Сергей Каледин - Стройбат

• Название: Стройбат
• Автор: Сергей Каледин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Конвойный, стриженый губарь из молодых, ткнул Володьку, чтобы полностью развернулся к суду, а не полубоком стоял.

- Маму твою, пэтух комнатный! - громко сказал Амиран Георгадзе, заступаясь за неблатного своего подельника.

Конвойный лениво огрызнулся.

Костя пошарил глазами по рядам: Женьки, слава Богу, нет. У Люсеньки, наверное, после Таньки отсыпается, не увидит, как он выступать будет.

Пока главный судья говорил свое, адвокатесса достала из сумочки косметичку, зеркальце оперла о сумочку, стала подводить губы.

Костя теребил в руках листок с текстом обвинения, которым пользовались все общественные обвинители для ориентации. Текст Дощинин напечатал на машинке.

Володьку Соболева пригнали сюда после Кости. И тоже сунули землю копать на комбинате. У Володьки тогда деньги водились - товарищи по фарцовке из Мурманска слали, - и он ни с того ни с сего стал выручать Костю, ни разу не отказал. Нравилось ему, что Костя из Москвы, звукооператором работал центровой, короче. Или просто от широты души. Потом Костя и с Амираном познакомился. Амиран - другой коленкор. Первый кавалер Города. Костя его специально в бане разглядывал: с виду обыкновенный, усатый, как все грузины, тело обычное, не волосатое. Но как только Амиран снял плавки, стало очевидно: репутация эта Георгадзе заслужена, что дополнительно подтверждало и слово "нахал", выколотое на самой секретной части тела.

Брюхатый прокурор попросил у суда пять лет для Амирана, судившегося повторно, и три - для Володьки.

- Карамычев! - крикнул Брестель. - Где Карамычев?!

- Не ори. - Костя встал, оправил гимнастерку.

- На сцену! - Брестель сегодня за старшего, боится, как бы оплошки не вышло.

Костя, опустив глаза, поплелся на сцену. Проходя мимо оркестровой ямы, услышал:

- Привет, Констанц! - Володькин голос.

Костя кивнул и, запнувшись на ступеньках, влез на сцену. И встал возле кулис, чтоб особо не отсвечивать.

Глядя в бумажку, он пробубнил положенное. Последнюю фразу: "Прошу строго наказать подсудимых порочащих честь Советской Армии", - он пробормотал так тихо, что председатель суда заставил повторить:

- Громче!

Когда Костя спустился со сцены в зал, Амиран подморгнул ему:

- Здарово, Масква! Я думал, тэбя нэт.

Хрупенькая адвокатесса проверещала, что подсудимые молодые, а матери их ждут, она просит суд о снисхождении и считает три и два достаточными сроками наказания. Личико адвокатессы было маленькое и морщинистое. Садясь на место, она взглянула на часы и нетерпеливо забарабанила пальчиком по столу.

В последнем слове Амиран попросил себе лагерь, а Володька в последний момент решил не портить биографию, и если можно, то лучше дисбат. Дисбат не судимость. Просто продлили человеку службу. Задерживается как бы.

Амиран знал, что делал, когда лагерь просил. Хотя сидеть теперь ему в Сибири, а не у себя в Кутаиси, как в прошлый раз, где он весь срок машины швейные налаживал в женской зоне.

В перерыве подсудимым разрешили покурить прямо здесь, в оркестровой яме. Подошли Сашка Куник, Миша Попов. Поболтали. Отошли. Володька Соболев высмотрел Костю и поманил:

- Констанц, выручи денежкой.

Костя набух краснотой, вывернул карманы.

- Нету денег. Понимаешь? Нет.

Володька усмехнулся, сплюнул не по-своему.

Амиран удивленно покачал головой:

- Эх, Масква, Масква... Нэ успел я тэбэ галаву разбить.

После перерыва Амирану дали три года лагеря, а Володьке, как просил, два года дисбата.

У КПП Валерка Бурмистров обнюхивал припозднившихся.

- Зажрать успел! - с радостным удивлением отметил Валерка, внюхиваясь в кружку, после того как туда дыхнул подозреваемый. Не вынимая носа из кружки, протянул Косте руку. - Кто же так зажирает, чучело? Ванилин? Это фуфло, а не зажорка. Скажи, земель? Ты сам-то чем заедаешь?

- Ну, салол... - поежился Костя.

- Понял? - Валерка поднял указательный палец вверх. - Салол. В КПЗ! кивнул он караульному. Тот с готовностью потянул "ванильного" за рукав.

- Валер, отпусти, - пробасил "ванильный".

- Не Валер, а товарищ старший сержант. Нажрались, суки, а зажрать толком не научились. В КПЗ.

- За "суку" отвечаешь.

- Чего? - Валерка приставил ладонь к уху, подался к "ванильному". Повтори.

Тот молчал.

Валерка дружески потрепал его по плечу.

- Ссышь, когда страшно, значит, уважаешь. В КПЗ. Фамилию пометь, кивнул он подручному. - Его губа полечит.

К воротам подкатил "воронок". Валерка забежал на КПП - натужно заурчал мотор, ворота разъехались.

