Мамед Ордубади - Меч и перо

• Название: Меч и перо
• Автор: Мамед Ордубади
• Жанр: История

---

И вот слухи, уже давно повергавшие в смятение и тревогу жителей Арана, начали воплощаться в действительность.

Солнце только поднялось над крышами Гянджи и горожане едва начали просыпаться, как улицы города огласились множеством криков:

- Эй, собирайтесь в мечеть Сельджука!.. - призывали глашатаи эмира.Эй!.. В мечети будет зачитываться фирман халифа!

Была пятница. Площадь Мелик-шаха заполнилась народом. Крестьяне, идущие на базар из деревень Дехи, Пюсаран, Хюр-санак, Исфаган, Юрт, Руд, Аксиван и Ям, тоже пришли на площадь Мелик-шаха, желая узнать, что сообщит халиф в своем фирмане.

Неискушенные люди, которые прежде, когда в Аран вступило войско атабека, успокаивали себя: "Оно прибыло защитить нашу независимость!", - на этот раз твердили: "Халиф прислал фирман, утверждающий нашу независимость!"

В большой мечети, купол которой подпирался сорока колоннами, яблоку негде было упасть. Даже в той ее части, где обычно находились женщины, тоже нельзя было повернуться. И тем, кто знал истинное положение вещей, и тем, кто предавался иллюзиям, не терпелось послушать фирман халифа. Знать и интеллигенция Гянджи также были здесь.

Фахреддин и Низами сидели впереди всех в той части мечети, где всегда собиралась интеллигенция. Они, как и все, с нетерпением ждали появление эмира, хатиба и кази* Гянджи.

______________

* Кази - духовный судья, решающий дела на основании шариата.

- Если от нас потребуют присягнуть на верность отечеству, что мы ответим? - шепотом спросил Фахреддин.

- Посмотрим, о чем говорится в фирмане, - после этого станет ясным и наш ответ, - сказал Низами.

В мечеть вошли эмир Инанч, хатиб Гянджи, кази и старый визирь эмира Тохтамыш.

Правитель Гянджи и Тохтамыш заняли свои места в той части мечети, где обычно сидели правительственные лица, а хатиб, протиснувшись в толпе, взобрался на минбер.

Хатиб прочел короткую молитву, которая начиналась с прославления халифа Мусташидбиллаха, султана Тогрула и его атабека Джахана-Нехлевана Мухаммеда и прославлением этих же лиц заканчивалась.

Когда хатиб умолк, к минберу приблизился Хюсамеддин с круглым серебряным подносом, покрытым зеленым атласом. Хатиб, протянув руку, сдернул с подноса покрывало и воскликнул:

- Хвала Аллаху милостивому и милосердному и святому пророку Мухаммеду!

Мечеть огласилась молитвой, превозносящей пророка Мухаммеда. Стоящие на площади присоединили свои голоса к этой молитве.

Хатиб, поднявшись во весь рост на минбере, приказал правоверным опуститься на землю, затем начал читать по-арабски фирман.

Старый визирь эмира Тохтамыш кратко переводил его слова на азербайджанский язык:

- По воле всевышнего и всемилостивейшего Аллаха и мудрейшего из мудрых пророка Мухаммеда судьба исламских народов и исламских государств вручена халифам. А посему мы возложили на полномочных султанов защиту ислама, распространение по всему миру законов святейшего корана, а также заботу о благосостоянии и процветании исламских государств. Защиту мирового салтаната я решил поручить преемнику Мелик-шаха султану Тогрулу и его атабеку Джахану-Пехлевану Мухаммеду. Всем народам Азербайджана, Персии и Ирака вменяется принести непосредственно присягу на верноподданство заслужившим доверие повелителя правоверных султану Тогрулу и достойному отпрыску Эльдегеза - Джахану-Пехлевану Мухаммеду. Столицей салтаната Тогрула, как и прежде, будет город Хамадан. Правительство Азербайджана возглавит брат атабека Мухаммеда - Кызыл-Арслан, столица его - город Тебриз. Ширваншах Абульмузаффер утверждается хаганом Ширванского государства. Правителем Арана назначается эмир Инанч, который будет подчиняться атабеку Мухаммеду.

Окончив читать фирман, хатиб передал его Тохтамышу, а тот, подняв фирман вверх, сказал собравшимся в мечети:

- Фирман подписан лично повелителем правоверных, нашим светлейшим халифом Мустаршидбиллахом и подтвержден печатью халифата.

Тохтамыш положил фирман на серебряный поднос, покрыл его опять зеленым атласом и передал эмиру.

Правитель Гянджи поднялся. Принимавшие фирман должны были по одному подходить и, целуя фирман, говорить о своем согласии с ним. Первыми приложились к фирману хатиб Гянджи и важные, сановные лица из диванханы* эмира.

