Елена Грушковская - Человек из пустыни

• Название: Человек из пустыни
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

— Никоим образом, ваша светлость. Я не нахожу в этом ничего странного. Посудите сами: чего я добился для вашего сына? Наказание пусть и минимальное, но это всё же не сравнится с полным оправданием. Судимость пятнает его репутацию и, несомненно, повлияет на его дальнейшую жизнь. На мой взгляд, результаты моей работы вполне удовлетворительны, но вы, полагаю, в душе желали бы большего. Кроме того, ход с отзывом обвинения в покушении на короля — полностью ваша собственная победа, после которой мне остался минимум работы, которую я сам не оценил бы так уж высоко — обычные формальности, не требующие особенных усилий от меня как от профессионала.

— Но идею подали вы, — сказал Джим.

— Я лишь чуть-чуть подсказал, — улыбнулся г-н Пойнэммер, сопровождая слово «чуть-чуть» жестом большого и указательного пальца, между которыми он как будто зажал что-то ничтожно маленькое. — Вы всё сделали сами, ваша светлость, и это было уже полдела. Даже больше — почти всё дело.

— Ну хорошо, допустим, — кивнул Джим. — Но вы всё-таки работали над делом, тратили своё время, которое, наверно, дорого стоит.

— О, только не для вас, ваша светлость, — сказал г-н Пойнэммер, качая головой. — За мои доходы можете не беспокоиться: у меня достаточно клиентов, и на пропитание себе я всегда заработаю. — По идеально очерченным губам слуги закона скользнула лёгкая усмешка, которая сменилась задумчивым и ласковым выражением. — Я не хочу ничего брать с вас, ваша светлость. И вам не следует пугаться моего бескорыстия и усматривать в нём какие-то уловки, — добавил он, заметив озадаченно нахмуренные брови Джима. — Всё, что я до сих пор делал и буду делать впредь, я делаю для вас исключительно из глубокой симпатии к вам — я уже говорил вам об этом, ваша светлость. В моей преданности вы можете быть уверены точно так же, как в том, что меня зовут Бриско Агиллон Скайлахи Пойнэммер.

— Боюсь, я не совсем понимаю, — нахмурился Джим.

— Мне показалось, что я выразился достаточно прозрачно, — промолвил г-н Пойнэммер. — Никакой двусмысленности. Я предан вам, ваша светлость, потому что… Потому что невозможно, увидев вас хоть раз, не стать вашим верным слугой.

Джим встал и подошёл к прозрачной стене, за которой простиралась пустая и холодная летняя веранда, а дальше — сонный, заснеженный сад. Г-н Пойнэммер тоже поднялся на ноги и стоял около своего кресла почти по стойке «смирно», подняв подбородок не сводя с Джима глаз. Покосившись на него, Джим проговорил с улыбкой:

— Право же, господин Пойнэммер, вы меня смущаете. Что значат ваши странные слова? Что вы хотите сказать?

— Только то, что я уже сказал, — ответил тот с лукаво подрагивающими уголками губ и выражением нежности в глазах. — Я ваш преданный слуга, ваш друг и советник по юридическим вопросам, законный представитель в суде и защитник ваших интересов. За эти услуги мне не нужно ровным счётом ничего, кроме вашей дружбы.

— Но она у вас уже есть, — сказал Джим, поворачиваясь к нему.

— Я счастлив, — ответил г-н Пойнэммер, демонстрируя в улыбке свои безупречные зубы.

— И раз уж вы отказываетесь от денежного вознаграждения, я даю вам заверение, что готов оказать вам любую ответную услугу, — сказал Джим. — Всё, что только будет в моих силах.

— О, в этом нет необходимости, — ответил г-н Пойнэммер с изящным поклоном. И добавил серьёзно: — Но всё равно я очень тронут, ваша светлость.

— Я вам очень признателен, господин Пойнэммер, — сказал Джим, подходя и протягивая руку. — Очень, очень признателен за всё, что вы делали и делаете. И всё-таки… Всё-таки мне хотелось бы как-то вознаградить вас за ваши труды.

— Я уже вознаграждён, — ответил г-н Пойнэммер с ласковой улыбкой, сжимая руку Джима в своих мягких ладошках. — И большей награды, чем ваше дружеское расположение, ваша улыбка и пожатие вашей руки, мне не нужно.

— Неужели так бывает? — засмеялся Джим. — Право же, это очень необычно. Вы опровергаете все мои представления о юристах!

— Разумеется, если бы я просил такого вознаграждения от всех своих доверителей, я бы не смог прокормиться, — сказал г-н Пойнэммер шутливо. — Боюсь, некоторые из моих особенно прижимистых клиентов могли бы вам сказать, что я беру дороговато за свои услуги. Не так уж я бескорыстен, ваша светлость, и я мог бы скорее подтвердить все ваши представления о нашем сословии, нежели опровергнуть.

