Елена Грушковская - Человек из пустыни

• Название: Человек из пустыни
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Эрис улыбнулся сочными губами, не сводя с интересующего его объекта пристального взгляда.

— Где тебе, — усмехнулся Фадиан. — Он известный недотрога. Всё ещё скорбит по своему покойному спутнику, лорду Дитмару.

— Твой спутник, кажется, тоже был не из доступных и тоже вдовец, — заметил Эрис. — И всё-таки влюбился в тебя.

Достав из кармана крошечный сердцевидный флакончик, он нанёс по капле за каждое ухо и на шею, а потом, поднявшись, грациозной походкой направился мимо Арделлидиса с Джимом к столу с закусками. От Фадиана не укрылось, как оба они проводили его взглядом, причём в глазах Арделлидиса было нескрываемое восхищение. Фадиан нахмурился и прикусил губу. Встретившись с ним взглядом, Арделлидис лучезарно улыбнулся и направился к нему.

— Ну, как себя чувствуют мои сладкие? — заботливо и нежно спросил он, присаживаясь рядом с Фадианом и прикладывая руку к его животу. — Не утомились?

— Мы чувствуем себя превосходно, милорд, — ответил Фадиан. — Но чувствовали бы себя ещё лучше, если бы вы не заглядывались на разных… особ.

Арделлидис нахмурился, но в уголках его губ пряталась улыбка.

— Что такое? Мы ревнуем? Лапочка, ты же знаешь, что для меня никого не существует, кроме вас, мои бесценные.

Фадиан надул губы и уныло изогнул брови.

— Я становлюсь толстым… и некрасивым…

— Что ты говоришь, милый мой! — Арделлидис обнял его за плечи, нежно поглаживая по животу. — Ты чудо, ты прелесть, ты моё маленькое сокровище!

Почувствовав в своей руке тёплую руку в шёлковой перчатке, Джим испытал странное, будоражащее волнение. Утопая в небесной синеве глаз своего партнёра по медленному танцу, он улавливал исходящий от него запах — тонкий, лёгкий, но непохожий на духи. Так пахла кожа ребёнка после купания и его мягкие волосики. Это был запах невинности. Алые свежие губы раскрылись, и обволакивающий, как тёплое молоко, голос спросил:

— Почему вы скучаете один?

— Не знаю, — пробормотал Джим. — Наверно, всё дело в вас.

А про себя подумал: «Что я такое говорю?!» Влекущие мягкие губы улыбнулись.

— Во мне? Почему же?

Испытывая странное головокружение, Джим пробормотал:

— Потому что я не вижу никого, кроме вас.

— И я тоже, — ответил молочный голос.

Скользя рукой по тонкой, упругой талии, Джим сказал, как во сне:

— У вас изумительные волосы.

Тёплые губы, почти касаясь его уха, прошептали:

— А от вас исходит свет и тепло. Вы как солнце.

Не чувствуя под собой ног, Джим вдыхал этот головокружительный чистый запах, ощущал живое тепло прижимающегося к нему тела и растворялся в околдовывающей синеве глаз. Такого с ним ещё никогда не было. Он знал, что его партнёр лишь немногим старше Лейлора, но вместе с юностью в нём было и что-то древнее, как Бездна. Юная Бездна, ещё не чёрная, а лучистая и лазурная, смотрела на него из этих глаз, и он цепенел перед ней в немом восторге.

— Давайте прогуляемся в саду, — прожурчал молочный голос. — Здесь шумновато.

На одной из площадок между стволами зеонов, среди золотисто-голубых крон, вдали от шума вечеринки, верхние пуговицы сиреневого костюма расстегнулись, и в лицо Джиму пахнуло сводящим с ума ароматом невинности. Гладкая, молочно-белая шея дышала этим ароматом, чистым и тёплым, как поцелуй ребёнка, и пьянящим, как маиль.

— Здесь так чудесно, — вздохнул его собеседник. — Какой оригинальный дизайн сада! Эти площадки устойчивы?

Площадка качнулась, и собеседник Джима вскрикнул. Одной рукой ухватившись за ветку зеона, другой Джим обхватил его за талию.

— Осторожно!

— Кажется, у меня закружилась голова, — прошептал обладатель синих бездонных глаз, доверчиво прижимаясь к нему. — Последний коктейль был крепковат.

— Со мной творится что-то странное, — пробормотал Джим совсем близко от юной прохладной щеки. — Что вы со мной делаете, дитя моё?

