Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

• Название: Iskatel 1979 3
• Автор: Сергей НАУМОВ
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Адмирал! Мой приезд для команды фрегата должен оста ваться в тайне. Я — частное лицо, скажем, торговец шерстью. Мистер Гаукинс или кто-то в этом роде…

Ватранг снисходительно оглядел англичанина.

—   Хорошо, хорошо.

— На корабле есть пастор, господин адмирал? — в глазах британца блеснула хитрость.

—   Кажется… Да, есть, недавно прибыл из Стокгольма.

—   Я с ним хотел бы повидаться.

Адмирал тихо и властно позвал дежурного офицера. Мягко скрипнула дверь каюты.

—  Прислать ко мне пастора! — приказал Ватранг, не пово рачиваясь к вошедшему.

Толстый офицер оглядел гостя и, звякнув саблей, вышел.

—   Вы, мистер Гаукинс, прибыли ради встречи с пасто ром / — спросил Ватранг.

—   Скажите, господин адмирал, — ответил Дженкинс вопро сом на вопрос, — вы внимательно наблюдаете за Петром?

—   Еще бы! — у адмирала заметно порозовели щеки: вопрос был бестактным. : — Мне известен каждый его шаг.

—    Где же сейчас этот незадачливый мореход?

—А разве этого не знает английский король? В Ревеле.

—Вы в этом уверены? — дипломат ладонью прикрыл лицо, чтобы скрыть смеющиеся глаза.

—Из порта не выходил ни один корабль.

—    И все-таки его там нет. ^

—    Не может быть! — горласто и трубно вырвалось у Ват ранга.

—     Странная у вас уверенность, господин адмирал, — избе гая испепеляющего взгляда Ватранга, Джепкинс рассеянно за гляделся на итальянские картины.

Ватранг потяпулся за табакеркой, жадно втянул ноздрями острую пахучую пыль и едко пошутил:

—            Значит, он в другом месте! — чихнул громко, неуважи тельно — в сторону Дженкинса, в удовольствии блеснул еле зой и помял переносицу пальцами. И, теряя самообладание, продолжил, скрытно злобясь. — Это вы, англичане, помогаете ему во всем! Почему продаете Петру свои корабли?

—             Продажа — суть дело коммерции, господин адмирал, — с кислой физиономией ответил дипломат. — А политика на чинается там, где купленный фрегат идет ко дну… Почему вы до сих пор не перетопили русские корабли?

— Почему?! — швед вскочил и зашелестел по коврам тяже лыми ботфортами. — Потому, что до этого лета у России не было флота! И, во-вторых, до сих пор мы возились с войсками Петра на суше. Вы забыли, мистер Джепкинс… то есть Гау-

'Й^ВсХавились под Полтавой, — бесстрастно ввернул Дженкинс.
Ватранг задохнулся — по щекам пополз бледный разлив.

— Я перетоплю русские галеры! Клянусь священным именем короля! Про Полтаву все забудут!

Джонкинс молодо засмеялся.

— На Руси справедливо говорят — не хвались, идучи на рать! Мысль проста и мудра чрезвычайно, не правда ли?

— На суше — может быть, — с холодной язвительностью отрезал Ватранг. — Но Тацит писал: «Каково начало войны, такова и слава о ней!» — швед явно смаковал ответ. — Поло жение галерного флота Петра напоминает судьбу зверя, попав шего в яму.

Дверь каюты плавно и широко открылась. В плохо освещен­ном проеме забелело удлиненное лицо, обрамленное вьющими­ся волосами. Тускло блеснула широкая пасторская сутана. Сафьяновый носок сапожка медленно и величаво пересек на полу черту света и тени. Пастор величественно приблизился, ослепительно засияла пышная сутана, осветились волосы, раз­метанные по точеным плечикам. Изумрудные, чуть удлинен­ные глаза святого отца смотрели отрешенно, поверх голов.

Ватранг встал и деревянно подошел под благословение. На­пустив непроницаемый вид, произнес вяло:

—   Знакомьтесь, святой отец, — мистер Гаукинс, купец из Манчестера, торгует шерстью.

Дженкинс подхватился и увалисто засеменил навстречу.

—   Весьма, весьма приятно, сын мой, — проворковал пастор и, блеснув плотной белизной зубов, протянул для поцелуя узкую холодную ручку.

Англичанин склонился, обволакивая космами парика раз­золоченный широкий рукав. Сухими губами коснулся, не це­луя, молочной кожи надушенных пальчиков: дрогнувшими ноздрями втянул аромат тончайших французских духов.

Ватранг стоял хмурый — ушел в себя; белые пальцы, пере­биравшие по табакерке, мелко подрагивали.

—   Дорогой адмирал! — сказал пастор, медленно поворачива ясь к Ватрангу. — Сторожевая лодка выловила в море беглеца с Гангута. Он знает пароль… Видимо, важные вести.

