Педро Кальдерон - Поклонение кресту

• Название: Поклонение кресту
• Автор: Педро Кальдерон
• Жанр: Поэзия

---

Эусебио

Лишь на одно теперь я льщусь:

Я обязать тебя хотел бы,

Чтобы любовь моя была,

О, Юлия, твоей любовью

Вдвойне полна, вдвойне светла.

Моей любовью, как узнал я,

Так недоволен твой отец,

Что нашим чаяньям решился

Он быстрый положить конец.

И он желает, чтобы завтра

Навек ты обратилась в то,

Что превратит мою надежду

И счастие мое в ничто.

Коль то, что было, счастьем было,

И счастия ты хочешь вновь,

О, если ты любила вправду,

И глубока твоя любовь,

Иди со мной; ты видишь ясно,

Отцу противиться нельзя;

Оставь свой дом, и пред тобою

Возникнет новая стезя:

Мы все устроим; раз ты будешь

В моих руках, не может он

Не быть обласкан тем, что - нужно,

Обязан тем - чем оскорблен.

Есть у меня именья, виллы,

Чтобы тебе в них мирно быть,

Есть люди, чтобы встать в защиту,

И есть душа, чтобы любить.

Когда ты любишь не обманно,

И жизнь мне хочешь дать мою,

Дерзни, - а если нет, от горя

Я пред тобой себя убью.

Юлия

Но, Эусебио...

Арминда

Сеньора,

Мой господин идет сюда.

Юлия

О, горе мне!

Эусебио

Была ли строже

К кому-нибудь его звезда?

Юлия

Он может выйти?

Арминда

Невозможно;

Сеньор у самой двери ждет.

Юлия

Беда!

Эусебио

Несчастье! Что мне делать?

Юлия

Побудь - вон там.

Арминда

Скорей! Идет!

(Эусебио прячется в другой комнате.)

СЦЕНА 7-я

Курсио. - Юлия, Арминда; Эусебио, спрятавшийся.

Курсио

О, дочь моя, твое блаженство

Отныне верно навсегда,

И если в радости мне душу

Ты не пожертвуешь, тогда

Мое вниманье ты не ценишь.

Тебя заботливо любя,

Я все устроил и уладил,

И только ждем мы от тебя,

Чтоб нарядившись, как на праздник,

О, заповедная мечта!

Во всей красе своей ты стала

Супругой юною Христа.

Сегодня, ты подумай только,

Такая свадьба ждет тебя,

Что ты пред теми будешь первой,

Кто Богу посвятил себя.

Ну, что ж ты скажешь?

Юлия (в сторону)

Что мне делать?

Эусебио (в сторону)

Когда она ответит да,

Я сам себя убью на месте.

Юлия (в сторону)

(О, как ответить мне!) Всегда

Над жизнью власть отца имеет

Влиянье первое, но прав

Нет у нее на нашу волю.

Зачем решил ты, не сказав

Ни слова мне? Не лучше ль было,

Мне высказавши свой совет,

Спросить и о моем желаньи?

Курсио

И о твоем желаньи? Нет!

Во всем одна моя лишь воля,

Пусть буду прав я, иль неправ,

Тебе должна служить указкой.

Юлия

Тот иль иной удел избрав,

Я поступлю согласно с правом

Любого - свой удел создать.

Звезда несчастная не может

Свободной воли принуждать.

Дай мне подумать и размыслить

И не дивись, что я прошу

Мне дать известный срок, пред тем как

Все обсужу я и решу.

Вопрос идет о целой жизни.

Курсио

Достаточно, что думал я,

Что за тебя я дал согласье.

Юлия

Ну, если жизнь твоя - моя,

Будь за меня уж и монахом.

Курсио

Молчи! Молчать! Решен вопрос!

Не то тебе сплету я петлю

Из собственных твоих волос.

Бесчестная! Тебе я вырву

Твой дерзкий, наглый твой язык.

Юлия

Свою я волю защищаю,

Жизнь можешь взять хоть в этот миг.

Пусть кончится ее теченье,

Твой гнев окончен будет с ней;

Ты дал мне жизнь и можешь ею

Распоряжаться, как своей:

А волю даровало небо,

Ее тебе я не отдам.

Курсио

Теперь вполне готов я верить

И подозреньям и мечтам;

Твое упрямство подтверждает,

Что мог я лишь подозревать,

Что мать твоя была бесчестной:

Когда ты смеешь посягать

На честь отца, с которой солнце

Равняться в блеске не могло,

Я вижу оскверненье крови,

Горевшей пышно и светло

В своем почетном благородстве.

Юлия

Не понимаю слов твоих

И потому не отвечаю.

Курсио

Оставь, Арминда, нас одних.

(Арманда уходит.)

СЦЕНА 8-я

Курсио, Юлия.

Курсио

Теперь слепая сила гнева

Мне рассказать повелевает

О страшной тайне, что хранил я

В душе в теченье долгих лет.

Так пусть язык тебе расскажет

То, что глаза тебе сказали.

