Александра фон Лоренц - Любовь крестоносца

• Название: Любовь крестоносца
• Автор: Александра фон Лоренц
• Жанр: Исторические любовные романы

Два дара достались в наследство золотоволосой Радмиле — редкая красота и доброе сердце. Натолкнувшись в лесу на раненого крестоносца Ульриха фон Эйнштайна, испытывая сострадание даже к врагу, девушка спасает жестокого воина от неминуемой смерти. Но красавица и вообразить не могла, к каким невероятным событиям приведет ее опрометчивый поступок.

---

— А чего его искать, вот он стоит. Но я не знаю, где ключ.

— Бог с ним, с ключом! Не до него! — ловко поддев замок кочергой, стоявшей рядом с печью, он поднял тяжелую крышку. И начал лихорадочно выбрасывать из сундука лежавшие в нем вещи. Увидев деревянную шкатулку, он обрадовано закричал:

— Нашел, слава богу! Я знаю, это мамина шкатулка! Баяна говорила, что мама перед смертью попросила ее взять эту шкатулку с собой, она передала тебе в приданое все свои драгоценности.

Когда сломали и маленький замочек на ларце, и открыли крышку, перед Радмилой предстала великолепная картина. Чего там только не было! Жемчужные ожерелье и серьги, расшитые драгоценными камнями повязки на голову, роскошные понизовья к головному убору, бусы, перстни. А самым красивым, конечно, было ожерелье из крупных, сверкающих камней, подобного которому Радмила никогда ни на одной боярышне не видела.

— Вот оно, мамино любимое ожерелье. Ну-ка, одень его! — и Добровит ловко застегнул застежку на шее у Радмилы. И сразу же сильно закружилась голова, да так, что бедная девушка вынуждена была сесть, а не то бы упала! Ко рту подступила резкая тошнота, в глазах появились какие-то цветные вспышки. Радмила ощутила всепоглощающий страх. С ней что-то произошло, она ощутила себя маленькой девочкой, которой почему-то очень страшно. Но в тоже время девушка знала, что эта девочка и есть она, Радмила.

Псков, подворье бояр Шумилиных, 1229 г.

Ей послышался жуткий стон, который доносился откуда-то издалека. Взрослая Радмила не могла понять, чей это стон, но маленькая Радмила хорошо знала этот голос.

Этот стон, негромкий, но всепроникающий, пронзил маленькое тельце Радмилы и, разбежавшись по всем его клеточкам и закоулкам, заставил ее биться в ознобе. Девочка подняла голову с подушки и открыла глаза. Кромешная тьма покрыла все кругом. От последовавшей за этим зловещей тишины стало так жутко, что она покрылась холодным, липким потом и застыла, напряженно вслушиваясь в доносившиеся шорохи. Со стороны спальни родителей опять стали возникать страшные звуки. Несколько глухих ударов, стоны и предсмертный хрип, вонзившийся в голову девочки острым кинжалом.

— Отец! — поняла она.

— Гады! — истошно закричала мать, — А — а—а!

И вновь послышались глухие удары, стон, звуки падающих предметов.

Радмила вскочила и, как была в одной рубашечке, побежала к двери.

— Мама! Что с тобой? Почему ты так ужасно стонешь? Мне страшно! — кричала девочка.

— Тише, дитятко, тише, — в комнату вбежала хорошо знакомая ей знахарка, бабушка Баяна. Она обняла малышку, закрывая ее своим телом, зажала ее рот рукой и гладила по волосам.

— Тихо, милая, — шептала она. — А то придут убивцы ночные!

Она схватила маленькую ручку девочки и куда-то повела темными коридорами, Радмила послушно перебирала босыми ножками по холодному полу. Казалось, все вынули из ее хрупкого тельца эти страшные звуки, остались только холодная ручонка и непослушные ножки. Холод и слабость разливались по всему телу. Скрипнула дверь, и Баяна затолкала девочку в какой-то чулан. Там уже сидел ее старший брат, двенадцатилетний Добровит. В темноте она ощущала, как бьется в судорогах его худое тело, как слезы заливают невидимые ей глаза.

— Смотри за сестренкой, боярин, я потом за вами приду! — старуха осторожно прикрыла дверь.

— Добрушка! Что там случилось? — простонала Радмила

— Видел дворового боярина Твердилы, остальных не знаю, — сдавленным слезами голосом ответил братишка, — они батюшку с матушкой убили…

— Кто? По што?

— Не знаю. Но я их морды запомнил! — внезапно рыдания брата затихли. Он сжал озябшие ручки сестрички своими худенькими руками и зловеще прошептал:

— Я найду их… Когда вырасту…я их всех отыщу! Поубиваю всех! Ответят за что! — девочке показалось, что в темноте вспыхнули зловещим огнем его голубые глаза. Он обнял сестру покрепче и замолчал.

А дом продолжали пронзать непривычные звуки — глухие выкрики на непонятном языке, топот сильных мужских ног, хлопанье дверей, грохот попадавших кресел. Знахарка исчезла где-то в недрах старого дома.

Дети сидели тихо. Они всем своим существом стремились стать невидимыми, слиться с вещами, находившимися в чулане.

