Мамед Ордубади - Меч и перо

• Название: Меч и перо
• Автор: Мамед Ордубади
• Жанр: История

---

" Быть бы мне не поэтом, а плясуньей - и я был бы гораздо счастливее!" Вчера вечером, глядя на драгоценности и наряды танцовщиц эмира, я вспомнил о том, что Низами и Мехсети

ханум существуют лишь благодаря молоку одной тощей коровенки. И мне стало не по себе. Разумеется, Низами и Мехсети-ханум большие художники, творящие не ради подачек. Однако

мы должны быть чуткими, справедливыми и щедрыми, - того от хекмдаров требует развитие культуры. Награда поэту дается не на его бедность, а для поощрения таланта, творчества. Джа

наб эмир должен послать своих людей, пусть пригласят сюда Низами и Мехсети-ханум вместе с их друзьями и знакомыми. Интересно познакомиться не только с высокоодаренным чело

веком, но и с его собеседниками и единомышленниками. - Атабек обратился к Наджмеддину, главе делегации ширваншаха: - Передайте мой теплый привет хазрету Абульмузафферу и скажите, что искренние дружеские связи между нашими государствами будут еще больше крепнуть. Когда я направлялся в Северный Азербайджан, мой брат Кызыл-Арслан настоятельно просил меня передать приветы поэтам Низами, Мехсети-ханум и Хагани. Вернувшись в Ширван, передайте привет от Кызыл-Арслана молодому поэту Хагани.

МУГАНЬ

На третий день атабек Мухаммед должен был принять Низами, Мехсети-ханум и других истинных представителей азербайджанского народа. Так как атабек был занят чтением жалоб, начало приема отложили на два часа. Приглашенных уведомили об этом.

Ровно в одиннадцать часов атабек Мухаммед появился в большом зале дворца. Окинув взглядом присутствующих, он поздоровался, затем обратился к эмиру:

- Если здесь нет тех, кто подал жалобы по вопросу о земле, прикажите, чтобы они явились. Эмир склонил голову:

- Они все здесь, элахазрет!

Атабек продолжал:

- Жалобы, которые мне передали в первую очередь, были от землевладельцев. Но, мне кажется, надо бы выслушать и тех, кто живет и трудится на их земле. Среди прошений крестьян, которые мне передали вчера, есть настолько содержательные, что они могли бы послужить ответом на жалобы, написанные мюлькедарами. Однако я не могу довольствоваться только этим, полезно было бы выслушать самих крестьян.

В зал вошел Хюсамеддин и, поклонившись, доложил:

- Идут Низами и Мехсети-ханум.

В зале сделалось оживленно.

Сидящие рядом поэт Абульулла и хатиб Гянджи, затаив дыхание, наблюдали за присутствующими. На лицах у всех была радость, лишь эмир Инанч, как и они, выглядел хмурым и недовольным. Правитель Гянджи, также почувствовав их состояние, повел бровью, пожал плечами, что должно было означать: "Что поделаешь? Мы вынуждены подчиняться".

Слуги подняли шелковый занавес на дверях, и в зал вошли две знаменитости - молодой поэт Низами и поэтесса Мехсети-ханум. Его волосы и борода были черны, как смоль, голова Мехсети-ханум отливала серебром ранней зари.

Атабек смотрел на них и думал, что вот к трону, на котором он сидит, приближаются два великих человека.

Не только годы, но и болезнь подточила силы поэтессы. С одной стороны ее поддерживал Низами, с другой - Фахреддин.

Атабек не смог усидеть и поднялся с трона. А раз поднялся атабек, кто посмел бы не последовать его примеру?!

Эмир Инанч тоже вскочил на ноги, за ним - делегации соседних государств, духовенство и знать Гянджи. Абульулла и хатиб тоже встали.

Атабек, не дожидаясь, когда Низами к Мехсети-ханум подойдут и поприветствуют его, сам быстро пошел к ним навстречу, поцеловал руку Мехсети-ханум, поздоровался за руку с поэтом, затем, взглянув на Фахреддина, сказал Низами:

- А этого джанаба я не знаю.

