бы плечами, но сегодня, после того, что она увидела, это было очевидным. Нога плохо сгибалась — где уж тут кувыркаться в пыли… нет, Роксана оглянулась на мокрые окна — в жирной, обильно политой дождем грязи.

Ханаан-дэй молчал, сидя на лавке. Чтобы почувствовать тепло его тела, девушка подвинулась ближе и прижалась щекой к здоровому колену. Он по-прежнему молчал и скоро ей стало невмоготу делить его одиночество.

Роксана поднялась и пошла в клеть: насколько она помнила, там в сундуке еще оставалась кое-какая одежда. Кожаные штаны кочевника пришли в негодность — не выходить же ему завтра на поединок в чем мать родила? И вообще, лучше заняться делами, когда в голове молотом стучит мысль: последняя ночь, последняя ночь.

— Роксана, — в клети Леон поймал ее за рукав рубахи. — Надо уходить.

И тут ее прорвало.

— Хватит болтать, — она не кричала, она шипела. — Приготовься достойно встретить смерть. Я ненавижу болтовню, — она с размаху ткнула его в грудь и парень с трудом удержался на ногах. — Тем более такую болтовню. Если ты до утра позволишь себе открыть рот, для тебя смерть наступит раньше.

— Роксана, ты не поняла, — опешил он. — Я хочу предложить выход…

— Какой еще выход? Ты представь себе сначала свой выход! Кочевники тебе не дураки. Высунь нос на улицу и получишь стрелу в глаз! Несмотря на то, что ливень.

— Роксана, я…

— Ты — закрой рот! И в следующий раз думай, прежде чем его открыть. А для размышления тебе пару мыслей подброшу: если — если даже удастся перебраться через частокол — куда мы пойдем? Пешком, по холмам. И один конь, хоть бы и на крыльях перелетел, нам не помощник! Они охотники, следопыты — да по сырой земле… Это тебе не степь. Найдут, не успеешь и глазом моргнуть… Побегать захотелось перед смертью? Не бойся, страшная смерть тебе не грозит, — она выпустила пар и на плечи опустилась усталость. — Когда его… убьют, я сама… подарю тебе короткую смерть.

— Нет, Роксана…

— Что — нет? Умирать не хочется, да, Леонард?

— Я не о том! Послушай меня, наконец! Через забор перебираться не надо. Я знаю другой путь… Не перебивай меня, дай сказать! Когда меня на площади подвесили, разбойники особо не церемонились — болтали обо всем. У них есть подземный ход. Правда, не знаю, куда он ведет. Могу только догадываться. Но я сам видел, как Протас договаривался с разбойниками… человек десять их было. Они пошли все вместе мимо меня к тому маленькому домику, что у конюшни стоит, а Протас им наставления давал. Говорил: факелы не забудьте поменять, войне скоро конец, неизвестно, какими путями спасаться будем. Потом открыл дверцу… баня это что ли, я так и не понял… и вошли они все туда. Я подумал еще, как они все туда поместились — домик же маленький? А потом сознание потерял. Очнулся на следующий день от шума. Дверь открылась, и они вышли оттуда, с узлами, с мешками. Протас их встречать кинулся. Когда мимо меня проходили, он и спросил: там боковой ход не осыпался еще?… Да, он так и спросил: не осыпался ли еще боковой ход… Вот нам бы до того домика добраться. Мне сверху он хорошо был виден…

— Какой домик? — ее затрясло от желания поверить ему безоговорочно. — Говори точнее.

— Там, у конюшни. Слева. Домик маленький. Баня, что ли?

Она открыла от изумления рот. Ей показалось, что он сейчас уточнит: ну, тот самый, где вы с кочевником… Потому что у конюшни был только один маленький домик.

— Я конечно не знаю, где там вход. Но в конце концов, надо отодрать доски… Найдем… этот выход… Тем более, что он единственный.

— Подожди, — она остановила его. — Иди за мной.

Все время, пока Леон повторял то, что она уже слышала, Роксана не отрывала глаз от кочевника. Его лицо оставалось безучастным, но в черных глазах затаились искры. После того как рассказ закончился, он приподнялся, схватил Леона за грудки и притянул к себе.