—   Я давно их жду. — Ватранг взглядом поблагодарил пасто ра и тяжело заспешил из каюты.

Неожиданно резво пробежав на цыпочках, Дженкинс плот– по прикрыл за адмиралом дверь. Прислушался, так же молодо вернулся и схватил пастора за узкие плечи. — Мадлен! Вы… вы… у меня нет достойных слов… Красавица засветилась недоверчивой улыбкой. Она-то пре красно знала цену искренности своего патрона.

—   Ваша школа, дорогой Рой.

—   А забавно, черт возьми! — Дженкинс хлопнул себя по бокам. — Мы здесь оба инкогнито.

—   Что ж здесь забавного, милорд, — ведь это наши неиз­менные амплуа?

Проворно сунув пальчики за отворот-рукава сутаны, Мадлен быстро вытащила сложенную бумажку — протянула Джен– кинсу.

В каюте зелеными переливами играл утренний свет. Одна за другой срывались и угасали вызревшие за ночь звезды. От­летающая темнота желтилась редкими огоньками шведских ко­раблей.

—   Я уже в четвертой роли, сэр, — недовольно сказала– Мад лен.

—   Увы, такова судьба прекрасной Франции… — глаза Джен– кинса стали печальными: играл ли, расчувствовался ли всерь ез — не понять.

Но в душе он был доволен Мадлен. Вначале через ез по­средство удалось сильно натянуть отношения царевича Алек­сея с отцом. Следующие две роли были довольно серенькими: выполняла в Париже щекотливые поручения английского по­сланника и путешествовала по Голштинии, собирая сведения об отношениях епископа-регента с Петром. Теперь проныр­ливая красавица стала протестантским проповедником на ко­раблях шведской эскадры.

—   Ласкаюсь надеждой, — примирительно "улыбнулся он, — это поручение будет для вас последним.

—   Кто знает? — Красавица села в кресло. От длинных опу щенных ресниц на щеки пали резкие полукружья теней.

—   Вы стали невнимательны к чужим мнениям, — недоволь но заметил Дженкинс.

Мадлен мило и совсем простодушно рассмеялась.

—   Послушайте пасторскую речь, с которой я обращусь к рус ским, как только шведы высадятся на их земле.

Недовольство, досада — все было привычно забрано под мас­ку легкомыслия и веселости.

— О православные! — гортанным смешком залилась Мад лен. — Зачем вам гавани на чужих морях? Не проще ли сбы вать свои товары заморским купцам? О россияне, глас божий вопиет во гневе: походы Петра на запад дерзновенны, се — святотатство! Обратите свои взоры на восток…

—   Туда нельзя! — встрепенулся Дженкинс.

Т1 — Почему? — притворно удивилась Мадлен. — Ах да! Там Индия…
Дженкинс промолчал и пожевал бескровными губами. Намор­щив лоб, сухо сообщил:

— Русские уже в Хиве. Кто из нас быстрее двинется в глубь Азии — неизвестно. Посему не следует торопить Россию на во сток. Прошу замечание принять всерьез.

— Тогда я провозглашу иначе: «О верующие! Дома лучше всего. Дома и солома съедома, как говорит ваш государь царе вич Алексой…»

Дженкинс нетерпеливо вскинул сухую руку.

— Манифест никуда не годится! К обращению надо гото виться всерьез. — Постучал пальцем по вынутой бумажке, гля нул пронизывающе. — Здесь все подробно? Ведь мне придется писать королю.

Мадлен молча кивнула, остановив на патроне большие пе­чальные глаза. Добродушие и наигранная веселость отошли сразу.

Вернулся Ватранг — углубленный в себя, подошел к столу с картой.
Без доклада вахтенного офицера и без стука быстро вошел шаутбейнахт Эреншильд, дверь каюты открыл резко, не це­ремонясь — спешил. Взгляпул на дипломата и пастора, попри­ветствовал их одним кивком тщательно причесанной головы. Адмирал выпрямился, немного смущенный, выдержал паузу.

—        Господа! Петр находится на Ганге-удд! — мятым голосом пробрюзжал он. Покашливая и борясь с тугой спазмой в горле, окинул благодарным взглядом Дженкинса. — В шторм на ма­лой бригаптипе ночью уплыл из Ревеля… К берегу мыса Ганге– удд добрался в лодке… Петр намерен волоком перетащить га­леры через узкую часть мыса и уйти мимо нас в Або-Аланд– ские шхеры.

Ватранг посмотрел с тревогой и горькой улыбкой одновре­менно. Пошел от стола как слепой — прощупывающей и не­уверенной походкой.

Дженкинс развязно хмыкнул. Заговорил с напускной озабо­ченностью, обращаясь сразу к двум адмиралам: