Николай Почивалин - Жил человек

• Название: Жил человек
• Автор: Николай Почивалин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Ну, растревожили вы меня сегодня!

Удивленно тряхнув головой, он садится, закуривает новую сигарету. Я подталкиваю его вопросом:

- Давно вы с ним были знакомы?

- Нет, - тотчас отвечает он. - Я пока ходил - сам припоминал. Работаю здесь пятый год - значит, что-то около этого, к тому же и встречался с ним редко. Теперьто понимаю - обидно редко, возможно даже - непростительно редко. Как же, не главный участок! Не колхоз, не совхоз - не хлеб, не молоко. Глупо, конечно... Например, наше первое знакомство запомнилось мне его скромностью. Хотя насчет скромности скорее всего потом подумал, позже. Тогда мне не до размышлений было. Если что и подумал, так о том, что больно уж он непробивной.

Голованов припоминает детали, подробности - я добросовестно излагаю то, что легло в память, как реальные картины.

т..По вторникам, с полдня, первый секретарь райкома Голованов вел прием по личным вопросам. Нынешний вторник выдался заполошным с самого утра, Голованов нервничал и тем тщательнее пытался скрыть свое раздражение. Главная причина была - сахарная свекла, с вывозкой которой район позорно провалился. Затяжные осенние дожди превратили поля и дороги во вселенскую хлябь; рвали жилы лошадям, натужно надрывались моторы тракторов, измучились, издергались люди. Пошел ноябрь, первые заморозки успели потрогать поверхность бунтов, а на полях еще оставалась чуть лп не половина свеклы. Горше горькой редьки бывает иной раз этот сладкип корень, как его красиво именуют газетчики! Только что позвонил второй секретарь обкома - тот самый, что полгода назад привез его, Голованова, сюда и рекомендовал районной конференции первым секретарем, - холодно сказал:

- Смотри, Голованов. Обком оказал тебе большое доверие - обком может и отказать в доверии.

А люди все шли; некоторые из них оказывались по членами партии, но не станешь же из-за этого заворачивать их обратно, хотя этажом ниже такой же прием вол сейчас и председатель райисполкома, человек самостоятельный и, кстати, куда лучше знающий район, чем новичок Голованов. Ничего этого не объясняя, Голованов терпеливо выслушивал, терпеливо разбирался; недовольство собой, раздражение все накапливались, подливало масла в огонь и то, что иные из посетителей приходили с пустяшными вопросами и жалобами. Будь его, Голованова, воля, кое-кого, под запал, он бы сейчас вытурил пз кабгтнета, на минуту закрылся - переобуться в резиновые, постоянно в шкафу стоящие сапоги, - и туда, на поля, где возле присыпанных мокрым снегом бунтов жарким паром дымились крупы лошадей, буксовали в грязюке тракторы и висела злая едкая матерщина...

- Орлов, директор детдома, - назвала очередного посетителя секретарша и успокоила, подбодрила угрюмо глянувшего на нее секретаря: - Больше никого, Иван Константинович.

"Этот-то какого черта!" - ругнулся про себя Голованов. Школами и прочими подобными учреждениями занимался третий секретарь, у Голованова до них просто руки еще не дошли. Ругнулся, но остановить секретаршу не успел: посторонившись, она уже пропускала Орлова, дру желюбно улыбаясь ему.

Коренастый, с продолговатой, под "бокс" стриженной головой, вошел он как-то деликатно, неуверенно, что ли, и остановился перед столом едва ли не по стойке "смирно". Одет опрятно, отметил Голованов, но ему не понравилось, что ворот темной косоворотки у того, по старинке, был отложен, открывая мускулистую шею. Мог бы и в галстуке - директор все-таки, в райком пришел!..

- Здравствуйте, Иван Константинович, - голос у Ораова был негромкий, неторопливый.

- Что у вас стряслось? - резкость уже сорвалась, Голованов, как мог, попытался сгладить ее: - Что ж вы стоите, садитесь... пожалуйста.

- У нас ничего не стряслось. - Орлов сел, провел рукой по короткому, по вискам седому ежику. - Пришел попросить помощи. Заканчиваем капитальный ремонт, а радиаторов для парового отопления - нет.

- Почему ж вы вчера не пришли? Или завтра, допуетим? - недовольно осведомился Голованов, отчего-то неловко чувствуя себя под прямым спокойным взглядом Орлова. - Сегодня прием по личным вопросам.

В спокойных внимательных глазах Орлова скользнула, тут же исчезнув, улыбка - не укоризненная, не вызывающая, а скорей сочувственная.

- Вчера я был в Пензе, в облоно. Завтра может быть поздно - время не терпит. Наконец, вверенный мне детдом давно считаю своим личным делом.