Мягкие лапки ловкого слуги закона так ласково сжимали руку Джима, а в его глазах было такое преданно-грустное выражение, что Джим был уже готов заподозрить его в нежных чувствах, но г-ну Пойнэммеру пришлось выпустить его руку, потому что в комнату ворвался взволнованный Илидор, сопровождаемый Марисом. Увидев его бледное лицо и сверкающие глаза, Джим всем своим нутром ощутил ледяное прикосновение ужаса, разом отнявшее у него все силы. Илидор был так взволнован, что ничего толком не мог сказать, только воскликнул прерывающимся голосом:

— Пузырёк… Лейлор! Папуля… Лейлор!

Джим почувствовал, что оседает на пол: ноги просто не могли выдержать веса его собственного тела. От падения его удержал г-н Пойнэммер, подхвативший его с молниеносной быстротой.

— О, ваша светлость, что с вами?

С его помощью Джиму удалось опуститься в кресло, а Марис обрушился на Илидора:

— Что ты наделал!.. Надо было доверить это мне, я бы сделал это лучше! Или сначала самому успокоиться, а потом говорить!..

Илидор, увидев, что наделало с Джимом его слишком взволнованное появление, воскликнул:

— Папуля, нет, нет! Ты не так понял… Пузырёк… он… Он очнулся!

— Что?.. Что?.. — пролепетал Джим. Он был готов скорее поверить в смерть Лейлора, чем в его выздоровление, и эта радостная новость даже не сразу дошла до его сознания. — Он… не умер?

— Да нет же, папуля, нет! — засмеялся Илидор. — Он открыл глаза и пошевелил руками! Он пришёл в себя!

Г-ну Пойнэммеру показалось, что Джим сейчас потеряет сознание — так ослабела его рука, которую г-н Пойнэммер обеспокоенно сжимал в своих.

— Ваша светлость! — воскликнул он испуганно.

Но Джим, вместо того чтобы повалиться без чувств на спинку кресла, вдруг обвил руками шею слуги закона и влепил ему в губы такой сочный поцелуй, что тот сначала ошеломлённо вытаращил глаза, а потом блаженно зажмурился и припал на колено. Марис звонко засмеялся. Джим, откинувшись в кресле, закрыл лицо руками, и сначала было неясно, плачет он или смеётся. Когда его руки упали на колени, все увидели его залитую слезами улыбку. Смущённый г-н Пойнэммер поглаживал ладошкой голову: такого «вознаграждения» он явно не ожидал, но невооружённым глазом было видно, как оно ему понравилось. Он был бы не прочь получить ещё, но ему пришлось довольствоваться одним поцелуем. И он вышел из положения, сказав:

— Я чрезвычайно счастлив присутствовать при сем радостном событии, ваша светлость. Я желаю вашему младшему сыну скорейшего выздоровления и, если вы не сочтёте это за дерзость с моей стороны, я пришлю цветы.

Ответом ему была затуманенная слезами улыбка.

Не было больше ни ущелья, ни долины, ни белого города, была прозрачная крышка, сквозь которую виднелась белая комната. Ещё его оплетали какие-то трубки и провода, которые мешали, и Лейлор, подняв слабую руку, оторвал их от лица, вытащил из горла гофрированный шланг. Сразу на разные голоса тревожно запищали какие-то аппараты, а крышку подняли, и Лейлор увидел над собой два взволнованных, сияющих радостью лица. Видел он почему-то смутно, черты этих лиц расплывались перед глазами, но один из тех, кто склонился над ним — он и снял крышку, — был коротко стриженый, светлоглазый, в серебристо-серой жилетке и белой водолазке, а другой — с роскошной шевелюрой янтарного оттенка.

— Пузырёк! Солнышко моё! — взволнованно воскликнул первый, снимая с головы Лейлора какой-то шлем с проводами. — Ты меня видишь, родной мой? Узнаёшь? Это я, Илидор!

Примчались какие-то люди в белой спецодежде и шапочках, стали осматривать Лейлора, светить ему в глаза фонариком, а Илидору и тому, с янтарными волосами, приказали выйти. Но те и не подумали повиноваться, они стояли в комнате и махали Лейлору:

— Малыш, мы здесь! Мы с тобой! Мы любим тебя, детка!

Люди в белом стали проводить над Лейлором какие-то тесты, сыпля при этом медицинскими терминами, так что речь их звучала, как тарабарщина. Лейлору хотелось крикнуть: «Хватит меня мучить! Я жив!» — но язык ему не повиновался. Ему мало что повиновалось из частей его тела — только, пожалуй, руки немного шевелились.