- Его имя - Фахреддин, - ответил Низами. - Он принадлежит к одной из благороднейших семей Арана, отпрыск рода, который знаменит в Аране своими ратными подвигами, Фахреддин пришел приветствовать элахазрета как представитель

народа Арана. Он мой школьный товарищ и друг юности.

Атабек пожал руку Фахреддина.

- Рад и счастлив видеть вас, - сказал он, затем обернулся к Низами и Мехсети-ханум: - Извините меня! Я должен был сам явиться к вам, чтобы передать приветы моего брата Кызыл-Арслана. Но потом я решил встретиться с вами на этом историческом меджлисе*. Кызыл-Арслан настоятельно просил меня позаботиться о вашем благополучии. С большим прискорбием он рассказал мне, что два таких больших художника существуют за счет единственной коровы. К этому он добавил, что вы ни от кого не принимаете милостей и подарков. Но я осмелюсь утверждать, что нужда и нищета не могут принизить, умалить

______________

* Меджлис - собрание.

величие художников. Садитесь, прошу вас!

Сказав это, атабек усадил Низами по правую сторону от себя, а Мехсети-ханум - по левую,

Завязалась беседа.

Атабек Мухаммед обратился к Низами:

- Выехав из Хамадана в путешествие по Северному Азербайджану, я мечтал услышать стихи поэта Низами лично, из его уст. Сбудется ли моя мечта сегодня?

- Я не пишу хвалебных стихов, - ответил Низами. - Мне известно, что и вы не любите хвалебных посланий. Ваш брат, дал мне понять это в своих письмах.

- Я очень хотел бы услышать одно ваше стихотворение.

- Какое же?

- Оно начинается словами: "Я бедняк, я счастливец..."

- Извольте!

Низами встал.

В зале наступила тишина. Всем не терпелось услышать знаменитого мастера поэзии. Поэт начал читать:

Я - бедняк, я - счастливец, я судьбой одарен.

В государстве влюбленных поднимаюсь на трон.

Не взираю на злато, злато - язва очей.

Я - бедняк, Но на славу угощу богачей.

Если море бездонно - тщетно море мутить,

Я всегда одинаков, и меня не смутить.

Я - пловец терпеливый, каждый стих мой - коралл,

Я - певец, что возглавил соловьиный хорал.

Из сокровищниц звуков, что разведать я смог,

Будут долго поэты свой заимствовать слог.

Я под стать небосводу, что в полночной тени

Предвещает рассветы и грядущие дни.

Это сердце вмещает безрассудство морей,

Я владею искусством и вселенной моей,

Окончив, Низами сел.

Атабек Мухаммед задумчиво покачал головой.

- Я владею искусством и вселенной моей, - повторил он последние строчки, затем с жаром обеими руками схватил руку Низами и пожал ее. - А теперь мне хотелось бы услышать голос прекрасной поэтессы - гордости страны.

Мехсети-ханум встала и, обернувшись к присутствующим, ррочла четверостишие:.

Мы пьем вино. "О, есть ли грех страшней!"

Кази кричит, заботясь о мошне.

Мы, правда, кувшины опустошаем,

Но грабить сирых разве не грешней?

Четверостишие было направлено против кази Гянджи, присваивающего сиротское добро. Кази находился в зале.

Затем Мехсети-ханум обернулась к хатибу, который некогда изгнал ее из города, и прочла второе четверостишие:

Завеса между нами до земли.

Не будем поднимать ее. Внемли.

Не то увидят все, что мы с тобою

В греховности друг друга превзошли.

Когда она умолкла, многие, в том числе атабек Мухаммед, кази и хатиб, засмеялись, восклицая: Хвала!"

Атабек Мухаммед поднялся и опять поцеловал руку Мехсети-ханум. Зная, что она нездорова, он позволил ей удалиться.

Иноземным делегациям также было разрешено уйти. После этого атабек Мухаммед приказал своему катибу:

- Принеси поданные мне жалобы, касающиеся земельных разногласий, о которых я тебе говорил.

Катиб принес жалобы, атабек показал их присутствующим.

