М. Дробов - Малая война партизанство и диверсии

• Название: Малая война партизанство и диверсии
• Автор: М. Дробов
• Издательство: альманах «Вымпел»
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 1998
• ISBN: 52

Книга впервые была издана в 1931 году. Данная книга стала первой попыткой анализа и создания теории т. н. «малой войны». Книга интересная, освещает видение малой войны в СССР в 30-х, но актуальна и сейчас.

Для определения формы вооруженной борьбы в тылу противника М.А. Дробовым был выбран термин «малая война». Понятие «малая война» появилось в 18 веке и не однозначно трактовалось различными военными теоретиками. К основным формам малой войны М.А. Дробов относил партизанство и диверсии. При этом первую форму борьбы автор подразделял еще на две формы: партизанство-повстанчество и партизанство войскового типа, при этом первое являлось основой для второго

---

На юге группа Безрукова, Крючкова и де-Тиллота осуществила взрывы в помещении органов ГПУ, Качинской авиашколы (точнее, бензиновых баков, имевшихся при ней). Спустя некоторое время они взорвали пороховой погреб в Севастополе и удачно бежали из СССР, захватив в Черном море пароход «Утриш».[147]

Сюда же нужно отнести и группы монархистов-террористов так называемого кутеповского толка (захваченные в 1927 г. вместе с племянницей генерала Кутепова) и группу белогвардейцев, бросавших бомбу в комендатуру ОГПУ в июле1928 г.

Из пассивных диверсий нужно отметить усилившуюся теперь форму фабрикации «фальшивок» и «червонцев», что особенно ярко раскрылось из дела Дружиловского, Шиллера, Карумидзе (Берлин), Литвинова (Париж) и др. Из показаний Дружиловского выяснилось, что он с 1921 года поступил на службу 2–го отдела польского Генерального штаба (разведка), был в Риге, Варшаве и Данциге. В Берлине он выполнял агентурные задания берлинского полицей-президента. С 1924 г. приступил к изготовлению фальшивок и подложных документов Коминтерна и советского правительства.

По словам Дружиловского, первую фальшивку он изготовил при помощи некоего Гаврилова, уже работавшего по фабрикации фальшивок в Вене совместно с Якубовичем. Фальшивка представляла собой инструкцию Коминтерна для подготовки к выборам в Исполком Коминтерна, адресованную «Исполнительному комитету Северо-американских соединенных штатов». Этот документ был изготовлен по заказу представителя 2–го отдела польского Генерального штаба в Берлине, Пацерковского, направившего его с этим документом в американское консульство.

После первого удачного опыта Дружиловский занялся массовым изготовлением фальшивок, которые сбывал представителям иностранных контрразведок и правительств в целях вызвать разрыв заключенных с СССР договоров и дипломатических сношений, опорочить в глазах (в оригинале «главах») трудовых масс работу советского правительства, внести раскол в ряды рабочих организаций и вообще так или иначе ослабить СССР.

Шиллер, связанный с германскими монархистами, английскими генералами, польской разведкой, показывал на суде, что распространение фальшивых червонцев преследовало задачу подорвать финансовую мощь СССР.[148]

К диверсиям можно отнести и значительную долю «вредительства» типа выявившегося на шахтинском процессе в Москве, как, напр., закупка за границей несоответствующего оборудования для шахт, переход на эксплуатацию низкосортных угольных пластов, скрытие экономных шахтных проходок, вздувание накладных расходов, замедление темпа восстановительного процесса, волокита в руководящей административно-производственной головке, соответствующий подбор работников по признаку саботажа и уменья «итальянить», установка устарелых машин под видом их соответствия уровню производства, невнимание к вопросам гигиены и охраны труда в шахтах с целью вызвать ропот и недовольство среди рабочих, понизить производительность их труда и расшатать трудовую дисциплину, захват влияния в профорганизациях и производственных органах с целью их разложения и постепенной подготовки «взрыва изнутри», бесхозяйственная организация всего комплекса производства для его официального охаивания и доказательства нерентабельности предприятий, чтобы передать их концессионерам, связанным с интервенцией и т. п. Как известно, нити шахтинской организации вели к польскому Генеральному штабу, французскому через бывших хозяев шахтинских рудников…

Именно в силу того, что эти действия вредителей связывались с интервенцией, связывались с войной в интересах буржуазии, изгнанной из СССР, их и приходится квалифицировать как диверсии, а не простые акты головотяпства или уголовщины. Наиболее характерны в этом отношении позднейшие вредительства раскрытой контрреволюционной организации в промышленности и НКПС. Эти организации намечали особую систему мер для ослабления боевого снабжения Красной армии вообще и в период войны в особенности, делали ставку на «короткий удар со стороны Польши (конечно, подкрепленной более «высокими» державами) с отрезом Украины и быстрым наступлением на Москву».