Послышались тяжелые шаги.

— Ты, главное, мальца мне сыщи, а то ведь выдаст, гаденыш! Он видел Ванькину морду! — грубый мужской голос раздавался совсем рядом. Дети тихонько зарылись в какую-то рухлядь. Добровит судорожно натянул на их лица старую шубу. Вдруг дверь приоткрылась. Колеблющийся свет факела озарил кладовку.

— Нет никого! — взорвал тишину резкий хриплый голос. И удар кованого сапога вновь затворил дубовую дверь. Ночные убийцы по-хозяйски обыскивали дом. Тела родителей Радмилы так и оставили на кровати в спальне, а сами с факелами стали разыскивать детей — свидетелей преступления. Почти вся челядь успела убежать.

— Ну и черт с ними! Морд ваших все равно никто из взрослых не видел! — сказал один. ― А кто детей слушать будет!

— Смотри, вот еще одна сука! — рявкнул рыжий бородач, потянувшись за коротким мечом. Под деревянной лестницей сидела на мешках бледная старуха в рваной одежде. Это была Баяна, натянувшая на себя какие-то обноски. Она раскачивалась из стороны в сторону всем телом, напевая какой-то, одной ей известный напев. В глазах и в голосе чувствовалась полная отрешенность.

Бородач размахнулся и ударил ее плетью через всю спину. Ни один мускул не дрогнул на лице старухи — она продолжала свой угрюмый напев. Мужчина взмахнул еще раз, но его руку задержал остроносый, с ястребиным лицом широкоплечий верзила.

— Довольно, Ванька, — миролюбиво промычал он, — она блаженная! Сам же видишь!

Семеро убийц двинулись дальше по многочисленным покоям боярского дома. Когда шаги стихли, Баяна бросилась к детям. Все трое вылезли через оконце во двор и залезли на сеновал. Там дети глубоко зарылись в душистое сено и тихо сидели, подчинившись приказу ведуньи. Сама она куда-то ушла. Во дворе при мерцающих всполохах факелов убийцы оживленно искали, чем бы поживиться. Вдруг дверь скрипнула, и, к ужасу детей, в сарай вошли двое мужчин. Добровит раздвинул солому, и к своему величайшему удивлению увидел в красном свете факела лицо своего родного дяди — Замяты Микуловича. Мальчик еле удержался от вскрика.

— А грабить дом я не позволю! Сделали дело — уматывайте! Понял, Рудольф?

— Мы думайт, ты не платил.

— Вот ваши деньги, как и обещал, а вещи — на место — Замята грубо сунул расшитый гаманец в окровавленные руки бандита.

От такого обращения Рудольф встрепенулся, и рука его сама легла на кинжал.

— Только свиснуть мне, — прошипел в ярости Замята, и тоже положил руку на короткий меч, поведя глазами в сторону дороги. — Висеть вам на дыбе!

Рудольф неохотно глянул в сторону ворот. Там, за излучиной дороги слышалось нетерпеливое фырканье коней. Видно, его дружина стояла наготове. Мужчины убрали руки с рукоятей оружия.

— В доме есть кто? — спросил дядя.

— Найн! Только старая сумасшедшая, — ее бы на костер!

— Юродивых мы не бьем — это грех, — процедил Замята сквозь зубы.

— А брата убивайтт — святтое дело! — рассмеялся Рудольф.

— Пшел вон, пес! — закричал Замята. Недобро блеснув глазами, Рудольф и остальные бандиты растворились в темноте.

Все стихло. Только поскрипывала на ветру тяжелая не прикрытая дверь, да трещал одинокий факел, воткнутый кем-то в крышу колодца.

Вдруг с другой стороны сеновала послышался скрип раздвигающихся жердей. Это была Баяна. Шепотом она позвала Радмилу и Добровита.

В темноте на опушке леса стояла небольшая повозка. Сивая кобыла нервно била хвостом по крутым бокам. Дети залезли внутрь повозки. Старуха накидала на них сверху соломы, бросила пару овчин, взобралась сама и дернула поводья. Колеса резко заскрипели в тишине ночи. Полная луна предательски осветила повозку, но в следующее мгновение ее уже покрыла тень от растущих на опушке сосен.

— Стой! — резкий окрик остановил повозку. Свет многочисленных факелов вырвал из темноты группу вооруженных всадников. В темноте зловеще поблескивала сталь кольчуг и шлемов. Неровное пламя факела осветило жесткое лицо Замяты.

— Это старая Баяна! — узнал он старуху. — Куда ты прешься ночью и зачем?

— Вызвала матушка боярыня. На сносях она. Время родить пришло, батюшка! — прошамкала старуха.

— Убийство! Убийство! Тати всех позабивали, и боярина с боярыней! — из леса выбежал верзила в одной длинной рубахе и, размахивая длинными ручищами как оглоблями, подбежал к дружине.

— Черт с ней, со старухой! Езжай назад, домой, старая ведьма. Не до тебя. — Замята выхватил меч, — за мной, робяты, поймаем убивцев!

Топот копыт и крики стихли за поворотом.