Сиенское градоначальство,

Чтоб возвеличить кровь мою,

Мне дало порученье к папе

Урбану Третьему. В Сиене,

Когда я в Рим свой путь направил,

Осталась дома мать твоя,

И как о ней вещала слава,

По добродетели равнялась

Она матронам древнеримским,

Была меж наших образцом,

(Не знаю, как язык мой может

Ее порочить, но - несчастный!

Как часто вводит в заблужденье

Уверенность) она была

Одна, покуда с порученьем

Я восемь месяцев был в Риме;

Тогда велись переговоры,

Чтоб сеньорию передать

На благоусмотренье Папы:

Да ниспошлет Господь решенье,

Которое полезней будет.

Я продолжаю свой рассказ.

По возвращении в Сиену...

Но тут дыхание слабеет,

Но тут душа изнемогает,

И умолкает мой язык.

По возвращении в Сиену

(Несправедливая тревога!)

Я увидал, что так далеко

Зашла у матери твоей

Беременность, что ей осталось

Для несчастливого рожденья

Лишь незначительное время.

Она уже писала мне

В своих, обмана полных, письмах,

Что были у нее сомненья

Насчет подобного несчастья,

Когда я отправлялся в Рим;

И так представилось мне ясно

Мое бесчестие, что, в мыслях

Переживая оскорбленье,

Вообразил я свой позор.

Не говорю, что это правда,

Но благородному по крови

Не нужно ясно убеждаться,

Достаточно воображать {4}.

И для чего же это нужно,

(О, суд несправедливый мира!

Закон немилосердный чести!)

Чтоб благородный жалким стал,

Когда незнаньем он оправдан?

Законы лгут: когда несчастный

Не мог предупредить причину,

Ее последствие - не в нем.

Какой закон имеет право

Винить несчастного? Какое

Есть прегрешение в безвинном?

Я говорю, законы лгут.

То не бесчестье, а несчастье.

Да, хороши законы чести,

Одним бесславьем покрывая

Меркурия, кто честь украл,

И Аргуса, кто был ей стражем!

О, что же этот мир, который

Так невиновного позорит,

Приуготовил для того,

Кто, зная свой позор, безмолвен?

Среди подобных размышлений,

Среди сомнений столь жестоких

Не мог я сесть за стол, чтоб есть,

Не мог уснуть в своей постели.

Я жил с самим собой в разладе,

И сердце было как чужое,

Душа как деспот мне была.

И хоть порой в ее защиту

Я рассуждал с самим собою,

И хоть вполне я оправданье

Правдоподобным находил,

Боязнь позора в то же время

Столь настоятельно влияла,

Что, зная всю ее невинность,

Я отомстил - не грех ее,

Свои сомнительные мысли.

И чтоб отмщенье было тайным,

Гостей созвал я на охоту:

Ревнивцу дорог лишь обман.

В горах, когда другие были

Поглощены своей забавой,

Обманно-нежными словами

(Кто лжет, умеет их сказать!

Кто любит, им охотно верит!)

Увлек я мать твою, Росмиру,

К одной тропинке отдаленной

От проторенного пути:

Моим ласкательствам внимая,

Она вошла в уют, сокрытый

Меж горных стен, куда для солнца

Сплетеньем листьев и ветвей,

Соединенных грубой силой,

Чтоб не сказать - любовной связью,

Был прекращен малейший доступ.

И чуть напечатлела след

Своею смертною стопою,

Чуть с ней вдвоем...

СЦЕНА 9-я

Арминда. - Те же.

Арминда

Когда бесстрашье,

Что у тебя гнездится в сердце,

И опытность твоя, сеньор,

В почтенных зримая сединах,

Перед нагрянувшим несчастьем

Тебе в поддержке не откажут,

Как испытание души,

Оно стоит перед тобою.

Курсио

Что за причина заставляет

Тебя перерывать рассказ мой?

Арминда

Сеньор...

Курсио

Сомнением не мучь.

Кончай.

Юлия

Чего же ты умолкла?

Арминда

Быть голосом я не хотела б

Твоей беды, моих несчастий.

Курсио

Ее узнать я не боюсь,

И ты о ней сказать не бойся.

Арминда

Лисардо, моего владыку...

Эусебио

Лишь этого не доставало.

Арминда

Пронзенного, всего в крови,

Четыре пастуха соседних

Несут (о, Боже!) на носилках,

Умершего. Идут. О, только

Теперь на труп ты не гляди!

Курсио

О, небо! Столько злополучии

Для одного!

СЦЕНА 10-я

Хиль, Менга, Тирсо, Брас и Торибио

несут на носилках мертвого Лисардо.

- Те же.

Юлия

Какой же силой

Нечеловеческой свирепость

Его пронзила прямо в грудь?

Какой рукою своевольной,

Разгневанной столь кротким нравом,

Моя излита кровь? О, горе!

Арминда

Сеньора...

Брас

Нет, не подходи.

Курсио