- Повезли ребят на отдых, - сказал Валерка и спрыгнул с крыльца. Грузин-то, хрен с ним, а нашего жалко. Скажи, земель?

- Жалко, - кивнул Костя. - Им дембель в мае.

- Ишь ты. - Валерка сочувственно поцокал. - Под самый занавес... Следующий! Чья очередь, бухари? Валерка занялся следующим пьяным.

- Вторая - все наколотые, я те дам! - базлал Валерка, не переставая обнюхивать солдата. - Я ж в Красноярск за ними ездил. В "Решеты". Привез. Быков пасть открыл, когда их увидел. Сто рыл - и все разрисованы. Струной колют, рисунок чистый. Я себе на дембель тоже наколочку сбацаю, маленькую.

К воротам подошел Бурят. Фуражка у него, как обычно, была натянута глубоко - уши оттопыривались.

- Здравия желаю, товарищ лейтенант! - козырнул Валерка, повысив Бурята на одну звездочку. - Записочки подпишите об арестовании.

- Сколько? - спросил Бурят, вытаскивая из кармана ручку, не ручку даже, а стержень шариковый. Все не как у людей.

- Пока трое, - пожал плечами Валерка. - Четыре подпишите на всякий случай.

- Давай, - важно сказал Бурят. - По скольку суток?

- По десять, как обычно. Нормалек.

- Завтра воскресенье, комиссия из дивизии будет, - строго сказал Бурят. - Утром КПП мыть, пола, матраса вытрухать... Я проверю.

- Вас понял, - козырнул Валерка. - Вытрухнем, как нечего делать.

Бурят потоптался еще немного для порядка и ушел домой, в санчасть.

Валерка положил тяжелую руку Косте на плечо.

- Пойдем, земеля, осетринки покушаем. Погоди, забыл, тебя ж Лысодор в штабу ждет. Еврея тоже. Документы получать. Потом не чухайся, прямо сюда.

- А не надо воровать, - стоя у дверей штаба, по-домашнему увещевал майор Лысодор старшину срочной службы Рехта. - Чего ж теперь рыпаешься? Сколько ты задолжал стране и государству?

- Триста восемьдесят, - ковыряя землю хромовым офицерским сапогом, промямлил Рехт.

- Ну вот. А туда же - домой собрался, - развел руками Лысодор. - Ты сперва с казной рассчитайся... На земле поработай, покопай. На земле рублей шестьдесят в месяц заработаешь. Глядишь, к Новому году и рассчитаешься. А ты как думал?.. Не надо воровать. Сними-ка ремешочек!

Красавец Рехт расстегнул ремень и протянул Лысодоpу.

- Ишь как ты пряжечку изогнул, по моде. - Лысодор почти без усилия разогнул пряжку в положенное уставное состояние и вернул ремень Рехту. - Еще раз увижу - на губу... Понятно говорю?

- Так точно! - отчеканил Рехт.

- Ну, золотая рота, - Лысодор обернулся к притихшим на всякий случай дембелям, - заходи в штаб по одному. Прощеваться будем. Ицкович первый.

И Лысодор вступил в темное нутро штаба. Фиша пошел за ним.

Костя оправил гимнастерку, проверил указательным пальцем звезду - на месте ли пилотка.

- Костя, я тебя очень прошу! - Рехт ухватил Костю за рукав. - Выручай! - Он запоздало сунул руку, здороваясь.

Костя принял в сторону, хотел было удержать руку в кармане, но рука сама собой вытянулась наружу и вяло пожала руку бывшего Костиного мучителя. Когда старшина Егор Остапыч Мороз был в отпуске, их четвертой ротой месяц командовал старшина срочной службы Рехт. Костю он тиранил за то, что москвич. Месяц не вылезал Костя с полов и через ночь чистил на кухне картошку.

Рехт - отдать ему должное - сейчас покраснел.

К штабу подошел Валерка.

- Записок не хватило, бухих полно.

- Запиши на себя пяток простыней, а?.. - канючил Рехт. - Будь другом! Ведь на полгода тормознут... Запиши, а!..

Валерка ковырялся в зубах, ожидая, что скажет Костя. Костя медленно достал пачку "Опала", вытянул сигaрету, протянул пачку Валерке, тот, хоть и не курил, взял сигарету. Затем Костя аккуратненько оправил пачку и не спеша уложил ее в карман. Рехту не предложил, хотя Рехт курил.

- Ну, три простынки...

- Ты человеческий язык понимаешь, да? полувопросительно-полуутвердительно ласково спросил Костя, снял несуществующую табачинку с языка и долго ее рассматривал.

Рехт уважительно ждал, пока Костя разберется с табачинкой.

- Ты сам-то откуда? - спросил Костя, вытирая пальцы. - Из немцев?

Рехт закивал расчесанной на пробор головой.

- А великий русский язык понимаешь?..

Рехт заволновался, побледнел...

- Я же тебе, Рехт, говорил неоднократно, чтобы ты шел. Ты ходить умеешь?.. Куда?

Костя сложил ладонь трубочкой и, приставив ее к уху старшины, шепнул ему что-то.

- Падла, - сквозь зубы процедил Рехт.

- А ты чем недоволен, в натуре? - Валерка Бурмистров шагнул к ним, не переставая ковыряться в зубах.