Один из главарей контрреволюционной организации Михайлов в своих показаниях[149] говорил:

«Само собой понятно, что организация не могла ограничиться для достижения своих целей одними мероприятиями, осуществляемыми лишь в мирный период. Мероприятия этого порядка по своей природе дают результаты, в значительной части имеющие преходящий, временный характер. Время по мере хода своего постепенно залечивает раны, нанесенные вредительством. Затянувшаяся постройка в конце концов завершается. Заторможенные опыты и изыскания, хотя и с запозданием, тоже приходят к концу. Узкие места в производстве рано или поздно заполняются. Финансовый ущерб, причиненный умышленно при строительстве, в значительной своей доле имеет единократный характер. Даже сообщенные врагам секретные военные сведения в известной доле, иногда немалой, стареют и теряют ценность.

Поэтому организация попутно с текущим вредительством обдумывала и разрабатывала мероприятия, которые должны осуществляться в период войны и наносить ближайший и непосредственный ущерб работе промышленности уже в военной обстановке. Конечная цель всех этих мероприятий — всеми доступными способами и средствами ослаблять техническую мощь армии, а следовательно, и ее боеспособность».

В отношении химической промышленности Деханов дал следующие показания:

«В военное время намечались удары, выводившие заводы на короткое сравнительно время путем неправильной работы на установке, например, в химической промышленности. Пожары и взрывы — это была как крайняя мера, вроде взрыва мостов, но опять таки для создания лишь или узкого моста, или провала отдельной операции, но не всего завода в целом, чтобы завод мог быть восстановлен…

По Северохиму основными объектами были сернокислотные, особенно контактные, установки и азотнокислотные»…

Кроме того:

«Я предлагал, — показывал Деханов, — для химических заводов при приближении неприятеля производить панику путем пуска, напр., азотнокислотных газов, газов серной кислоты, создание паники путем стрельбы членами организации и т. п. и говорил, что, по моему мнению, на почве такой паники может объединиться более подвижной элемент, чем члены нашей организации, для активных выступлений…»

На остальных формах диверсионной работы, практикующейся и против СССР, и против других государств, мы не будем останавливаться, так как они не представляют собой ничего нового по сравнению с практикой мировой войны. Можно лишь указать на одну из комбинированных диверсионных форм (и то не новую) — когда задачи индивидуального террора объединяются с задачами разрушения различных сооружений, как это было, например, в удачном деле взрыва железнодорожного моста (виадука) и поезда Чжан-цзо-лина, по всем данным организованного Японией с целью «наказать ослушника» своих приказаний и др.

Как основной вывод из рассмотрения современной практики диверсий нужно признать, что в мирное время диверсии идут: активные — главным образом по линии экономики и террора, пассивные — политики. Чем усиленнее и лихорадочнее идет подготовка к войне, тем шире и энергичнее диверсии, тем они многостороннее и искуснее: от едва заметного саботажа и чуть уловимой провокации до массовых убийств, взрывов и поджогов на огромных территориях, как будто между собой не связанных.

Конечно, диверсии мирного времени это лишь кусочек того диверсионного плана, который будет осуществлен с началом войны. Вообще, нужно отметить, что диверсии полнее и систематичнее будут производиться в так называемый предвоенный период, или период, «угрожаемый войной», затем в период мобилизации и сосредоточения армии и, наконец, в период ведения войны по этапам наступления, обороны, подготовки крупной операции и т. д. Такая установка имеется у всех генеральных штабов, почему вся подготовка мирного времени направлена на «расчистку путей» для организации полной и сокрушительной диверсии, связанной с оперативными планами войны. Диверсии мирного времени есть лишь этапы этой расчистки, лишь элементы подготовки и ведения будущей войны, а следовательно, не имеют самостоятельного значения и сплошь и рядом кажутся случайными, легковесными и отнюдь не грозными признаками воины и будущего поражения.

Уметь распознать направления в подготовке диверсии, их организационную сеть и схему по тем данным, которые нам дает практика мирного времени, — очень большая и сложная задача, решение которой требует специальных условий и средств, но которая должна быть разрешена до начала войны каждым генеральных штабом.