______________

* Диванхана - судилище.

Собравшийся в мечети народ не спускал глаз с Низами и Фахреддина. Никто не двигался с места, не целовал фирмана, не говорил: "Принимаю!"

Тохгамыш, почувствовав сложность момента, обратился к знати:

- Народ ждет, когда его авторитеты принесут присягу на верноподданство представителям халифа. Пусть хазреты изволят подойти и принести присягу.

В мечети воцарилось молчание.

- Что ты предлагаешь? - шепотом спросил Фахреддин у Низами.

Низами обратился к Тохтамышу:

- Мы не арабы, - сказал он, - но знаем этот язык не хуже арабов. Мы вынуждены знать арабский язык. Содержание фирмана, присланного светлейшим халифом, не позволяет вам принимать здесь от народа присягу на верноподданство султану Тогрулу и атабеку Мухаммеду.

Слова Низами оказали на присутствующих магическое действие. Сотни людей, обратившись в слух, боялись пропустить одно его слово.

Тохтамыш изумленно пожал плечами.

- Меня поражают высказывания молодого поэта. Я не понял смысла его слов, которые, очевидно, были брошены для того, чтобы посеять сомнение в сердцах людей. Во-первых, в фирмане очень ясно говорится о необходимости принести присягу на верноподданство. Во-вторых, не подобает молодому человеку, недавно вступившему в жизнь, спорить с почтенными людьми в присутствии белобородых стариков и хазретов, старших его по возрасту и более богатых.

Тохтамыш надеялся в душе, что присутствующие встретят его слова возгласами: "Верно! Верно! Визирь правильно говорит!". Однако в мечети по-прежнему царила гробовая тишина.

Фахреддин поднялся с места.

- Я не хочу оскорбить своими словами ни почтенную знать, ни людей, которые старше нас. Но истина требует признать, что Азербайджан обязан высокой культурой, а также знаменитым на всем Востоке искусством поэзии и музыки не старикам, о которых сейчас упомянул почтеннейший визирь, а молодежи. Если хазрет эмир посмотрит вокруг себя, он увидит молодого Низами, молодого Мюрджирюддина, молодого Нззюддина и других талантливых молодых людей. Нельзя отказать в уважении и почитании тем, кто старше нас, однако следует отметить, что та общественная жизнь, которая является продуктом их мыслей и дел, устарела и заплесневела. Молодыми руками создается новая общественная жизнь, новые общественные отношения. Естественно, молодые родились после стариков, поэтому и взгляды их на жизнь и явления также молоды. Мне кажется, наши старые деды и отцы, завещавшие свои дела нам, молодому поколению, подтвердят это"

В мечети раздались выкрики:

- Да здравствует Фахреддин! - Да здравствуют идеи молодых! Эмир зашептал что-то на ухо визирю, после чего тот мягко сказал:

- Мы не станем отрицать того, что Азербайджан обязан современной культурой молодому поколению. Но, с другой стороны, разве это не бескультурье, когда молодые люди, искажая фирман халифа, вводят народ в заблуждение?!

Низами встал.

- Я никогда не искажал истины, - сказал он, обращаясь к народу.Напротив, я всегда непримиримо боролся с теми, кто ее искажает. Прошу достопочтенного визиря не считать мои слова оскорбительными для себя. Если он готов выполнить это условие, я смело скажу: он первый, кто искажает фирман халифа. Что говорит халиф в своем фирмане? Слушайте внимательно, сейчас я вам объясню. Халиф в своем фирмане ясно говорит: "Всем народам Азербайджана, Персии и Ирака вменяется принести непосредственно присягу на верноподданство заслужившим доверие повелителя правоверных султану Тогрулу и достойному отпрыску, Эльдегеза - Джахану-Пехлевану Мухаммеду!.. Что означает слово "непосредственно"? Это значит, присягу следует принести не через посредничество других, а им лично. - С этими словами Низами обернулся к хатибу: - Надеюсь, достопочтенный хатиб не станет отрицать столь очевидной истины?

Хатиб оказался в затруднительном положении, но не признать справедливость слов Низами было немыслимо,

- Молодой поэт говорит правду, - сказал он, обращаясь к присутствующим.

Народ начал расходиться.

Низами, Фахреддин и их товарищи, простившись с эмиром, вышли из мечети...

В комнате, кроме Низами, никого не было, и Фахреддин решил открыто высказать свои мысли по поводу восстания.

- Откровенно говоря, некоторые твои поступки вызывают во мне сомнение. Да, да, я сомневаюсь... Есть у меня на это право или нет? - спросил он друга.

- Сначала объясни, что именно вызывает в тебе, сомнение, а после этого спрашивай, имеешь ли ты право сомневаться или нет.