На какое-то мгновение Голованов опешил, потерялся:

сказано все это было по-прежнему спокойно, искренне, чуть лп не извиняющимся тоном, но ощущение вызвало такое, словно неожиданно щелкнули по носу.

- Сколько у вас воспитанников?

- Двести сорок три.

- Где имеются эти батареи?

- Только в "Сельхозтехнике". С ними говорил, в райисполкоме говорил обещаны они кому-то.

- Почему же вам их отдать нужно?

- У нас - дети.

Голованову нравились люди, умеющие мыслить и отвечать четко и логично; этого одного было достаточно, чтобы изначальная, вызванная дурным настроением, но больше, неприязнь сменилась одобрительным, с некоторой даже почтительностью, отношением. Умен. Вроде бы по манерам тихий, нерешительный, но там, где чувствует свою правоту, - не отступит. И - как высшую похвалу - сделал мысленную отметку: лобастый, черт!.. Не откладывая, попросил соединить с "Сельхозтехникой", выслушал, перекатывая малиновые желваки, возражения и поиному, жестко, требовательно, повторил довод Орлова: у них дети, все! Дело было сделано, но Орлов не поднялся, попрощавшись и поблагодарив, - как ожидал Голованов, - негромко и участливо спросил:

- Плохо - со свеклой?

Не ожидая вопроса, Голованов молча сглотнул, резко чиркнул ребром ладони по горлу: вот так!

- Немного сможем помочь. На два дня выделим человек пятьдесят шестьдесят. Старшеклассников.

- Эх, вот бы! - горячо вырвалось у Голованова, и тут же он спохватился. - А как? Учебный-то год начался?

- Прихватим субботу, воскресенье - выходной. Объясним ребятам. - Орлов, видимо, пришел с готовым решением. - Условие одно: нужен автобус, туда и обратно.

Да и там - чтоб погреться могли. В открытых бортовых - застудим ребят.

- Автобус будет, - обрадованно заверил Голованов.

- Тогда у меня - все, - кивнул, поднимаясь, Орлов. - До субботы.

Голованов позвонил в гараж, привычно быстро переобулся в свои резиновые бахилы, в приемной задержался - спросил, проверяя свои впечатления:

- Что за человек этот Орлов?

- Сергей Николаевич? Ну что вы - его весь район знает! - с гордостью и не совсем вразумительно ответила секретарша.

Примерно месяц спустя, когда все перипетии каверзной осени остались позади и на селе началась передышка и свадьбы, Голованов во второй раз столкнулся с Орловым - в бане. Жил Голованов с семьей в очень удобном, секретарском особнячке, передаваемом, так сказать, по наследству; была в нем и просторная ванная комната, но он, если выпадало время, предпочитал ходить в баню - попариться. Причем, любил и умел париться - так, что голова гудела легким звоном, а тело, от той же легкости, вроде бы совсем переставало существовать. К безобидной этой страсти, с детства, приучил его отец, лесной объездчик. Когда он, уже студентом, приезжал на каникулы, его всегда ждала домашняя, по-черному, баня, наполненная спресованным обжигающим воздухом, с шипящей раскаленной каменкой и выступившей на черных стенах пахучей смолой.

В этот раз Голованов отправился в баню в понедельник, по сумеркам - в такие часы да после выходных там всегда бывало свободно. Напарившись, он лежал на скамейке, вольготно раскинув красные, исхлестанные ноги и блаженно моргая мокрыми горячими ресницами.

- С легким паром, Иван Константинович, - раздался памятный, спокойный и дружелюбный голос.

Голованов сел, - Орлов стоял перед ним с тазом в одной руке, с мочалкой и мылом в другой - еще сухой, коренастый и весь исполосованный шрамами: в паху, под левым соском, на ногах, на левом плече; одни были широкие, стянутые прозрачной лиловой пленкой, другие - глубокие, круглые, с собранной, лучами расходящейся кожей, - таким рисуют солнце ребятишки; тонкая красная нитка прорезала шею в том месте, где начиналась ключица, этот последний шрам вызвал у Голованова какую-то смутную, тут же ускользнувшую мысль.

- Где ж это вас так... разукрасили? - не удержавшись, изумленно спросил он.

- Там, где всех, - на войне, - чуть усмехнувшись, просто ответил Орлов, - должно быть, он привык уже к таким удивленным вопросам, и присел рядом на свободную лавку.

К величайшей своей досаде, к стыду, Голованов вдруг забыл, как Орлова звать, - обычно с ним такого не случалось, - оставалось только безликое обращение.

- Кем же вы были?

- Саперный комбат. Майором кончил.

- Беспокоит вас... это?

- В общем нет. Там, где железки остались, - напоминают к непогоде. - В предвкушении предстоящего удовольствия Орлов неторопливо потер широкую грудь с лиловой вмятиной под соском. - Привык.