- Судя по содержанию этих жалоб, аранцы отказываются платить налоги владельцам трех деревень в Мугани. Есть ли у аранцев на это право?! Я не собираюсь подробно заниматься сейчас земельными проблемами. На обратном пути в Хамадан я посоветуюсь по этому поводу с Кызыл-Арсланом.

Присутствующие на приеме хранили молчание.

Низами пристально взглянул на Фахреддина и тот понял, что надо обязательно ответить атабеку.

Он поднялся и спросил:

- Не соблаговолит ли элахазрет атабек назвать деревни, о которых идет речь?

Атабек заглянул в бумаги.

- Деревни называются Арабли, Араб-шахверди и Араббан-оглан. Как указывается в жалобах, мюлькедары потратили на постройку этих деревень сотни тысяч дирхемов*, а для того, чтобы дать воду этим деревням, было вдобавок израсходовано еще несколько сотен тысяч дирхемов, которые пошли на строительство большого канала.

______________

* Дирхем - серебряная монета.

- Очень прошу, пусть авторы жалоб изволят сказать, на строительство какого канала они израсходовали сотни тысяч дирхемов? - задал вопрос Фахреддин.

Атабек Мухаммед позволил мюлькедарам, подавшим жалобы, ответить Фахреддину. Те сказали, что провели через Мугань канал "Гавур-архы".

Фахреддин попросил слова для ответа. Оно было дано ему.

- Прежде всего хочу сказать, - начал он, - что история деревень, на которые эти джанабы притязают, берет свое начало задолго до арабского нашествия. Упомянутые выше деревни существуют в Мугани со времен скифов, а, может, даже и мидян. Доказательством этого служат найденные могилы, кладбища, и надгробные курганы. Упомянутые в жалобах деревни Арабли, Араб-шахверди и Араббан-оглан достались аранцам от их далеких предков. Как известно атабеку Мухаммеду, все лучшие плодородные земли в местах, куда ступала нога завоевателей, были поделены между ними и их военачальниками. Что касается утверждения, будто эти деревни были построены на деньги .мюлькедаров-арабов, хочу заявить, что прежние названия этих деревень указывают на то, что они не были заложены арабами. Старое название деревни, которую они сейчас называют Арабли,- Аранкенд. Об этом свидетельствуют надгробные надписи. В свое время арабы выгнали из этой деревни, проживающих там аранцев и поселили в их домах своих соплеменников, а деревню переименовали в Арабли. Деревня Араб-шахверди прежде называлась Шахверди, Завоеватели прогнали местных жителей и отдали ее своим землякам, после чего деревня стала называться Араб-шахверди. То же случилось и с деревней Бан-оглан. Она была переименована в Араб-бан-оглан после того, как в ней поселились арабы. Хочу сказать хазрету атабеку, что у азербайджанских мюлькедаров имеются на землю купчие тысячелетней давности, доставшиеся им от отцов и дедов. Если правда, что мюлькедары-арабы купили вышеупомянутые деревни у прежних владельцев, то у них должны быть купчие крепости. Они утверждают, будто эти деревни построены ими? Так или иначе, они должны были у кого-то купить землю для застройки. Кроме этих трех деревень, есть много других, из которых завоеватели прогнали местных жителей и заселили их своими соотечественниками - арабами и персами. Сейчас, в присутствии элахазрета атабека, надо бы поднять вопрос о Мугани. Но прежде, чем перейти к этой важной проблеме, я хочу ответить тем, кто утверждает, будто они создали в Мугани канал "Гавур-архы". История этого канала известна всем. Арабы были не первые, кто грабил Мугань. Еще до них другие пришельцы-завоеватели делили между собой нашу благодатную землю. Канал, который мюлькедары арабы считают своей собственностью, был построен в 320 году до рождества Христова при царствовании Искендера Македонского. Но отбросим, эти факты. Если бы канал "Гавур-архы" был построен арабскими завоевателями - предками этих мюлькедаров арабов, - то его не называли бы "Гавур-архы". Само название говорит о том, что канал был создан нашими прапрадедами до возникновения ислама, - ведь арабы называли наших предков "гяурами".