— Это вы что-то со мной сделали, — ответило белокожее создание. — Мне кажется, я умру, если вы меня не поцелуете…

Внутри Джима словно распрямилась тугая пружина, дрожавшая в нём всё это время. Он не видел больше ничего, кроме призывно приоткрытых алых губ, и, словно бросаясь вниз головой в пропасть, с мучительным блаженством погрузился в их молочное тепло. Они податливо раскрылись, с готовностью впуская его, а вокруг его шеи обвилось мягкое жаркое кольцо рук. Сад с гирляндами лампочек поплыл вокруг них.

* * *

Ловкие пальцы Эннкетина укладывали Лейлору волосы: сегодня ему предстояла долгожданная встреча с королём.

— Слушай, Эннкетин, тебе не кажется, что с папой что-то не то? — высказал Лейлор давно не дававшую ему покоя мысль. — Он совсем потерял голову из-за этого типа!

— А что в этом плохого? — сдержанно ответил Эннкетин. — Не оставаться же вашему папе всю жизнь одному. Он ещё молодой.

— Но неужели он так ослеп, что ничего не замечает? — не унимался Лейлор. — Этот Эрис, или как его там, просто нагло охмуряет его, причем целенаправленно! Ведь ясно же, чего ему нужно!

— И что же, по-вашему, ему нужно? — улыбнулся Эннкетин.

— Надеть диадему и поселиться в нашем доме! — возмущённо воскликнул Лейлор.

Эннкетин наложил финальные штрихи: причёска была готова. Полюбовавшись результатами своих стараний, он сказал:

— Вы хотите, чтобы ваш папа всю оставшуюся жизнь был вдовцом? До сих пор он жил только для вас, сударь; разве не имеет он право пожить теперь и для себя?

— Имеет, но только не с этим типом! — отрезал Лейлор, вставая.

— Ну, на вас не угодишь, — усмехнулся Эннкетин. — Полковник Асспленг вам не нравился, господин Эрис не нравится. Кого ни выберет ваш папа — никто вам не нравится!

— Мне нравится Рэш, — сказал Лейлор, накидывая плащ. — То есть, лорд Хайо. Он действительно классный. Вот кто нужен папе!

— Ну, мой милый, это решать не вам, — ответил Эннкетин, поправляя ему воротничок. — Выбор за вашим папой.

Раданайт обещал прибыть около восьми, и Лейлор приехал в их квартиру для встреч заранее — в шесть, чтобы успеть заказать ужин. Ужин доставили, и Лейлор накрыл на стол. Несколько раз он кое-что переставлял, пока его наконец не удовлетворил вид стола: всё было идеально. Разумеется, на столе была и бутылка маиля, столь любимого Раданайтом. Осенний туман лип к окнам, огни города светили сквозь мглу приглушённо, но жизнь улиц не замирала ни на мгновение.

В ожидании Лейлор несколько раз подходил к зеркалу и каждый раз отходил от него удовлетворённый: сегодня он выглядел сногсшибательно. Было уже восемь, и сердце Лейлора забилось чаще от радостного волнения. С минуты на минуту должен был войти король, и Лейлор, изнывая от нетерпения, то садился, то вставал и начинал ходить по квартире. Случалось и так, что король задерживался: при его занятости это было неудивительно.

В половине девятого Лейлор не сомневался, что Раданайт приедет, в девять он ещё надеялся, в половине десятого надежда начала таять, а в десять она превратилась почти в ничто. Но она ещё теплилась в нём, и он ждал, вздыхая и печально поправляя на столе то салфетку, то тарелку, то бокал. Ему стало зябко, и он закутался в плед.

В половине одиннадцатого он вздрогнул от сигнала своего телефона: звонил король. И Лейлор предчувствовал, что тот скажет.

— Лейлор, любовь моя… Прости, у меня не получается сегодня приехать. Я сам не ожидал, что планы изменятся в последний момент.

Встреча, которой Лейлор ждал две недели, отменялась. Горечь, досада, разочарование повисли на его сердце тяжким грузом, отняли у него все силы, и он опустился на диван.

— Срочные дела? — чуть слышно спросил он.

— Да, милый… Не расстраивайся, пожалуйста! Ну, прости меня.

Лейлор нашёл в себе силы улыбнуться и сказать:

— Ничего… Я понимаю.

— Я рад, что ты понимаешь, — сказал Раданайт. — Я сам ужасно раздосадован, я безумно по тебе соскучился, моя радость. Я тоже ждал этой встречи, как и ты. Прости меня, мой сладкий, что так получилось. Извини… Увидимся в другой раз. Я с тобой свяжусь.

Ещё десять минут после этого Лейлор сидел в оцепенении, в груди было пусто и холодно. Ещё вчера мысль об этой встрече согревала его и окрыляла, была источником радости и утешения. И всё было нипочём, и даже вроде бы не так досадно на отца, который связался с этим молодым красноволосым хищником. А сейчас… Всё было безрадостно, тягостно и невыносимо.